«Первый лучик надежды уже существует» Россия слезает с нефтяной иглы и пытается обогнать Запад. Когда ей это удастся?

Россия пытается выйти на самообеспеченность и слезть с нефтяной иглы. Один из способов решения этой задачи — особые экономические зоны (ОЭЗ), которые с середины прошлого десятилетия открываются по всей стране. В них создаются все условия для тех, кто готов развивать производство, обустраивать рабочие места, приносить экономике добавленную стоимость, и в особенности для тех, кто собирается экспортировать свои товары. Самая успешная из таких зон — «Алабуга», расположенная рядом с городом Елабуга в Татарстане. В конце июня там открылся новый завод по производству пестицидов для защиты растений от насекомых. В интервью «Ленте.ру» директор «Алабуги» Тимур Шагивалеев рассказал, как привлекает крупнейшие компании страны и помогает им освоиться и как эти усилия меняют жизнь в России.

«Лента.ру»: Вы возглавляете особую экономическую зону «Алабуга». Далеко не у всех есть понимание, что из себя представляют такие зоны, для чего были созданы и по каким принципам работают. Могли бы вы рассказать об этом?

Тимур Шагивалеев: Когда мы строим такой завод, как сегодня — завод компании «Август», встает вопрос: есть ли дорога до этого участка, переведен ли участок в земли промышленности, есть ли пять мегаватт электричества, тысяча кубометров воды, 15 гигакалорий тепла, есть ли рядом контейнерная площадка, которая может разгружать контейнеры с железной дороги и доставлять на завод. И когда мы оглядываемся вокруг, выясняется, что таких локаций, где все это было бы в одном месте, в России почти нет. Все это стоит денег, и мы знаем много печальных примеров, когда компании начинали строить что-то в чистом поле под обещания [местных властей] и потом на последние деньги вынуждены были нести дополнительные капитальные затраты на подвод железной дороги, газопровода, еще чего-нибудь.

Мы снимаем все эти вопросы с наших резидентов, то есть мы являемся многопрофильной инфраструктурной компанией мирового уровня, наш уставной капитал [оплаченный министерством земельных и имущественных отношений Татарстана] составляет 25 миллиардов рублей. У нас работает более 500 сотрудников, мы являемся электросетевой компанией, то есть поставляем электричество всем резидентам — понижаем с высокого напряжения до среднего и низкого. Мы являемся концессионером [инвестором по соглашению с государством] Елабужского водоканала, добываем воду из реки Кама, доводим до особой зоны, очищаем, поставляем резидентам, затем очищаем их стоки. Мы греем эту воду, чтобы у них было тепло зимой, потому что в России бывают холодные периоды. Мы разгружаем их железнодорожные контейнеры, временами даже начинаем политическую поддержку, если у отдельных резидентов возникают проблемы.

Каким образом?

Мы помним кризис между Россией и Турцией 2015-2016 годов [после того, как турецкая армия сбила российский бомбардировщик Су-24 в небе над Сирией]. У соседей вообще время от времени случаются разногласия. В тот момент были и горячие головы, которые говорили: надо все остановить, турецкие инвесторы — враги России. Мы отвечали, что эти компании уже пришли в Россию, многие построили здесь свои заводы, на которых работают россияне, которые платят налоги в российский бюджет и производят товары для российского рынка, поэтому их нужно защищать, чем мы и занимались. Здесь, конечно, большую роль сыграл председатель нашего наблюдательного совета — президент Татарстана Рустам Минниханов. Он четко сказал, что политически мы должны защитить наших инвесторов. И вот в такие сложные моменты рождается доверие между инвесторами и принимающей стороной.

То есть вы выступаете в роли лоббистов?

Умеренных лоббистов, безусловно.

Во всем мире подобные зоны известны в первую очередь низкими налоговыми ставками для резидентов.

Конечно, и наша зона не исключение. Зарегистрированные у нас компании платят налог на прибыль по ставке всего два процента первые пять лет работы после выхода на прибыльность, потом еще пять лет — семь процентов, дальше — 15,5 процента вплоть до 2055 года (против общей для всей России ставки в 20 процентов). Резиденты полностью освобождаются на 10 лет от уплаты транспортного и имущественного налогов. Но это далеко не все. Особые зоны предоставляют еще и таможенные преференции. У нас есть отдельный таможенный пост, который обслуживает резидентов, — он отслеживает товары, закупаемые ими за границей и экспортируемые на внешние рынки. Вся зона работает в режиме duty free для иностранного оборудования — не выплачиваются импортные пошлины, НДС, компании-резиденты сразу же экономят на этом около 30 процентов капитальных затрат.

Как компании-резиденты привлекают сотрудников? Ведь речь идет о том, чтобы начинать производство с нуля, хоть и не в чистом поле.

Мы подписали договор о взаимодействии с Елабужским политехническим колледжем: 30 работающих в нашей зоне заводов — это мощнейший кластер, в первую очередь — с точки зрения технологий. Собрались директора заводов, главные инженеры, определили четыре профессии, которые наиболее востребованы: это мехатроники, специалисты АСТП [автоматизированная система технологического проектирования], энергетики и химики-технологи. На новом заводе «Августа» все эти профессии нужны и востребованы. Соответственно, мы вместе отобрали молодежь, чтобы она имела возможность учиться в Политехническом колледже, уговорили инженеров заводов дать те уникальные знания, которыми они сами обладают. Обучить людей не так просто — нет достаточно квалифицированных преподавателей. Наши инженеры обучат сначала преподавателей, чтобы те могли передавать знания студентам и будущим работникам нашей зоны, а уже они благодаря этому смогут хорошо зарабатывать, покупать машины, квартиры, отдыхать и повышать уровень жизни в регионе и в стране в целом.

Сегодня в нашей зоне работают 57 резидентов, построен 31 функционирующий завод, государство вложило в инфраструктуру 25 миллиардов рублей, частные инвестиции составили еще 127 миллиардов. Таким образом, на один государственный рубль было привлечено пять рублей частных инвестиций, и это гораздо выше среднемировой планки, которая установлена на уровне один к двум. Можно сказать, что мы являемся точкой притяжения частных инвестиций, мощным промышленным кластером. Годовая выручка наших резидентов достигает 80 миллиардов рублей, на предприятиях создано семь тысяч рабочих мест. Это уже серьезные результаты. Мы накопили большой набор компетенций внутри наших компаний. К тому же мы собираем со всей страны молодежь и обучаем управлению инфраструктурой. Этому, к сожалению, не учат в других местах. И это дает результат: на новом заводе работает девушка, окончившая корпоративный университет нашей особой зоны, — она хорошо себя проявила на строительстве и запуске завода.

Резиденты получают на входе готовые условия для работы и льготы. Звучит привлекательно. Но что же взамен получаете вы и государство?

Курица, которая в будущем начнет нести яйца, рождается ведь не сразу: сначала это маленький цыпленок, но ты видишь, что она будет расти, и поэтому кормишь ее. Налоговые льготы предоставляются не навсегда — они направлены на то, чтобы завод стал мощным зверем. И уже когда он достигнет этой стадии развития и станет таким зверем, условия для него, конечно же, изменятся. Инкубационный период закончится, и компания, уверенно стоящая на ногах, начнет платить налоги по общим ставкам, но при этом останется нашим резидентом. Однако ценность компании для страны не ограничивается только этапом, когда она уже встала на ноги и работает в полную силу, — пользу экономике приносит и сам по себе процесс строительства заводов, производственных мощностей. Ведь в нем задействованы строители, поставщики материалов и компонентов, энергетики, логисты. Все они получают зарплату, которую тратят, создают спрос, выплачивают новые налоги, по которым уже не предусмотрено никаких льгот. Именно такую цепочку, в которой все взаимосвязано, создает промышленность. Опять же, новые рабочие места означают, что люди не уезжают из региона, в нашем случае из Елабуги, развивают его, формируют запрос на то, чтобы во всем городе были такие же стандарты, как в особой зоне: чистота, безопасность. Развивается средний класс, благодаря которому можно уже говорить и о гражданских правах, и о демократии.

У наших компаний, которые становятся резидентами особых зон и стремятся выходить на экспорт, разумеется, есть серьезные конкуренты за рубежом. В Европе, Японии действует нулевая или даже отрицательная процентная ставка. Это означает, что банки кредитуют местные компании под очень низкий процент, несравнимый с российскими. Эта разница — серьезная нагрузка на бизнес-модель. Я думаю, как минимум для нишевых экспортоориентированных производств стоимость банковских кредитов должна снижаться. И первый лучик надежды в этом плане уже существует — это государственный Фонд развития промышленности, который выступает нашим партнером во многих проектах и берет на себя часть нагрузки, снижает ставку до пяти процентов годовых. Мы прорабатываем с Минфином вариант, при котором часть налогов, выплачиваемых резидентами особых зон, будет реинвестироваться в их бизнес как раз через такие фонды, помогающие на старте работы.

Сейчас вся страна решает задачу по наращиванию несырьевого экспорта, которая была обозначена в прошлогоднем майском указе президента, — к 2024 году он должен вырасти в 1,5 раза. Неудивительно, что особые экономические зоны играют в этом одну из ведущих ролей. Но как вы относитесь к потенциальным резидентам из числа компаний, ориентированных не на внешний, а на внутренний рынок?

Я думаю, что их не стоит рассматривать как отдельный класс. Сейчас в России сложились такие условия, при которых импортозамещение — а о нем сейчас говорят все вокруг — становится действительно выгодным и превращается в едва ли не единственную стратегию развития. Посудите сами: российские предприятия при импорте тратят много лишних денег на так называемое логистическое плечо — проще говоря, несут зачастую необоснованные транспортные расходы. При отказе от импорта их можно избежать. Стоимость энергоресурсов в России сейчас умеренная, зарплаты (в долларовом выражении) низкие — на фоне общемировых. Все это выливается в более низкую себестоимость продукции, произведенной в нашей стране.

Компании, которые сначала специализируются на импорте, постепенно понимают это и расширяют профиль. Импортозамещение становится первым шагом на пути к тому, чтобы компания, освоившись и поборовшись с иностранными конкурентами на российском рынке, начала сама экспортировать свою продукцию. Все предпосылки к этому есть.

То есть если к вам придет компания и честно скажет, что не нацелена на экспорт и готова приносить экономике минимальную добавленную стоимость, вы примете ее на общих условиях?

Дьявол, как говорится, в деталях. Если она все-таки создает хотя бы какую-нибудь добавленную стоимость — уже хорошо, давайте так. Предположим, она занимается базовой сборкой. Это значит, что внутри страны образовался спрос на ее конечную продукцию, которую она собрала. Это очень далеко от идеала, но даже если на российском заводе к полностью иностранной машине прикрутят колесо, это уже окажет минимальное воздействие на экономику. Дальше последуют вопросы: может быть, нет смысла везти колеса из-за рубежа, может быть, можно их производить самостоятельно — из российского каучука. И так потихоньку машина может стать на 80 процентов локализованной. Чистый импорт мы не приветствуем, но если есть хотя бы небольшой вклад местной экономики, мы готовы работать.

А что насчет ретейлеров?

Их у нас пока нет, как нет и отдельной программы для них. Но у меня есть мечта, чтобы всем работающим в России ретейлерам по конкурентным ценам поставляли качественные товары. И наши резиденты уже вовсю занимаются этим.

«Алабуга» — явный лидер среди всех особых экономических зон России, которых сейчас уже 25. Ваши компании генерируют больше половины общей выручки, платят около трети всех налогов и привлекают почти 40 процентов всех инвестиций в ОЭЗ. Как вам удалось добиться такого результата? Вам просто везет на успешные компании, такие как открывший здесь свой завод Ford, или они становятся успешными благодаря вам?

Я думаю, это результат не одного, а многих факторов. Первый — это стабильная поддержка со стороны регионального руководства в лице нашего президента. Он с первого дня нашей работы сказал: «Кто против особой экономической зоны — тот против меня». Он курировал многие проекты и сейчас тратит на них много времени. Аналогичный пример — Калужская область, где губернатор вкладывает огромную энергию. Еще один фактор — правильно выбранная стратегия по привлечению резидентов. Мы работали с теми компаниями, которые что-то завозили в Россию. Еще у нас мощнейший hr-блок — мы лидеры по подготовке и продвижению кадров, не боимся принимать на себя риски, брать молодых ребят, ставить их на ключевые позиции. У некоторых не получается, и они совершают серьезные ошибки, но другие достигают успехов, и именно ради них мы работаем и терпим неудачи.

Еще нужно сказать спасибо [нынешнему главе Сбербанка] Герману Грефу — в бытность министром экономического развития он приложил большие усилия к созданию особых экономических зон как отдельного института в России. Он лично упаковал шесть проектов, принес их президенту и попросил поддержки для них под личное поручительство. Фактически он один из наших отцов-основателей. Его топлива особым зонам хватило почти на десять лет. К сожалению, с тех пор мы не увидели реальной поддержки со стороны Министерства экономического развития. Нужно набираться смелости и так же продвигать проекты в разных регионах перед высшим руководством страны.