Снова заговорили о холодной войне. Как на закате СССР.
И вспомнилось, как двадцать один год назад глава российского офиса по делам частного бизнеса Агентства международного развития США (United States Agency for International Development, USAID) Талбот Пеннер сказал мне, что перестройка постсоветской экономики и подтягивание ее на уровень европейских стран займет примерно двадцать лет. Двадцать один год назад — это 1993 год, разговор проходил в августе, Ельцин уже «бодался» с парламентом, но из танков по Дому Правительства еще не стреляли.
Все присутствовавшие при этой беседе местные (не скажу «русские», так как там были люди из разных бывших советских республик) перекосились в лице. Жить нормально хотелось начать сразу, в крайнем случае — через полгода, ну год максимум. Четыре предшествующих года и так всех порядком вымотали. Еще два десятка лет напрягаться и затягивать пояса? Эта перспектива казалась чересчур мрачной. Со свойственным молодости оптимизмом я тогда утешила себя мыслью, что американский старикан ошибается. Россия всех переиграет и станет жить, как все нормальные страны, уже лет через… ну, скажем, пять.
Почему бы нет? Страна входила в смутный период с неплохими перспективами. Мы гордились своими техническими достижениями. Инженерами, физиками и математиками (гуманитариями традиционно не гордились, и зря, кстати — еще были живы Михаил Гаспаров и Сергей Аверинцев, для примера). В космос посылали ракеты, которые летали, а не падали. В области балета все тоже было неплохо. Считалось, что у нас есть главный ресурс, который только может быть в любом государстве — и нет, это была не нефть, а люди. Неглупые люди.
Если посмотреть по одному из старейших российских интернет-сайтов — Анекдот.ру, — то можно примерно вспомнить, какие анекдоты тогда рассказывали и над чем смеялись. Так вот, по анекдотам 1995-1996 годов видно, что технические достижения родной страны у среднего постсоветского человека сомнений не вызывали. Рассказчики признавали и смеялись над своей бедностью, над нехваткой туалетной бумаги и отсутствием почти любых продуктов в магазинах (в одном из известных анекдотов начала девяностых покупатель просит продавца просто «взвесить ему два килограмма еды»), над тем, что чукча, приехав в Москву и отстояв, как велела жена, самую длинную очередь за предполагаемым дефицитом, обнаружил, что «продавца убили». Времена были куда более нищими, чем нынешние, и это видно по тому, над чем тогда смеялись. По анекдотам, которые тем, кто не пережил горький постсоветский катаклизм на пространствах бывшего СССР, вероятно, не будут казаться смешными. Эти шутки и мужественные, и по-своему добрые, но надо знать фактуру, чтобы понять, насколько они к тому же точные для своего времени. «Просьба не бросать окурки в унитаз, их потом трудно раскуривать». «Не могли бы вы разменять мне сто долларов? — Нет, но спасибо за комплимент».
Бедность бедностью, но сомнений в научном и техническом потенциале страны, повторюсь, не было, и перспективы развития технологических производств казались (во всяком случае, рядовому обывателю) неплохими. Зато под боком была другая гигантская страна, и вот там-то все было гораздо хуже в этом плане — это массовое мнение тоже нашло свое отражение в анекдотах.
В России смеялись над Китаем.
Над китайской технической отсталостью и недоразвитостью. Над бессмысленностью любых китайских покушений на развитие высоких технологий.
«Сегодня утонула китайская подводная лодка... Экипаж погиб, весла — всплыли!».
Это было действительно смешно.
«При запуске искусственного спутника в Китае миллион человек получили грыжу: пятьсот тысяч при натягивании резинки, пятьсот тысяч — от смеха. Но не обошлось без трагедии. Примерно пятьдесят тысяч человек не успели отпустить резинку и улетели в космос вместе со спутником».
Насколько оправданы с фактической точки зрения на тот момент были эти анекдоты, не могу судить, но массовое представление о Китае, как о технологической дыре на научной карте мира, было крепко и казалось нерушимым.
Прошли годы. Точнее, прошло семнадцать лет из тех двадцати, о которых говорил в 1993 году американский консультант по экономике.
И в 2010 году в Москву приехал Арнольд Шварценеггер с делегацией бизнесменов из Кремниевой долины — в ответ на состоявшийся ранее в том же году визит Дмитрия Медведева в Калифорнию. Об этом тогда много писали, устраивали встречи с журналистами.
Во время одной из таких встреч журналистов, американцев и представителей фонда «Сколково» собрали на последнем этаже одной из башен в «Москва-Сити». Внизу сквозь застекленные от пола до потолка окна была видна Москва, с непривычки от высоты кружилась голова. И было ощущение дежавю. В зале на креслах снова сидели пожилые американские профессионалы. Как и в начале девяностых, они приветливо улыбались и пытались подбодрить собравшихся.
Кто-то из зала спросил, как они оценивают перспективы России в плане развития высоких технологий. Выйдет ли что-нибудь из сколковского проекта?
На что один из делегатов доброжелательно ответил, что перспективы совсем неплохие, нужно только работать. И что сейчас (то есть в октябре 2010 года) уровень развития технологических производств в России соответствует показателям в Китае перед началом технологического рывка. «Вы находитесь примерно на уровне Китая в 1997 году», — сказал он.
Тут, как говорил в фильме «Место встречи изменить нельзя» один из героев, «Так мне обидно стало. Что же это? Совсем нет правды на земле?». Сначала говорят, что надо подождать двадцать лет, начиная с 1993 года. Потом — что еще минимум тринадцать, начиная с 2010-го? Так ведь и вся жизнь пройдет. Похоже, известная формулировка про то, что в России надо жить долго, устарела, и чтобы гарантировано дождаться хороших времен, в России надо жить вечно.
Двадцать лет с момента первого разговора о постсоветских перспективах минули прошлым летом. Можно подводить итоги. Из плюсов — пропали повальная нищета и разруха начала девяностых. Будем надеяться, что они не вернутся и что новая холодная война не развернется в полную силу. Из минусов — экономику высоких технологий у нас так и не построили. И теперь Россия догоняет Китай, а не наоборот. При этом отставание составляет несколько кругов.
Так что в плане развития науки и техники единственный заметный и бесспорный итог прошедших двадцати лет — то, что анекдоты про китайскую техническую несостоятельность совершенно перестали быть в России смешными. Это не совсем тот результат, которого все хотели и который нам обещали.
При написании этой статьи был проведен научный эксперимент: несколько классических анекдотов про китайцев были рассказаны в компании двадцатилетних студентов МГУ. В частности, следующий: «На китайской подводной лодке штурман — кочегару: "Бросай кривые дрова, поворачивать будем!"».
Результат оказался ожидаемым. «Почему на китайской-то?» — удивленно спросили двадцатилетние.