Долгое время Муаммар Каддафи был мне по-человечески откровенно неприятен - меня нервировали его наряды, солнечные очки, дурацкий зонтик и стремление сохранить власть путем истребления значительного числа собственных граждан. Последнее, кстати, раздражало меня меньше всего, но речь сейчас не об этом, а о том, почему мне теперь за это стыдно.
Начну издалека. Несколько дней назад неожиданно для себя я обнаружил, что многие наши читатели, равно как и многие ЖЖ-авторы, в свете начавшейся военной операции, в достаточно резкой форме поддерживают полковника. Ну, вы понимаете, мол, доколе кровожадные империалистические ястребы, несущие смерть и разрушение, будут осквернять свободное ливийское небо?! При Сталине такого не было! Забыли лягушатники 1812-й! Ну, и так далее.
Поначалу подобная позиция, признаюсь, вызвала у меня такое негодование, что своей громкой и непечатной руганью я надолго отвлек коллег от написания важнейших новостей про котиков, Фукусиму и новый айпэд. Я даже бросился сочинять гневную колонку в пику новоиспеченным фанатам лидера кровавого ливийского режима. В оправу из тонкой иронии, едкого сарказма и толики самолюбования я планировал облечь простую и понятную мысль: "Враг твоего врага не только не обязан быть твоим другом, но скорее даже наоборот - он м**ак еще похуже твоего противника".
В качестве аргументации, которая обычно занимает значительную часть моих текстов, я намеревался привести краткий анализ последствий геополитики второй половины двадцатого века, когда подобная ущербная логика была де-факто стандартом во взаимоотношениях между странами и блоками. Кроме этого, я намеревался употребить в колонке очень ученое слово - инволюция, которое в математике означает преобразование, обратное самому себе.
Колонка, однако, не сложилась. И дело тут даже не в том, что я вспомнил, что совершенно не разбираюсь в истории и геополитике. И не в том, что инволюция в словаре, оказывается, определяется как "утрата в процессе эволюции отдельных органов", нет. Дело в том, что у меня появились сомнения в справедливости собственного негодования. А тут еще и добрый человек (привет тебе, Иешуа Га-Ноцри!) Владимир Владимирович Путин назвал операцию против ливийского лидера "бессовестным крестовым походом". Только вслушайтесь: "бессовестным!" После этого мне, признаюсь, стало уже совсем стыдно.
Как я мог быть настолько слеп! Как я мог стать жертвой злобной западной пропаганды, как я мог не жалеть Каддафи, да еще так плохо думать о представителях народа-богоносца?! Ведь дело вовсе не в пресловутой формуле про врага твоего врага, нет. Дело в свойственном всем и каждому в нашей стране христианском сострадании!
Эх, Достоевский мог бы нами гордиться. Бывает, зайдешь в вагон метро, а там какая-нибудь невзрачная женщина таким звонким, пронзительным и хорошо поставленным, почти сценическим голосом жалуется на суровые жизненные обстоятельства. А народ ей верит на слово, подает и даже не заглядывает в мятую бумажку-ксерокопию в прозрачном файлике, призванную удостоверить все ею сказанное! Да что там нищие! Мы же не только их жалеем. Вон сбила Анна Шавенкова двух человек, а ей срок на 14 лет отсрочили. Почему? Да потому что болит у людей сердце за ее детишек, которым без матери, без кормилицы расти придется!
Так вот, именно это сострадание и заставляет русского человека сопереживать простому ливийскому полковнику, оказавшемуся, будто нищенка в метро, в сложной жизненной ситуации. А нет в мире силы сильнее сострадания! Поэтому я теперь за Каддафи кого хочешь порву! Это вам не какой-нибудь зловещий Ходорковский, недостойный прощения, нет. Каддафи - это святое. Слышишь, Запад? Руки прочь от Ливии, понял??!