В начале 2020 года Иран стал самой горячей точкой на планете. Сначала американцы ракетным ударом уничтожили генерала Касема Сулеймани — командующего спецподразделением «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции, потом еще 50 человек погибли в давке на его похоронах. В ответ на убийство генерала иранцы ударили по базам США в Ираке, а через несколько часов по ошибке сбили украинский самолет. После этого в Тегеране начались антиправительственные выступления, а мировые СМИ заговорили об Иране как о месте, где начнется третья мировая война. Российский журналист Никита Смагин провел эти дни в Тегеране и наблюдал, как иранцы пережили «начало конца».
Когда все уже закончилось
Я оказался в Тегеране 7 января — на следующий день после прощания с Сулеймани. Еще вчера улицы были заполнены скорбящими: проститься с командующим в столице пришло до 7 миллионов человек. Теперь же все было достаточно обычно, но в метро играла траурная музыка, а весь город был заклеен портретами генерала. На входе в посольстве России меня встретил знакомый комендант. «Ну как тебе происходящее? Что будет-то теперь?» — спросил он. «Да ничего не будет, не переживай», — ответил я ему на бегу. Создавалось четкое впечатление, что все самое интересное уже произошло.
Логика событий подсказывала, что иранцы не будут торопиться с ответом США. Ожидалось, что сначала власти завершат все траурные церемонии и лишь потом перейдут к выработке подходящего плана. Тегеран дождался бы подходящего момента и провел максимально болезненную и неожиданную для американцев акцию. В целом события действительно шли свои чередом.
7 января на юго-востоке Ирана, в Кермане, родном городе Сулеймани, началась церемония его похорон. Желающих проститься было невероятно много: генерал был не просто одним из командующих Корпусом стражей исламской революции, он был легендой противостояния с США и борьбы с «Исламским государством» (террористическая группировка, запрещена в России). Сулеймани слыл не только профессионалом, но и честным человеком, не замешанным в коррупции. В Иране даже противники власти в большинстве своем относились к нему с уважением. После убийства Сулеймани в стране объявили, что он погиб смертью мученика.
Керман с полумиллионным населением явно был не готов к толпам скорбящих со всей страны, в городе произошла давка, погибли около 50 человек. В адрес правительства Ирана зазвучали обвинения: они не смогли обеспечить нормальные условия и допустили гибель людей. Однако внешние наблюдатели не учли, что для многих правоверных шиитов погибшие на похоронах — не просто жертвы халатности, а мученики, пожертвовавшие собой ради легендарного героя. Десятки новых шахидов придали прощанию с генералом еще больше символизма.
Из-за чрезмерного наплыва людей захоронение тела перенесли на более позднее время. Ближе к вечеру стало известно, что похоронная церемония все-таки началась. Казалось, что в истории поставлена логичная точка, все успокоилось. Реальность же оказалась прямо противоположной.
Похоронная процессия в Кермане — родном городе Сулеймани
Фото: Mehdi Bolourian / Reuters
В три часа ночи 8 января появились первые сообщения о ракетном ударе Корпуса стражей исламской революции (КСИР) по американским базам в Ираке. Параллельно иранские СМИ объявили, что именно сейчас начались настоящие похороны Сулеймани. Местное телевидение показывало толпы одетых в черное людей в Кермане, яростно бьющих себя в грудь и хором поющих траурные гимны.
А в седьмом часу стало известно об упавшем самолете. Boeing 737 компании «Международные авиалинии Украины» потерпел крушение через несколько минут после вылета из Тегерана. На борту было 176 человек, большинство — иранцы, летевшие транзитом через Киев в Канаду. В тот момент это казалось трагическим совпадением, главной новостью по-прежнему оставались ракетные удары по американским базам и, как тогда казалось, неминуемый ответ США.
Символическое возмездие
«Видел иранские данные? 80 американских жмуров. Если это так, то Америка просто не может не ответить», — делился в тот день впечатлениями знакомый журналист, проживающий в Иране. Сказал он это совершенно ровным голосом, который, правда, совсем не успокаивал.
Все внимание тогда было приковано к американскому президенту Дональду Трампу, который должен был выйти к прессе с обращением. Сделал он это уже вечером — после 19:00 по московскому времени. Содержание его десятиминутной речи было странным и не очень внятным, с рассуждениями об иранской ядерной программе и какими-то новым санкциями против Тегерана. Однако главный посыл был услышан: никто из американских солдат не пострадал, США готовы к миру с Ираном.
Портреты Касема Сулеймани на улицах Тегерана
Фото: Никита Смагин
Но ощущение того, что на этот раз войны удалось избежать, окончательно пришло в течение суток. Вместе с ним наступило осознание того, что именно произошло. Пожалуй, иранскую акцию возмездия можно описать двумя словами: шум и символизм. Она должна была создать максимальный медийный эффект — прямая атака на военную базу США, да еще и час в час с похоронами Сулеймани, которого в последний путь по всей стране провожали 25 миллионов иранцев. Разве может быть круче?
Шумом и символизмом все и должно было обойтись, никто не хотел начинать войну, поэтому атака была выполнена максимально аккуратно. Более того, позже Тегеран признал, что намеренно сообщил Багдаду о готовящейся акции. Иракцы, в свою очередь, предупредили американцев. Конечно, про отсутствие пострадавших Трамп слукавил — выяснилось, что было как минимум 34 контуженных солдата, но все же никакие не «80 жмуров».
Самолет раздора
В это же время в самом Иране назревал новый виток обострения. Катастрофа с украинским самолетом вытесняла из новостной повестки удары по базам США в Ираке. По изначальной версии причиной стала техническая неполадка, затем в сети появилась видеозапись, на которой якобы ракета поражала самолет: она внушала определенные сомнения, но еще не выглядела доказательством, переворачивающим все с ног на голову.
Сложно сказать, как именно реагировали на это иранцы по всей стране, однако жители Тегерана смотрели на версию о сбитом самолете с явным недоверием. «[Канадский премьер Джастин] Трюдо уже заявил, что самолет подбили ракетой. Вот откуда ему в своей Канаде это стало известно?» — говорил знакомый иранец, обычно весьма критично относящийся к действиям властей.
Предварительную причину падения украинского самолета должны были официально объявить 11 января. Агентство Fars писало, что это случится после заседания комиссии по расследованию авиакатастроф в присутствии иностранных специалистов.
Место крушения украинского Boeing
Фото: Mohammadreza Abbasi / DPA / Globallookpress.com
Заявление 11 января действительно появилось, но совсем иначе: никакая комиссия к журналистам не выходила, вместо этого рано утром иранские СМИ разом опубликовали послание Генштаба ВС Ирана. В нем лаконично объявлялось, что вследствие человеческой ошибки самолет был сбит. Затем последовали заявления президента, духовного лидера и разъяснения командующего ВКС Ирана. Военные признали, что ожидали атаки США и в такой нервозной обстановке приняли Boeing за крылатую ракету. На фоне всех январских событий именно это признание по-настоящему шокировало иранцев.
Очевидно, что руководство Ирана и само было шокировано таким поворотом дел. На тот момент симпатии мирового сообщества в противостоянии Вашингтона и Тегерана в значительной степени были на иранской стороне, но авиакатастрофа, произошедшая по вине КСИР, могла моментально изменить общественное мнение. Поэтому после трагедии власти просто пытались понять, что делать: согласовывалась позиция, выяснялись детали.
Три дня замалчивания и отрицания не могли не сказаться на репутации властей, тем не менее признание, пусть и с задержкой, можно назвать сильным решением. Пассажирские самолеты в истории сбивались неоднократно, но никто столь открыто и быстро не заявлял о своей ответственности за это. Правда, такой шаг хоть и сгладил негативные последствия для Ирана, но не свел их на нет.
Протестная вспышка
12 января к мемориалу жертвам трагедии, который расположили напротив входа в Технологический университет имени Амира Кабира, начали стекаться люди. Недовольные замалчиванием информации о катастрофе скандировали лозунги, затем акция переросла в столкновения с полицией. Несколько сотен человек скандировали «Долой лжецов!», некоторые шли дальше и требовали смены всей политической системы. На видео в социальных сетях все выглядело как спонтанная вспышка народного гнева, в то время как активисты призывали продолжать протесты.
На следующий день в центре города все говорили о самолете, ракетах, катастрофе. Порой люди делали самые невероятные предположения — вплоть до того, что иранские самолеты, которые падали на внутренних рейсах, тоже были сбиты своими же военными. «Может быть, все это время нам просто врали?» — сомнения в правдивости официальных заявлений то и дело прорывались в толпе.
К этому времени во многих местах города уже были развешаны траурные плакаты с изображением самолета на черном фоне и надписями «Мы все сострадаем» и «Соболезнования семьям погибших и народу Ирана». В центре Тегерана под теми самыми плакатами стояли усиленные наряды полиции с дубинками, в шлемах и бронежилетах.
Несколько десятков бронированных автомобилей, предназначенных для разгона толпы, расположились также в районе Технологического и Тегеранского университетов. Продолжать протесты там никто, конечно, не стал, зато прошла проправительственная акция. Несколько десятков ее участников прошли по центру столицы, скандируя слоганы «Смерть Америке!» и «Смерть Израилю!». Многие несли портреты Касема Сулеймани. Акция закончилась коллективной молитвой демонстрантов у входа в Тегеранский университет.
Траурный плакат, посвященный катастрофе самолета, в районе Большого базара
Фото: Никита Смагин
В то же время протесты прошли совсем в другом месте — на площади Азади (в переводе — площадь Свободы) на востоке Тегерана. Здесь манифестация очень быстро переросла в столкновения с полицией, был применен слезоточивый газ. Официальные данные о количестве участников не приводились, но по сторонним оценкам было до трех тысяч человек.
Многие телеканалы, в том числе и ряд российских, тут же приняли ожесточенную, но локальную акцию протеста за начало конца Исламской Республики. Пиком волны возмущения стала манифестация с участием пары тысяч человек: пожалуй, не так уж и мало, но явно недостаточно для свержения режима. Сбитый по ошибке самолет стал не столь веским поводом, чтобы на улицу вышли сотни тысяч протестующих. Большинство жителей не чувствовали прямой причастности к этой трагедии, были возмущение и растерянность, но они не переросли в ярость.
Для сравнения: повышение цены на бензин в три раза в ноябре 2019 года стало болезненным ударом для населения по всей стране. Это вылилось в «протест бедных» с погромами заправок и столкновениями с полицией. Он тоже скорее напоминал череду локальных бунтов, а не революцию: большая часть граждан наблюдала происходящее со стороны. Но даже несмотря на это беспорядки тогда продолжались более недели. На этот раз вся протестная энергия была исчерпана за два дня.
После бури
Спустя пару недель после череды трагических событий Тегеран выглядит примерно так же, как в декабре 2019 года. Люди уже не спорят в автобусах, в метро не играют траурные гимны, уменьшилось и количество плакатов с изображением Сулеймани. Если что-то необычное и чувствуется в жителях столицы, так это усталость.
Внешнее сходство с прежним Ираном, конечно, обманчиво. За две недели в стране произошло столько, сколько граждане многих других государств не переживают за всю жизнь. Возмущение убийством национального героя, многомиллионные похороны и давка, удар по базам США и ожидание войны, катастрофа самолета и шок от ее причин — события оказались не только драматическими, но и противоречивыми. После этого Иран просто не может быть таким же, как прежде. То, что страна изменилась, очевидно. Но какая она теперь — можно будет сказать только со временем.
***
После того как в обществе наступило относительное равновесие, мы отмечали день рождения знакомой, которая много лет работает гидом для туристов из других стран. Гости непринужденно болтали о пустяках, шутили и иногда пускались в пляс. Под конец празднества виновнице торжества принесли торт со свечами. «Я работаю в такой сфере, которая нуждается только в одном — в стабильности. Поэтому себе я бы хотела пожелать только одного: спокойствия в стране», — сказала именинница с еле заметной улыбкой и задула свечи.