Московскую кампанию Алексея Навального будут обсуждать еще долго. Как минимум, потому что ничего более яркого с нами давно уже не случалось. Восторженным адептам есть что вспомнить ― славные были денечки на кубах, и в метро удалось покататься вволю, а уж какую речь сказал вождь на митинге девятого! А до того пел Ляпис под дождем, и девы улыбались, и чудо, которого опять не случилось, казалось вполне возможным. Или даже невозможно близким.
Суровые критики копаются в ошибках ― не повел на штурм Кремля, взял подписи мундепов из рук представителей абсолютного зла, слил, растоптал, поглумился. Предал, продал, забыл.
Критики разумные аккуратно поминают, что в кампании было все, кроме новых смыслов. Что получилось все так, как завещал великий Маклюэн: средство стало сообщением, участие в раздаче газет оказалось важнее того, что в газетах написано. Но ведь это для тех, кто участвовал. А были еще те, кто газеты читал. Среди них тоже многие восторгались, но уже не все. Смыслы вышли какие-то прошлогодние ― жулики, воры, изрядно поношенные Ротенберги.
Сам Навальный, при этом, кажется, искренне обижается: как же так, никто не стал всерьез обсуждать программу, никто не загорелся идеей заменить полицейских сотрудниками ЧОПов. А ведь здорово бы вышло!
Ну и есть, конечно, сплоченный строй чистейших либералов, национал-большевиков, а также платных и добровольных помощников администрации президента. У этих набор совсем стандартный и еще более потасканный, чем пресловутые Ротенберги. Фашист, соглашатель, новый Гитлер. Да неоднократно ретвитил модный среди нацистствующих хипстеров ресурс «Фистинг и горком». Да еще и лес украл. Вероятнее всего. Русский наш лес.
Но есть одно преступление против русской оппозиции, о котором мало пока говорят. Навальный своей кампанией, и правда, нанес по привычной нам оппозиции очень болезненный удар.
Тут дело вот в чем: со времен раннего Путина, с тех еще времен, когда президент наш и без ухищрений косметологов прекрасно выглядел, разнообразные и разнокалиберные вожди оппозиции упорно повторяли одно и то же. Путин, говорили они, создал пропагандистскую машину, не позволяющую оппозиции опериться, вырасти, победить (упрек в адрес авторитарного президента немного странный, ну да мы не об этом). Конечно, самокритично говорили вожди, разнообразные и разнокалиберные, мы люди не очень влиятельные. Мы заразить энтузиазмом, сплотить вокруг себя и за собой повести не можем. А кто виноват? Путин! Путин мешает нам говорить с народом. Путин мешает нам появляться на федеральных телеканалах. Путин отрезал нас от страны и лишил будущего. Не только нас лишил, страну тоже, потому что без нас какое будущее? Так, дрянь, а не будущее.
Не поспоришь: равный доступ к СМИ ― великая вещь, а для нормальной демократической страны ― и вовсе необходимая. Только где это написано, что мы живем в нормальной демократической стране. Что? В Конституции? Ах, не смешите.
И постепенно эта стратегия самооправдания вошла в моду. Все: неумелость, никчемность собственную списали на происки Путина. И отчасти даже успокоились. А когда отдельные вожди, из тех, что калибром покрупнее, на федеральные каналы все-таки попадали, в программу к нежному обитателю теплых кишечных недр Соловьеву, например, то и там, как правило, довольно беспомощно блеяли, не забывая, впрочем, винить в собственной беспомощности Путина.
А потом пришел Навальный, чьи мелкие преступления мы кратенько рассмотрели выше. И показал, что, оказывается, вся эта риторика не стоит ломаного гроша. Что можно без федеральных каналов, без гигантских финансов, на чистом энтузиазме восторженных адептов, ну, и на собственных талантах, разумеется, сделать самую яркую за последние годы политическую кампанию в стране. Так взбаламутить в болоте воду, чтобы все лягушки занервничали.
Впрочем, нет. Справедливости ради отметим, что Навального как минимум дважды поминали на федеральных телеканалах. В первый раз, когда рассказали, что вина его по делу «Кировлеса» полностью доказана, и во второй, когда показали незаконных узбеков, которые еще более незаконно за Навального агитировали. И да, еще власть не посадила его в тюрьму, хотя могла бы. Впрочем, тут аккуратнее надо, чтобы совсем в дураках не оказаться: вдруг да посадит, время-то есть еще.
И вот я думаю, многое могут критики простить Навальному: и мнимый фашизм, и реальную националистическую риторику, и просто неаккуратные словечки, и отказ немедленно штурмовать Кремль силами пятидесяти отчаянных подростков. Даже неочевидную любовь к интернет-ресурсу «Постник и лагман» могут Навальному критики простить. Но вот то, что он отнял у разнокалиберных вождей главную стратегию самооправдания, главный аргумент в защиту собственной никчемности, ― не простят никогда. Такое не забывается.