В Европе расследуют нападения на женщин и кражи, совершенные группами мужчин в новогоднюю ночь в Кельне и ряде других городов. С самого начала пострадавшие описывали преступников как «не говорящих по-немецки североафриканцев или арабов». Многие мобильные телефоны, украденные в новогоднюю ночь, были впоследствии обнаружены в общежитиях для беженцев. Первая группа мужчин, замешанных в новогодних нападениях, опознана и арестована — как минимум 22 человека из нее действительно оказались беженцами.
Выводы последовали быстро: Ангела Меркель предложила внести в германские законы изменения, которые сделают процедуру депортации совершивших преступление мигрантов более легкой, а сторонники антиисламской партии EGIDA вышли на митинг с требованием отставки самой Меркель. Российские комментаторы и блогеры в основном высказались в том смысле, что «мы вас предупреждали!», «все пропало» и «не надо было пускать к себе дикарей». В этом «мы предупреждали!» есть немало снобизма и злорадства, но заметно и естественное опасение: кому же понравится, если по соседству вот-вот поселится не интеллигентный пожилой бюргер, позволяющий обзывать себя Гейропой и всячески хамить, а агрессивный фанатичный гопник?
Впрочем, упрекать немецкие власти за то, что в прошлом году они пустили в ЕС миллион с лишним беженцев, бессмысленно: другого приемлемого решения все равно не было. Когда с места снимаются целые народы (а только в одной Сирии около 12 миллионов человек были вынуждены из-за войны покинуть свои дома), удержать их не могут никакие пограничники.
Что могла сделать Греция, куда прошлым летом лодки с беженцами приплывали ежедневно — топить лодки вместе с людьми, не давая пристать к берегу? Что было делать туркам, венграм или немцам — стрелять в безоружных людей, как Брейвик, или строить концентрационные лагеря? Объявленная готовность принять мигрантов в определенном количестве по квотам ЕС, по крайней мере, помогла в какой-то степени упорядочить хаос и позволила выиграть время.
Если сравнивать количество приезжих, то вся Германия в прошлом году приняла лишь 1,1 миллиона беженцев (около трети — выходцы с Балкан, сербы, албанцы, македонцы и т.п.; и не всем из них будет присвоен статус беженца после рассмотрения). При этом только в одной Москве по итогам 2014 года мигрантов было зарегистрировано более 3 миллионов. От 1,5 до 2 миллионов русских эмигрантов приняла Турция и Европа после гражданской войны 1917-1922 годов (еще около миллиона послереволюционных беженцев ушли через Дальний Восток). Миллион, даже два или три миллиона, — то количество беженцев, которое Европа способна переварить. Может быть, не сразу, но способна.
Миграция ведь не всегда идет во вред принимающей стороне: вопрос в том, как приехавшие интегрируются в местную жизнь. США, Австралия и Канада построены мигрантами. В столице Финляндии сегодня около 13,5 процентов жителей — приезжие (в процентном отношении самую большую долю из них составляют русскоязычные, далее следуют сомалийцы), однако город продолжает оставаться одним из самых безопасных в Европе. Самое дешевое место, где можно поесть в центре Хельсинки, держат то ли турки, то ли арабы — открылось чуть больше года назад и продаются здесь огромные порции кебабов с гарниром за 5,5 евро (по акции, но эти акции у них систематические). У станции Леппаваара в пригороде Хельсинки напротив популярного у российских туристов торгового центра «Селло» работает ресторан «Кабул», предлагающий аутентичную непальскую кухню. Единственные магазины, где в Рождество усталый турист может купить в Европе продукты, тоже обычно турецкие или индийские. Чайна-таун в лондонском Сохо является одной из самых популярных туристических точек, а индийские рестораны и итальянские пиццерии дают кулинарное убежище от местной кухни, знаменитой своей невкусностью. В Чехии вьетнамцы вносят значительный вклад в экономику. Им принадлежат многие продуктовые и вещевые магазины, а также значительная часть пражских маникюрных салонов.
Так что в самой по себе миграции нет ничего опасного — человеку свойственно переезжать, путешествовать и изучать мир в поисках лучшей доли. Опасна миграция не людей, а радикальных идей, которые привели к возникновению ИГИЛ и нынешней разрухе в регионе. К сожалению, эта миграция началась задолго до кризиса прошлого лета, и пограничники ей не помеха. Идеи радикального ислама, как показали французские теракты прошлого года, легко распространяются среди детей иммигрантов, с рождения имеющих европейские паспорта, и даже среди людей, вообще от ислама далеких (случай Варвары Карауловой). Эти идеи уже успели осесть на европейской земле, отравить часть ее населения и пустить корни — «внутренний враг», которым часто пугают своих граждан параноидальные тоталитарные режимы, в Европе действительно существует.
Вообще в мире сегодня ясно видны две противоположные тенденции. Есть движение в сторону прогресса, к развитию технологий, большей гуманизации среды, толерантности, понимаемой как уважение к любой личности вне зависимости от пола, расы, сексуальных предпочтений или вероисповедания. И есть мощное встречное движение в сторону архаики, к воинствующей религиозности, общинности и обесцениванию человеческой жизни в пользу какой-либо «сверхидеи». Это движение тоже находит много сторонников, потому что огромное количество людей устало от потока информации и нуждается не в научных изысканиях и свободе мысли, а в четких указаниях, как жить и что делать, в простой системе наказаний и поощрений, в ясной «картинке» счастливого будущего, будь то небесные гурии, обещанные исламом, христианский рай, буддийская нирвана или коммунизм.
Новогодние нападения в Кельне, Фракфурте-на-Майне или Гамбурге оскорбительны для европейских граждан, но не слишком страшны: в них нет ничего, с чем полиция не умела бы работать. Они не более массовы и опасны, чем были массовые беспорядки в Великобритании в 2011-м или хулиганства футбольных болельщиков в Москве в 2002-м.
В Великобритании с помощью записей с видеокамер идентифицировали и посадили главных участников тех беспорядков, а оставшиеся, надо думать, сделают выводы. Можно надеяться, что со временем полиция выявит и большинство виновных в новогодних нападениях в Германии. Однако в этих последних атаках тревожит согласованность и демонстративная наглость, которые наводят на мысль о том, что новогодние нападения могут оказаться репетицией более кровавых событий.