В массовом сознании буддисты — самые мирные люди, которые никогда не вели религиозных войн и не ассоциируются с агрессией и насилием. Тем не менее даже среди этих вегетарианцев в шафрановых балахонах есть экстремисты, которые стремятся распространить свое влияние и не стесняются в выборе средств. В таких странах, как Мьянма и Шри-Ланка, они давно превратились в реальную силу, с которой приходится считаться. Поводы для ненависти к представителям иных религий буддисты-экстремисты находят как в исторических событиях, так и в банальных бытовых конфликтах. «Лента.ру» изучила источники и составные части буддийского экстремизма в Южной Азии.
Место под солнцем
«Нам нужно помнить, что в прежние времена территории Афганистана, Пакистана, Индонезии были буддистскими. Все их завоевали мусульмане. Их настоящая цель — захватить всю нашу землю», — такой речью наставлял слушателей настоятель Сумедхананда Теро, сидя со скрещенными ногами в своем монастыре на юге Шри-Ланки. После этих слов где-то вдали прозвучал мощный взрыв, который, впрочем, нисколько не удивил рассказчика. Он продолжал в спокойном тоне: настаивал, что буддисты должны уметь защищать себя от внешней угрозы. Вскоре слушатели узнали, что взрывы звучали при нападении на соседнюю мечеть. Наставления учителя не прошли даром.
Последователи старейшей ветви буддизма — Тхеравады — составляют подавляющее большинство населения в пяти странах: Шри-Ланке, Мьянме (официальное название с 2011 года — Республика Союз Мьянма), Камбодже, Лаосе и Таиланде. Поэтому может показаться странным, что в этих же странах они чувствуют себя ущемленными. Но буддизм является единственной из мировых религий, доля последователей которой в ближайшие несколько десятилетий не будет увеличиваться. Между тем число мусульман, которых и так почти четверть населения мира, стремительно растет. Для представителей этой религии практически в любом уголке мира характерны высокие показатели рождаемости: ожидается, что к 2050 году в мире их будет почти столько же, сколько христиан.
В понимании обычных людей буддизм не имеет никакого отношения к агрессии. Типичные ассоциации — благовония, улыбка, медитации — скорее относятся к идеологии пацифизма. На самом деле ни одна конфессия не является сугубо мирной — и часть буддистов уже готова воевать по-настоящему.
Социологи, изучавшие поведение монахов, рассказали The New York Times, что хотя буддисты никогда прямо не выступают за насилие, в их речах постоянно звучит призыв защищаться любыми средствами. «Если умирает человек, это нормально. Но если умирает раса или религия, вы уже никогда не сможете вернуть ее», — так звучит их главный аргумент.
Буддистские экстремисты периодически нападали в 2000-х на католические церкви в Камбодже. А в Таиланде до начала 2010-х правительство и вовсе вооружало буддистов для защиты от мусульман на юге страны. В последние годы межконфессиональная ситуация в этих государствах стабилизировалась, зато в Мьянме и Шри-Ланке религиозное противостояние проявляется сегодня особенно остро.
Ашин Виратху
Фото: Eranga Jayawardena / AP
Вожди и лидеры
В Мьянме, где почти 90 процентов населения — буддисты, существуют монахи, чьи действия могут реально повлиять на стабильность в обществе. Одним из самых влиятельных среди них считается Ашин Ньяниссара, также известный как Ситагу Саядо. В 1988 году он активно выступал за демократические реформы, а после очередного военного переворота отправился в американский штат Теннесси. Затем Ашин Ньяниссара вернулся домой, открыв множество буддийских академий и теологический университет. Кстати, он еще не раз приезжал в США, где с ним встречались бывший президент Барак Обама и Папа Римский Франциск. На родине авторитет Ситагу Саядо столь велик, что к его словам прислушиваются не только монахи и верующие.
Когда в стране в 2017 году разразился кризис с мусульманами-рохинджа (сотни тысяч представителей этого народа бежали из Мьянмы, опасаясь этнических чисток), и эту тему начали поднимать на международном уровне, Ситагу Саядо прямо заявил, что мусульмане купили ООН. «В Мьянме более 400 тысяч монахов. Если они понадобятся, я просто скажу им: вперед!» — предупреждал он. Формально 82-летний Ашин Ньяниссара не призывает монахов участвовать в политической деятельности, однако не раз говорил, что «нужно быть начеку и смотреть за собственной территорией, чтобы никто на нее не посягал».
Одним из главных идеологов радикальных националистов в стране был и остается 51-летний монах Ашин Виратху, находящийся в розыске за экстремизм. Всемирно известным его сделала обложка журнала Time, где он был представлен как «лицо буддийского террора» (The Face of Buddhist Terror). На митингах он неоднократно заявлял, что «только военные защищают нацию и религию». А когда Международный уголовный суд (МУС) решил начать расследование предполагаемых преступлений военных Мьянмы против рохинджа, Виратху предупредил: «В тот день, когда МУС придет сюда, я первым возьму в руки оружие».
История конфликта
Истоки конфликта между рохинджа и буддистами в Мьянме (ранее — Бирма) уходят на несколько веков в прошлое. Мусульмане начали заселять историческую область Аракан (территория нынешнего штата Ракхайн) в XVI веке. Впрочем, их точное количество в Бирме до британского завоевания не может быть установлено. В результате первой англо-бирманской войны 1826 года британцы аннексировали Аракан, и в регион в качестве рабочей силы дополнительно переселяли бенгальцев-мусульман.
Сразу после обретения Бирмой независимости среди мусульманского населения штата Ракхайн появились сепаратистские настроения. Однако военный режим, пришедший к власти в стране, не признал последователей ислама гражданами страны, как и их права на самоопределение. В регионе провели несколько военных операций по ликвидации сепаратистов, а наиболее активные группы мусульманского населения переселили на территорию Бангладеш. Но там их тоже особо не ждали, и теплого приема не получилось.
Сегодня многие буддисты выступают за изгнание мусульман из Мьянмы. По их словам, это необходимо для безопасности страны в широком смысле, в том числе для того, чтобы перекрыть поток наркотиков в Бангладеш. Известно, что именно рохинджа являются наркокурьерами вещества яба (смесь плохо очищенного метамфетамина и кофеина). Мусульман также постоянно обвиняют в совершении преступлений. Они же в ответ на претензии отвечают, что наркомания и преступность — неизбежные последствия безработицы, от которой страдает преимущественно мусульманское население.
Рохинджа полноценно так и не интегрировались ни в одной стране. Среди них высок процент неграмотных: поскольку в Мьянме их не считали гражданами страны, в школе они, как правило, вообще не учились. Только в последние годы ситуация начала меняться: в поселениях рохинджа начали открываться государственные школы, но учителями там работают бирманцы — люди иной национальности, и иной религии.
По этой причине в поселениях рохинджа гораздо эффективнее работали частные учебные заведения, где дети получали основы религиозных знаний. Однако среди таких учителей было немало людей, бежавших в Мьянму из Бангладеш, где им грозило преследование за экстремизм и причастность к терактам. Определенное толкование Корана лишь усиливает радикальные настроения среди мусульман, что, в свою очередь, ведет к ответным действиям.
Женщина среди руин сожженных мусульманских домов в бирманском городе Мейтхила, 2013 год
Фото: Damir Sagolj / Reuters
В 2012 году в Ракхайне произошла серьезная вспышка насилия в отношении мусульман. Она была спровоцирована групповым изнасилованием и убийством несколькими рохинджа молодой девушки-ракхайнки.
Кризис с мусульманами достиг высшей точки 25 августа 2017 года, когда в Ракхайне произошла массовая резня. Впоследствии многие правозащитники назвали ее этнической чисткой и даже геноцидом. СМИ сообщали, что жертвами погромов стали 10 тысяч человек, еще 700 тысяч рохинджа перебрались в поисках убежища в Бангладеш.
«Конфликт в штате Ракхайн рассматривается многими буддистами Мьянмы как продолжение внешних усилий по откусыванию кусков от буддийского мира и как мусульманский заговор», — рассказал «Ленте.ру» проживающий в Мьянме востоковед Петр Козьма. И тому есть объективные подтверждения: карательную операцию против мусульман провели в ответ на нападения запрещенной организации «Армии спасения рохинджа Аракана» (ARSA) на военные и полицейские объекты. Лидер ARSA Ата Улла вырос в Пакистане и Саудовской Аравии и там же впоследствии нашел финансирование для своей деятельности, которая далеко не всегда носит мирный характер.
К слову, по рассказам одного из бойцов ARSA Абулы Алямы, боевики специально организовали нападения на солдат, чтобы спровоцировать ответные зачистки и привлечь внимание мировой общественности к судьбе рохинджа и их преследованию властями. Неудивительно, что последние рассматривают ARSA как террористическую группировку.
Все против всех
Стоит заметить, что проблемы в Ракхайне не ограничиваются сугубо межконфессиональным конфликтом. Между буддистами тоже существует противостояние: собственно коренные жители штата — араканцы (или ракхайнцы) — не считают себя бирманцами, несмотря на близкий язык и общую религию. Более того, они создали сепаратистскую группировку «Армия Аракана». Во время конфликта армии с рохинджа ее члены подозревали, что правительство может схитрить и заодно захватить земли араканцев. В такой обстановке, при самом неблагоприятном сценарии, в будущем штат имеет шанс окончательно стать территорией «войны всех против всех» и, по сути, отгородиться от Мьянмы.
Ситуация усугубляется однозначной поддержкой рохинджа значительной частью международного сообщества. От Мьянмы настойчиво требуют признать их гражданами страны, что, по мнению буддистов, может повлечь референдум об отделении земель, на которых проживают рохинджа. В таких условиях правительство Мьянмы, где почти 90 процентов населения — буддисты, не может не зависеть от настроений избирателей. «Вопрос лишь в том, какое из направлений буддийского национализма власти будут поддерживать», — отмечает Козьма.
Большой поддержкой буддистов-радикалов пользовался Тейн Сейн, первый президент Республики Союз Мьянма, который ушел в монахи после отставки. При нем мусульмане рохинджа однозначно считались негражданами даже без намека на возможность изменить статус. Ашин Виратху, кстати, в сентябре 2012 года возглавлял митинг в поддержку предложенного Тейн Сейном плана выслать из страны рохинджа, которых буддисты считают просто бенгальцами.
Логично, что монахи выступали против любых уступок со стороны демократического правительства, которое пришло к власти в 2016 году. Впрочем, на примере кризиса с рохинджа видно: ситуация не изменилась и при «прогрессистах» во главе с государственным советником, лауреатом Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи. Глава правительства не осудила военные действия против рохинджа, что в целом повысило ее популярность внутри страны. Петр Козьма отмечает, что Аун Сан Су Чжи, судя по всему, действительно разделяет идеи бирманских националистов, так как она прежде всего буддистка, а уже потом — борец за права человека.
Буддисты-активисты
Антимусульманские настроения прослеживаются и в виртуальном пространстве. Мьянма давно уже не закрытая от мира страна, большая часть ее населения пользуется Facebook. Социальные сети дали экстремистам новые возможности для объединения на почве ненависти к мусульманам. Самый обсуждаемый сюжет — буддистские империи, которые господствовали в Азии, но затем рухнули под натиском мусульманских захватчиков. Впрочем, социальная сеть с 2018 года стала активно блокировать аккаунты местных националистов.
Монахи используют в борьбе с мусульманами и консервативный настрой общества: в стране часто осуждают свободу нравов, особенно в молодежной среде. Большую роль здесь всегда играла организация «Ассоциация по защите нации и религии» («Ма Ба Та»), в которой состояли националистически настроенные монахи во главе с Ашином Витратху. Эта организация активно лоббировала законы, которые сделали бы невозможным вступление в брак буддистских женщин с мужчинами другой веры.
«Ма Ба Та», в свою очередь, выросла из другой монашеской организации — «Движение 969». Ее название пошло от веры в то, что это число принадлежит буддистам. Числом ислама же в Мьянме считается 786 — сумма значений букв арабского алфавита, из которых составлена фраза: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного». Это число символизирует и возможное завоевание Мьянмы мусульманами в XXI веке, так как 7+8+6=21.
«Ма Ба Та» возникла в 2011 году, когда монашеская буддистская община (сангха) посчитала, что государственный комитет «Сангха Маха Найяка» («Ма Ха На»), в которое отбираются государством наиболее авторитетные монахи, не справляется со своей задачей. Монахи хотели, чтобы их функции не сводились к решению мелких местных вопросов (вроде прав собственности), а желали большего присутствия в религиозно-политическом пространстве. Однако в мае 2017-го «Ма Ха На» приняла решение о роспуске «Ма Ба Та». «Сегодня члены "Ма Ба Та" действуют в рамках новой организации "Будда дхамма парахита", но это бледная тень "Ма Ба Та", хотя и остающаяся достаточно влиятельной в пропаганде своих взглядов», — объяснил Козьма.
Буддистские монахи выкрикивают националистические лозунги во время протестного митинга в Янгоне, Мьянма
Фото: Gemunu Amarasinghe / AP
Шри-Ланка — территория буддизма
Отсутствие межконфессионального мира в еще одной преимущественно буддийской стране — Шри-Ланке — непрестанно давало о себе знать все прошедшее десятилетие. Один из самых крупных инцидентов произошел там в сентябре 2011 года. Группа неизвестных, среди которых были буддистские монахи, разрушили древнюю суфийскую ханаку (обитель) близ развалин города Анурадхапура, которая была внесена в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Власти отрицали свое попустительство, но на фотографиях, сделанных местными жителями, видно, как полицейские спокойно наблюдают за происходящим.
В апреле 2012 года приблизительно две тысячи сингалов (буддистов) проделали то же самое с мечетью в городе Дамбулла — и снова при полном бездействии правоохранительных органов. После этого власти перенесли мечеть подальше от буддистского квартала, что лишний раз подчеркивало: до согласия на острове еще далеко.
В политической жизни Шри-Ланки от межконфессиональных отношений зависит многое. С 2005-го по 2015 год страну возглавлял президент Махинда Раджапакса, считающийся близким к буддистским экстремистам. В период его правления правительство открыто помогало радикальным буддистским группировкам, которые периодически устраивали беспорядки на религиозной почве. После нескольких лет перерыва его сторонники вновь одержали победу на выборах в ноябре 2019 года. Единственное различие — новым лидером Шри-Ланки стал Готабая Раджапакса, брат бывшего президента. Махинда стал премьер-министром.
Готабая тоже заявлял о решимости гарантировать безопасность и стабильность острова. Однако сделать это будет довольно сложно. У преобладающего большинства сингалов исторический конфликт не только с мусульманами, но и с тамилами, большая часть которых — индуисты (гражданская война тамилов и сингалов длилась больше 25 лет).
Впрочем, шанс на относительное спокойствие у страны есть. «Многое зависит от позиции самих мусульман. Сейчас для Раджапаксы выгоднее не раскалывать нацию, а выступить президентом единой Шри-Ланки», — сообщил «Ленте.ру» старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Алексей Куприянов. По его словам, новый президент рассчитывает, что мусульмане будут вместе с сингальским большинством трудиться на благо страны. В таком случае проблем удастся избежать. «Но если какая-нибудь недобитая радикальная ячейка исламистов внезапно решит вновь провести теракты, то от Раджапаксы стоит ждать жесткого и демонстративного ответа, который затронет всю мусульманскую диаспору», — считает Куприянов.
Кстати, случаи нападения на автобусы с избирателями-мусульманами отмечались во время голосования 16 ноября. С учетом высокой степени взаимного недоверия можно спрогнозировать, что подобные инциденты могут привести к радикализации взглядов части мусульман и сподвигнуть их на решительные ответные действия. Тем более что прецеденты уже имеются.
Две жертвы мусульманских боевиков на юге Таиланда, 2007 год
Фото: Reuters
Кровь за кровь
Мусульмане в Шри-Ланке, несмотря на то, что составляют лишь около 10 процентов населения, контролируют до половины всего мелкого бизнеса и являются фактическими монополистами в таких областях, как производство текстиля и украшений. У этого успеха есть и обратная сторона: исламофобские нападения часто приобретают экономическую окраску. Например, распространяются слухи о том, что мусульмане могут трижды плюнуть в еду, прежде чем подать ее немусульманину, или что женское белье в мусульманских магазинах пропитывается особым химическим составом, вызывающим бесплодие. Из-за подобных слухов громят в том числе и магазины одежды, принадлежащие мусульманам. Впрочем буддистские экстремисты иногда с неменьшей неприязнью относятся и к другим религиям.
Одна из самых активных религиозных организаций «Боди Бала Сена» («Сила буддийской власти») активно работала на победу Раджапакса. Ее идеология строится на том, что 70 процентов 20-миллионного населения страны — буддисты, и потому ее обязанностью является сохранение религиозных традиций, святых мест и обращение людей в буддизм.
Последняя крупнейшая серия антимусульманских погромов в Шри-Ланке произошла в 2014 году. В 2018 году события повторились в несколько меньшем масштабе. В целом за этот период погибло только шесть человек, но общее количество беженцев превысило 10 тысяч, а счет сожженных мечетей, домов и магазинов, принадлежащих мусульманам, идет на сотни. Уже тогда аналитики опасались, что международный исламский терроризм рано или поздно обратит свое внимание на Шри-Ланку и начнет мстить. Они оказались правы.
В 2019 году смертники, связанные с террористической организацией «Исламское государство» (запрещена в России), взорвали церкви и отели в Шри-Ланке в пасхальное воскресенье. Буддисты-радикалы посчитали это еще одним аргументом для оправдания своей деятельности. «Мы долго предупреждали, что мусульманские экстремисты представляют угрозу для национальной безопасности. Кровь за игнорирование исламского радикализма находится на руках правительства», — торжествовали они. Противостоянию, кажется, все еще не видно конца.
