Две круглые даты рядом. 20 лет «давосскому пакту»: в январе 1996-го на Всемирном экономическом форуме был фактически зачат олигархат — для предотвращения коммунистического реванша. И 70-летие самого одиозного олигарха — Бориса Березовского.
Наверное, совпадение не случайно. И, наверное, отметив полувековой юбилей «полудержавным властелином», Березовский совсем не хотел лишаться этого титула из-за коммунистов. Для него в 50 лет жизнь только начиналась, открывая грандиозные перспективы. А превращение политики из риска в ресурс делало эти перспективы еще более грандиозными.
Кто же знал, что ельцинской победой над Геннадием Зюгановым дело не закончится, что «золотой век» олигархов продлится совсем недолго, а сам Березовский не доживет до семидесятилетия, покончив жизнь самоубийством в изгнании и с далеко не олигархическим достатком.
Можно говорить про воздаяние, про «головокружение от успехов» и потерю чутья, про «революции, которые пожирают своих детей». Но есть в этой безусловно поучительной истории момент, не позволяющий утверждать, что «дух Березовского» больше никогда не вернется, как Мориарти — тоже математик и «злой гений» — в культовом британском сериале «Шерлок».
И это совсем не про «олигархический» реванш, вероятность которого близка к нулю. Олигархов — в классическом понимании этого слова — в стране нет. А те, кого принято к таковым причислять, — то есть обладатели энного количества миллиардов долларов — сегодня не столько влияют на власть, сколько зависят от нее. Причем экономический спад лишь усиливает эту зависимость. На фоне ухудшения уровня жизни и сохранения значительного разрыва между доходами самых богатых и самых бедных только государство может поддерживать социальный мир, не допуская эксцессов, нежелательных для крупных собственников.
В этом смысле гипотетическое возвращение в политику бизнес-омбудсмена Бориса Титова столь же далеко от реанимации олигархата, как участие в предыдущих президентских выборах Михаила Прохорова.
И показательно, что тот же Давосский форум за прошедшие 20 лет заметно утратил свое влияние на внутрироссийские расклады. Свидетельством чему вовсе не уровень представительства. При прочих равных тот факт, что делегацию из России возглавлял вице-премьер Юрий Трутнев, можно было бы расценить как попытку устроить смотрины наиболее эффективному, пожалуй, правительственному лоббисту. Но тогда следовало бы ожидать ярких выступлений и резонансных реплик, а россияне таковыми не баловали.
Даже Олег Дерипаска со своими выпадами в адрес правительства и ЦБ был, в общем-то, предсказуем и технологичен. Хотя и весьма афористичен.
Очевидно, что сегодня будущее страны определяется вовсе не в альпийских горах. И чтобы осознать главные угрозы, отечественной бизнес-элите совсем не обязательно ездить в Давос. В отличие от Зюганова двадцатилетней давности, нынешние «возмутители спокойствия» не нуждаются в расположении западного истеблишмента. Им ни к чему посещать Всемирный экономический и другие форумы, дабы открыть глаза желающим перемен.
Технологии за 20 лет шагнули далеко вперед. Американский журналист Дэвид Хоффман в книге «Олигархи» рассказывает, как в 1996-м Анатолий Чубайс, наблюдая за триумфом лидера КПРФ на Всемирном экономическом форуме, просил по факсу переслать ему из Москвы тексты других, гораздо менее либеральных зюгановских выступлений, предназначенных для внутреннего пользования. Сегодня, чтобы понять, «кто есть who», достаточно просто войти в интернет с помощью смартфона.
Но наличие твиттеров, инстаграмов и фейсбуков не отменяет важности институтов — несущих элементов, позволяющих государственной машине работать без сбоев и не зависеть от личностных факторов. Собственно, именно на отсутствии или, точнее, деградации этих элементов в постсоветской России сделал профит Березовский. Другие олигархи тоже активно пользовались финансовой уязвимостью и несамостоятельностью всех ветвей власти, включая четвертую. Но именно человек, носивший титул «крестного отца Кремля», сделал организацию такого торга своим главным бизнесом.
Нельзя сказать, что это исключительно российская беда. Все «бароны-разбойники» во всех странах делали это. Но они превращались в главных поборников создания или восстановления институтов, когда дело доходило до передачи капиталов наследникам. Поскольку никакая «крыша», особенно —персонифицированная, и, строго говоря, никакие деньги не могут быть гарантией в долгосрочной перспективе. Если не работает институциональная система соблюдения и исполнения законов и защиты базовых прав, любой тактический выигрыш и сиюминутная прибыль рискуют обернуться стратегическим проигрышем и невосполнимыми убытками.
На этой заложенной им самим мине подорвался Борис Березовский. Отсюда и оправданность разговоров про воздаяние. Но проблема в том, что равноудаление наиболее надоедливых олигархов не привело к полноценному институциональному строительству.
Возможно, причина в выборе приоритетов. Укрепление «вертикали власти» и восстановление суверенитета оказались важнее. Но риски, связанные с институциональным вакуумом, от этого не стали меньше. Наоборот, они растут по мере падения стоимости барреля и доходов казны. Ведь у государства все меньше «пряников», раздача которых позволяет находить компромиссы и баланс интересов в отсутствие полноценных институтов.
А ведь свято место пусто не бывает. Когда нет механизмов или ресурсов для устранения конфликтов, которые остаются и даже усиливаются, — возникает спрос на персонажей, умеющих «решать вопросы» при имеющемся скудном арсенале. Тот, кто удовлетворит этот спрос, может и не быть новыми олигархом. А вот новым Березовским — вполне.