Жительница Екатеринбурга Дарья Беляева подозревается в контрабанде наркотиков из-за покупки в интернете польского антидепрессанта. Сама девушка страдает психическим расстройством, а действующее вещество лекарства — бупропион — не указано в перечне наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, его нет в списке сильнодействующих и ядовитых веществ. В России лицензию на него отозвали в 2016 году, но он не запрещен — его просто нельзя купить в аптеках. Однако россиянке грозит от 10 до 20 лет лишения свободы. По просьбе «Ленты.ру» художница и психоактивистка Саша Старость поговорила с Беляевой и рассказала о том, почему подобные ситуации могут стать системой.
Долгая история
«Я болею еще с подросткового возраста, но к психиатру дошла только семь лет назад, уже с дереализацией и деперсонализацией, жуткой тревогой, скачущим настроением и тяжелой апатией. Диагнозы постоянно менялись, но в 2015 году остановились на шизотипическом расстройстве. Сейчас лечим симптомы в виде депрессии, дереализации-деперсонализации, скачущего эмоционального состояния и, конечно, апатии», — говорит 24-летняя Дарья.
Она психиатрическая пациентка с диагнозом «шизотипическое расстройство личности» с 2012 года, и с того же времени она постоянно принимает комплекс препаратов, среди которых антидепрессанты, антипсихотики и транквилизаторы. Как это часто случается с шизотипиками, ее депрессия не снималась стандартными антидепрессантами, работающими как селективные ингибиторы обратного захвата серотонина, поэтому она посоветовалась с врачом и решила купить оригинальное европейское лекарство Elontril, которое могло устранить сбой дофаминовых рецепторов.
23 апреля паблик PSY.WEB во «ВКонтакте» опубликовал новость о том, что против нее возбуждено уголовное дело, которое грозит ей сроком до 20 лет. Ее обвиняют в контрабанде наркотиков в крупном размере за покупку атипичного антидепрессанта с активным веществом бупропион на международном фармакологическом портале Euromedex. Она была задержана сотрудниками таможенной службы прямо на почте, куда пришла получить посылку.
Фото: Кирилл Кухмарь / ТАСС
Правоохранительные органы утверждают, что препарат является производным запрещенного наркотического вещества эфедрон и «используется наркозависимыми для получения эйфорического эффекта».
Запутанный диагноз
В международном классификаторе болезней шизотипическое расстройство относят к расстройствам личности и определяют тогда, когда симптомы не соответствуют по силе классическим шизофреническим проявлениям, но имеют общую с другими расстройствами шизо-спектра природу. Как и для других расстройств этого кластера, для него характерны особенности мышления, речи, поведения и аффекта — то есть настроения.
Несмотря на то что среднему обывателю скорее всего совершенно не знакомо медицинское определение, у расстройства долгая и запутанная история. Совсем недавно это состояние обозначали расплывчатым термином «вялотекущая шизофрения», что, впрочем, делают в некоторых государственных учреждениях и по сей день.
Так называемый «шизофренический дефект», который проявляется постепенной деградацией когнитивной и волевой сферы при шизотипическом расстройстве, не возникает, но это вовсе не означает, что колебания аффекта или апатические состояния ему не свойственны.
Психиатрия — самая неуловимая отрасль современной медицины, в которой для успешного лечения и реабилитации необходим максимально индивидуальный подход. Подбор правильных медикаментов сродни гаданию на картах Таро, и одни и те же симптомы в зависимости от диагноза, истории болезни и жизни пациента могут проявляться совершенно по-разному и, соответственно, поддаваться или не поддаваться стандартной терапии.
«Депрессия в круге депрессивных, биполярных или шизо-расстройств в большинстве случаев потребует совершенно отличного подхода — именно поэтому страдающие такими расстройствами люди перебирают множество способов излечения, и это не редкость», — говорит психиатр и активист Виктор Лебедев, создатель паблика «Дело Пинеля».
По его словам, ингибиторы обратного захвата серотонина, или классические антидепрессанты, такие как Сертралин, Флуоксетин, Пароксетин, — это препараты «первой линии», согласно современным руководствам по лечению депрессии и депрессивных состояний. Это означает, что с них пациенты и должны начинать терапию в случае, если нет прямых противопоказаний.
Фото: Diomedia
«Они действительно эффективны, и во многих случаях справляются. Благодаря действию этой группы антидепрессантов увеличивается количество серотонина, одного из нейромедиаторов, который, помимо прочего, отвечает за настроение и сбалансированную работу головного мозга. Но не все так просто, и препараты первой линии срабатывают не всегда, и в этом случае мы переходим к препаратам второй линии, например, трициклическим и нетрициклическим антидепрессантам», — говорит он.
Разрешенное лекарство
Бупропион, также известный как Велбутрин, Элонтрил или Зибан, — это как раз препарат второй линии, и его судьба в России не менее запутана, чем судьба Дашиного диагноза.
Этот препарат рекомендован при терапии депрессии, но у него есть и еще одно побочное качество: на Западе он периодически применяется в лечении никотиновой зависимости. Особенность Бупропиона состоит в том, что в отличие от классических антидепрессантов, он оказывает влияние не только на серотониновую, но и на дофаминовую систему, и потому особенно продуктивно работает при апатических состояниях. Это и есть Дашин случай.
«По руководствам он не является стартовым препаратом, его нужно использовать именно когда антидепрессанты первой линии не работают», — говорит Лебедев.
У Бупропиона, по его словам, есть и преимущества. Если классические антидепрессанты в основном способствуют накоплению серотонина в синаптической щели, в том месте, где один нейрон передает сигнал другому, то это лекарство позволяет увеличить содержание как норадреналина, так и дофамина, еще одного нейромедиатора. За счет этого он обладает стимулирующим эффектом, но исключительно в медицинском понимании этого слова. То есть позволяет справиться с апатическим компонентом депрессии, когда у человека выраженная сонливость, вялость, снижение тонуса. «Иногда это становится главной проблемой наших пациентов, и несмотря на адекватно подобранную дозу СИОЗС эти симптомы не получается убрать. Бупропион же отлично с ними справляется», — отмечает психиатр.
Апатические состояния трудно поддаются лечению, и в спектре шизо-расстройств встречаются особенно часто. Крайние проявления апатии и нарушений волевой сферы элементарно могут привести к инвалидизации и полному выпадению из социума.
До 2016 года препарат находился в свободной продаже на территории России, а потом у него отозвали лицензию. Впрочем, это никак не было связано с побочными наркотическими эффектами: производители лекарства просто перестали завозить его в нашу страну, и необходимость в регистрации отпала сама собой.
Фото: Diomedia
Бупропион до сих пор рекомендуется врачами, значится в стандартах оказания медицинской помощи и легко гуглится, в том числе и в комбинации со словом «купить».
На сайте Росминздрава в Государственном реестре лекарств указано, что Бупропион не находится в перечне запрещенных наркотических веществ и не является прекурсором какого-либо известного наркотика.
По словам Лебедева, нет никаких исследований, которые бы доказывали, что препарат вызывает зависимость или является наркотическим веществом.
«Это совершенно безопасный медикамент, по крайней мере, не опаснее других антидепрессантов, или транквилизаторов, которые продаются в нашей стране относительно свободно, и, кстати, очень аддиктивны», — говорит психиатр.
Да и сайт Euromedex — это вовсе не тайный опиумный притон из глубин даркнета: оригинальные европейские препараты и их дженерики на сайте заказывают сотни людей.
«Множество людей сидит до сих пор»
Проблема состоит в том, как организован в современной России контроль за наркотическими веществами и их учет: наркоконтроль уже не первый год ведет борьбу с синтетическими наркотиками, солями и спайсами, которые обрели в России бешеную популярность. Курительные смеси, до 2009 года открыто продававшиеся как благовония в эзотерических магазинах, оказались мощным наркотическим веществом, вызывающим тяжелую зависимость.
Спайсы и соли проделали путь на Олимп наркопотребления в кратчайшие сроки и превратились в один из самых популярных уличных наркотиков. Как только они попали в поле зрения правоохранительных органов, начался процесс, который в итоге сделал возможной ситуацию Дарьи.
Производители наркотика создавали новые формулы, а наркополиция их последовательно запрещала. Для борьбы с постоянно подстраивающимся наркорынком в 2012 году было создано понятие «производного».
Именно таким производным стимулирующего наркотического вещества эфедрон и называют сейчас Бупропион. Отличие производного от прекурсора или собственно наркотического средства в том, что прекурсор — это то, из чего вы при желании и наличии домашней лаборатории можете изготовить наркотик.
Производное — это вещество, которое получается путем изменения компонентов оригинальной формулы. На наркорынке изменение формулы используется для того, чтобы снова вывести наркотик в легальную зону, сделав его невидимым. Тем не менее даже незначительные изменения в формуле вещества влияют на его качество и оказываемый эффект.
С одной стороны, этим объясняется непредсказуемость солей и спайсов, с другой — невозможность получить наркотическое опьянение от антидепрессанта.
Фото: пресс-служба Уральского таможенного управления
У каждой формулы может существовать до триллиона производных, и на территории России все они преследуются по закону. Это означает, что не только сам эфедрон, но и любые другие вещества, которые могут получиться при изменении его формулы, внутри страны признаны наркотиком. За приобретение или распространение этих веществ любой из нас может сесть в тюрьму.
По мнению Арсения Левинсона, эксперта Института прав человека и консультанта портала Hand-help, такая ситуация недопустима. По его словам, был создан такой механизм, при котором в перечне просто пишут, что запрещено наркотическое вещество и все его производные.
«Это абсолютно неправильное регулирование, которое мы критикуем с 2012 года. Ни один обыватель не догадается прочитать формулу вещества и понять, что при замещении атомов водорода с ним что-то происходит, и оно превращается в наркотик, поэтому приобретать его нельзя. Это непростая задача даже для профессионалов. Такой подход создает правовую неопределенность, в которой человек не осознает последствий своих действий, и, соответственно, не может совершить преступления, потому что преступление совершается умышленно. Средний гражданин не обладает достаточными знаниями, чтобы сделать выводы о веществе», — говорит он.
Левинсон добавляет, что множество людей уже сидит за то, что они полагали, что имеют дело с легальными веществами, приобретая производные наркотических веществ.
«Полиция обосновывала свои действия тем, что у них связаны руки, и они не справляются с изменяющимся наркорынком. Но это не так, все покупатели производных от синтетических наркотиков привлекались совершенно спокойно. Действующее законодательство позволяет производными считать миллионы химических соединений. Однажды мы запросили производные одного из веществ, указанных в списке, и нам ответили, что это сделать невозможно, потому что получится число с 12 нулями. Каждая из этих формул может привести к уголовной ответственности, и неизвестно к кому в следующий раз придут с таким обвинением», — резюмирует эксперт.
Отдельный случай
В 2015 году государство приняло решение о создании реестра производных веществ, ответственным за который назначили главу наркополиции.
Но эта инициатива не получила никакого завершения. Реестр создан, но уже четыре года не ведется и не обновляется. Вероятно, потому что это технически невозможно.
Наркоконтроль вообще не жалует рядовых потребителей, делая их своими основными мишенями. Каждый четвертый заключенный в России сидит по 228-й статье, и в подавляющем большинстве это наркозависимые, а не организаторы трафика. Правозащитные организации уже не раз обращали внимание на то, что органы действуют совершенно формально, порой просто закрывая дела для отчетности.
Но случай Дарьи все равно остается уникальным и вызывающим особые опасения. Насколько удалось выяснить, до этого лекарственные средства еще никогда не объявлялись производными.
Кадр: currenttime.tv
Правозащитник Левинсон тоже не помнит подобных историй, но совершенно точно может ответить на вопрос о законности такой практики.
«Заключением специалиста таможенной службы признано, что лекарственное средство Elontril с действующим веществом "бупропион" является производным наркотического средства эфедрон. Однако лекарственные средства не могут быть признаны производными наркотиков. Согласно пункту 6 Примечания к Перечню наркотических средств, утвержденного Постановлением правительства № 681 от 1996 года, к производным могут относиться вещества с определенным образом измененной химической формулой, "которые не включены самостоятельными позициями в государственный реестр лекарственных средств или в настоящий перечень"», — подчеркивает он.
Левинсон добавляет, что, если смотреть на эту норму формально, без учета других положений УК, КоАП, основ антинаркотического законодательства, законодательства об обращении лекарств и охране здоровья, то можно сделать вывод о том, что исключенное из государственного реестра лекарственное средство может быть признано производным наркотического средства, но это не так: лекарственное средство, даже если оно не зарегистрировано в России, не может являться производным наркотического средства. В отношении лекарственных средств законодательством предусмотрены особенности оборота. И антинаркотическое законодательство может применяться только к наркотическим (психотропным) лекарственным средствам. Поэтому следствием должно быть установлено, являются ли изъятые таблетки лекарственным средством и наркотическое ли это средство.
Согласно пункту 8 и 9 статьи 4 Федерального закона от 2010 года № 61 «Об обращении лекарственных средств», к наркотическим (психотропным) лекарственным средствам могут относиться только те, которые содержат вещества, включенные в перечень наркотических средств. Между тем Бупропион в перечень наркотиков не включен, а относится к производным. Это означает, что изъятое лекарственное средство не может быть предметом контрабанды, то есть наркотическим лекарственным средством незаконно перемещаемым через таможенную границу.
Левинсон отмечает, что контролировать все психоактивные вещества как наркотики — непродуктивный путь, и уже сейчас существуют механизмы, которые регулируют оборот таких препаратов. Транквилизаторы и другие седативные средства, которые упоминал Виктор Лебедев, к примеру, продаются в России по рецепту.
К счастью, пока получить срок за феназепам непросто. Но неизвестно, как долго это продлится.
Единственное правонарушение, на самом деле совершенное Дарьей Беляевой, — инициирование ввоза незарегистрированных лекарственных средств на территорию России. Это административная статья, которая наказывается штрафом.
По мнению Левинсона, дело Дарьи Беляевой должно быть прекращено за отсутствием состава преступления и умысла, а обвиняемой следует оказать содействие в реабилитации и возместить принесенный ущерб. В случае, если этого не произойдет, у полиции появится возможность манипулировать понятием производного самым непредсказуемым образом.
Эта ситуация автоматически скажется на самых уязвимых группах российских граждан — пациентах с хроническими психическими и соматическими расстройствами.
Там, где лекарственные препараты потенциально пересекаются с производными наркотиков, образуется пространство абсолютного бесправия, рожденное действием двойной стигмы — наркопотребления и психической болезни. Необходимость защищать свои права автоматически поставит множество пациентов в ситуацию принудительного оглашения диагноза, что, помимо прочих трудностей, окажет прямое влияние на уровень их жизни и социальной адаптации.
Социальная стигма психически больного — это часть реальности современной России, с которой я как активистка и пациентка с шизоаффективным расстройством отлично знакома. И перспектива прибавить к ней стигму заключенного не вызывает ничего кроме тревоги.
