В Москве 5 октября состоится второй вечер серии концертов «Ткани». Среди выступающих на нем музыкантов особое место занимает Люси Рейлтон, лондонская виолончелистка, лишь год назад выпустившая первый сольный альбом, но за плечами которой — более десяти лет исполнения и кураторства новой музыки. Корреспондент «Ленты.ру» Олег Соболев поговорил с Рейлтон.
«Paradise 94» — вышедший в прошлом году сольный альбом Люси Рейлтон — похож на отлитую в звуке причудливую скульптуру из разных, часто не самых очевидных материалов. Лейбл Modern Love, на котором вышла пластинка, в принципе специализируется в музыке, трудно характеризуемой жанровыми ярлыками, в большинстве случаев — электронной. У Рейлтон многочисленные влияния из истории этой самой электронной музыки заметны при первом же прослушивании: «Paradise 94» иногда разливается раскатами аналогового шума, порой чередует немного наивные ритмические паттерны, напоминающие о минималистской синтезаторной музыке 70-х, с жестким шумом. Часто треки на этой пластинке чуть-чуть заходят на территорию техно: не такого, чтобы подходило для танца, но такого, чтобы хотелось раствориться в его поломанном звучании. Отличительной деталью музыки Рейлтон на ее сольном альбоме является виолончель, благодаря которой музыкант управляет логикой и формой своих композиций.
Фото: @lucyrailton
«Оба моих старших брата в детстве играли на виолончели, — рассказывает Рейлтон. — Когда мне стукнуло шесть лет, я стала просто одержима идеей играть как они. Мне хотелось быть лучшей виолончелисткой в семье, поэтому приходилось усердно работать, чтобы нагнать братьев. Но в итоге они бросили играть, а я продолжила — и мне повезло серьезно изучить мой инструмент. Для меня виолончель — источник крайне разносторонних звуков. Им я делаю наброски идей, вокруг которых затем строю свою музыку. Это мой голос, это нечто родное».
Ярче всего талант Рейлтон как виолончелистки в «Paradise 94» раскрывает последний трек Fortified Up. Рейлтон — инструменталистка, которая предпочитает нарочитой виртуозности точечное использование своей техники для создания колоритного звучания: Fortified Up почти полностью состоит из одного-единственного повторяющегося глиссандо, отзвуки которого переплетаются в замысловатые узоры, покоряющие своей как будто иллюзорностью, мудрой искусственностью, в которой звук будто выходит за границы собственной реальности.
Выпускница лондонской Королевской академии музыки, Рейлтон с самого начала исполнительской карьеры шла словно наперекор ожиданиям, которые сваливаются на обладательницу подобного образования. Заметное по ее сольному творчеству безукоризненное знание виолончели наверняка обеспечило бы ей успех в исполнении классического репертуара, но она сосредоточилась на репертуаре современном. Помимо прочего, в ее резюме значится и опыт интерпретации сочинений таинственного итальянского композитора Джачинто Шельси, и участие в записи саундтрека Мики Леви к картине Пабло Ларраина «Джеки», который, в зависимости от контекста, можно воспринять как грандиозную самостоятельную работу в области академической музыки, и, скажем, хрустальной хрупкости исполнение вещи Фила Ниблока HARM, засвидетельствовать которое можно на YouTube.
В «Paradise 94» Рейлтон тоже обращается к академической музыке — но, что любопытно, к музыке совсем не новой. Ее трек For J.R. — своеобразный ремикс одной из органных прелюдий Иоганна Себастьяна Баха. Говоря о таком выборе материала, Рейлтон, ровно как и рассказывая о первой влюбленности в музыку, обращается к семейному опыту: «Я чувствую особую связь со звуком органа, и в особенности с сочинениями Баха, потому что мне на всю жизнь запомнилось, как мой отец исполнял их в церкви и на концертах. Для меня как для музыканта он сделал больше всех в мире. [For J.R.] посвящен именно моему отцу. Я благодарна музыке за то, что она может дать чувство соприкосновения с людьми, которые уже не с нами».
Рейлтон как музыкант чувствует себя комфортно не только в контексте исполнения академической музыки. У нее есть опыт сотрудничества с такими разными и далекими от мира академического авангарда личностями, как философ шумовой музыки Расселл Хасуэлл или пионер музыки электронной Питер Зиновьефф. Эти и другие подобные коллаборации отчасти объясняют эстетическую направленность большей части ее сольного альбома, на котором звуки, вроде бы интуитивно понятные каждому, превращаются в загадочные колебания, о природе которых просто невозможно догадаться. Ровно такой же подход — сочетание «старого» и «нового», «классического» и «авангардного», «академического» и «свободного» — Рейлтон продвигала в своей карьере промоутера и куратора, которая длилась одиннадцать лет и закончилась только в этом году. До «Paradise 94» композитор была известна главным образом как основатель серии концертов в лондонском Cafe OTO под названием Kammer Klang и Лондонского фестиваля современной музыки. Обе эти затеи объединяла любовь Рейлтон и ее со-кураторов к сталкиванию лбами многочисленных музыкальных традиций. Так, на афише Лондонского фестиваля музыки значились и люди из мира самостийной электронной музыки, и пионеры применения синтезаторов в контексте музыки академической.
О своем опыте организации концертов Рейлтон говорит подчеркнуто скромно, но одновременно и зная себе цену: «Мне очень повезло: я по своей природе оказалась тем промоутером, который может устраивать исполнение только той музыки, которая мне глубоко небезразлична. Поэтому случаев, когда у нас выходили плохие концерты, за одиннадцать лет существования той же Kammer Klang было крайне мало. Я постоянно поражалась собственному энтузиазму насчет людей и сочинений, которые мы представляли в рамках серии».
Многогранность измерений, в которых существует музыка Рейлтон, и ее степень вхождения в совершенно разные фазы музыкального процесса, очевидно, не позволяет ей утверждать, что в своей работе она может нащупать определенную зону комфорта. «Как музыканту мне всегда немного неудобно. Я работала в настолько разных контекстах, что невозможно определить, где я, что и для кого. На меня иногда находят мысли, что я не должна выступать со своей музыкой в клубе или что какие-то исполнения определенных сочинений, в которых я участвую, не подходят для филармонических залов. Но я гоню от себя такие мысли — и предпочитаю думать о том, что я делаю, как о бесконечном процессе проб и исследований».
Возникает вопрос, что же Рейлтон будет исполнять в Москве? Какой в этот раз окажется ее музыка, столь неудобная по своей сути для канонических иерархий? Композитор отвечает: «Я сыграю много нового материала — и еще музыку с моего "Paradise 94". Иногда она будет хаотична, полна импровизаций и послужит способом прочувствования совершенно разных ощущений, иногда — дискомфорта, порой — блаженства. Во время своей игры я сооружаю из звука нарративы, нахожу самую подходящую для помещения динамическую звуковую палитру. Очень важен вайб — и звуковая система. Оборудование, которое я использую, порой ведет себя капризно — и в такие моменты возможности звуковой системы могут быть доведены до предела». Словом, может быть непривычно и неудобно — но, как несложно понять из всего вышеизложенного, в этом и смысл.
Блиц-фестиваль экспериментальной музыки и звукового перформанса «Ткани» пройдет в московском клубе Mutabor 5 октября. Посмотреть полный список участников и купить билеты можно здесь