Некоторым не нравится, как устроена политическая жизнь в нашей богоспасаемой России. В последние годы стало потише, но пока все еще слышны демократические жалобы на однообразие вертикальной стабильности, небольшой перебор с главами государства, кремниевую наномодернизацию в отдельно взятом академгородке под Москвой, а медвежья услуга, которую нашим борцам с коррупцией оказал один немецкий автопроизводитель, заставляет этих западников кивать вслед уходящему солнцу: мол, там такое, конечно же, невозможно, а если и случится что-то подобное, то воспитанное за многие века тамошнее гражданское общество немедленно навалится и сотрет проштрафившихся в порошок. Но есть в Европе еще одна страна с богатыми революционными традициями, где простым гражданам тоже не скучно живется.
Совсем недавно ошеломленные французы узнали, что в их жизнь чуть было не вернулась уже почти позабытая национальная валюта. В пылу дискуссии с Ангелой Меркель их очаровательный президент Николя Саркози, как насплетничал журналистам его испанский коллега, стучал кулаком по столу и грозил вывести Францию из зоны евро, если германский канцлер не согласится поддержать создание всеевропейского антикризисного фонда. И что характерно, Меркель согласилась, потому как знает: с него станется, с Саркози-то, лучше уж и не спорить.
Необычная для главы государства взбалмошная непосредственность Николя Саркози уже сумела добавить новые краски к образу президента Пятой французской республики. Нам, россиянам, конечно, особенно запомнилось, как молниеносно и даже немного по-ребячески он бросился мирить нас с грузинами в августе 2008 года, по слухам, даже не посоветовавшись предварительно с Вашингтоном. Быстрый и решительный, он парил над конфликтом, урезонивал российского премьера, уже занесшего карающую десницу над брючным ремнем грузинского президента, подписывал с каждой из сторон свою версию соглашения, видимо, чтобы снизить накал страстей. В общем, чувствовал себя, как рыба в воде, и был прекрасен.
Казалось, начинать или заканчивать войны для него самое обычное дело, будто бы для этого он и был рожден, ведь он потомок венгерского дворянского рода, а теперь еще и андорранский князь. Саркози всегда был таким. Еще в бытность свою мэром в одном из парижских предместий в 1993 году он оставил след в памяти горожан тем, что лично вступил в переговоры с террористами, захватившими детский сад, и вывел из здания часть малышей. Похоже, критические моменты, требующие стремительных решений, Саркози воспринимает как подарок судьбы. От него вряд ли стоит ждать по-настоящему проницательного решения не поехать в Североморск, чтобы своим авторитетом не мешать операции по спасению погибшей подлодки. Нет. Саркози слишком поверхностен для этого. Его прямолинейность и упертость помнят и арабские подростки, терроризировавшие пригороды французской столицы в 2005 году. Они фактически создали вокруг него ореол защитника французских устоев и во многом обеспечили ему победу на президентских выборах два года спустя.
А вот в условиях так оберегаемой у нас и такой обычной для Европы стабильности французскому президенту явно неуютно. В будничных заботах он как-то теряется, делается незаметным. Ничего не слыхать про модернизацию экономики Франции или кадровую тысячу президента Саркози... И политический штиль моментально наполняется несокрушимой и любвеобильной личностью самого французского президента. Разбуди ночью любого журналиста в каком угодно уголке планеты и спроси, что самое главное сделал Саркози на посту главы государства, и сразу получишь четкий ответ: он женился. Со времен принцессы Дианы ничья личная жизнь не приковывала столько журналистского внимания, как личная жизнь Николя Саркози с бесконечными историями сначала о президентском разводе, потом о президентском романе с супермоделью, а потом и о таинственной президентской свадьбе в Елисейском дворце.
Мы привыкли ожидать от политического лидера готовности все положить на алтарь государства, а тут у Французской республики появилась вдруг опасная соперница. Одного только взгляда на красавицу Карлу Бруни было достаточно, чтобы понять: сосредоточиться на государственных делах Николя будет очень непросто. А Саркози ничуть не стеснялся того, что во время своего президентского срока сосредоточен на разрешении семейных неурядиц. Напротив, он просто сиял, всем своим видом показывая, что он не только президент, но мужчина и француз. На его фоне десятилетие чопорного Ширака кажется мрачным средневековьем, а сам Жак рядом с живым и непосредственным Николя выглядит просто политической машиной. Действительно, трудно представить себе предыдущего французского лидера подающим в суд на газетенку, написавшую о якобы отправленной им смске бывшей жене с просьбой вернуться к нему и обещанием отменить уже намеченную свадьбу с супермоделью и певицей... Да у Ширака вообще нет бывшей жены! А Саркози легко может не только подать такой иск, но и отозвать его, как только полиция попыталась выяснить, было ли послано подобное сообщение в действительности. Вот наше российское общество пока еще надежно защищено от подобной вольности нравов. Жалкая попытка добавить личных мотивов к образу Владимира Путина с помощью Алины Кабаевой с треском провалилась: российский лидер сразу ухватил писак и щелкоперов за "гриппозный нос" и отутюжил бульварную прессу не хуже, чем когда-то телеканал НТВ. А Саркози можно, пожалуйста!
Под стать французскому президенту подобрались и родственнички. То вдруг из ниоткуда появляется бросивший когда-то пятилетнего Николя отец - Пал Саркози - и начинает выставлять свои художественные произведения, конечно же, не лишенные эротических мотивов. Одним из шедевров экспозиции является портрет французского президента с серьгой в виде Ордена Почетного Легиона. То сыновья президента начинают привлекать к себе внимание. Старший из них Пьер написал песню протеста против политики отца, средний - Жан, которого тут же окрестили "принцем", попытался получить пост главы государственного агентства EPAD, управляющего крупнейшим в континентальной Европе деловым центром La Defense, и заработал для папы обвинения в кумовстве. Остается только со страхом ожидать, что выкинет младший Луи, когда подрастет. Среди итальянских родственников со стороны жены тоже нет покоя. Ну вот зачем 88-летнему дедушке Карлы Бруни вздумалось вдруг жениться? У нас совсем другое дело. Родственники наших лидеров ведут себя тихо и благородно. А небольшой прилив культурной и образованной крови из северной столицы московскому истеблишменту пошел только на пользу.
В общем, французы ощущают себя зрителями бесконечного бразильского телесериала, снятого по мотивам их собственной государственности. Нам, россиянам, не до этой пошлости. Мы смотрим программу "Время".