В Брюсселе за 3-4 дня до терактов сообщили о повышенной опасности. Полиция проводила облаву на предполагаемых организаторов парижской бойни, район Моленбек был в прошлую пятницу оцеплен, его жителям запрещали выходить из домов. Но никого, похоже, антитеррористическая операция не напугала. После поимки Абдеслама полицейские усиленно патрулировали улицы, были и военные с автоматами. Тем не менее толпы горожан и туристов ничуть не поредели.
Ощущение опасности здесь действительно внушить нелегко. Особенно когда видишь, как полицейские жонглируют на одноколесном велосипеде... Стражи порядка превращаются в элемент уличной декорации, если не карнавала. Привыкаешь не носить с собой документов, потому что знаешь: у тебя никто не попросит их предъявить. А в полицейском участке — если паче чаяния ты все же оказался там, например, для решения проблем с регистрацией — тебя непременно угостят чаем.
В Бельгии как нигде остро ощущается фирменная европейская открытость. Вплоть до того, что окна не зашторены даже на первых этажах. Почти во всех публичных заведениях нет охранников, что россиянину особенно бросается в глаза.
А пресловутая толерантность выражается не только в отношении к выходцам из Азии и Африки. В университете, где я стажируюсь, недавно увидел мышь. Один студент поймал ее с помощью совка и швабры, но поступил с добычей весьма гуманно — аккуратно вынес на улицу, так, чтобы не повредить, и отпустил... Мышь, конечно, вскоре вернулась.
При этом нельзя сказать, что бельгийцы настолько бесконфликтны, что забыли о войнах. Словосочетание morts pour la Patrie («погибли за Родину») встречается постоянно, когда бродишь по брюссельским улицам. Другое дело, что мемориальная политика наводит скорее на мысль о недопущении новых страданий, нежели вдохновляет общество на очередные ратные подвиги.
И тут нельзя не задуматься, насколько вообще хватит у европейцев духа и мудрости, чтобы защитить себя от нового варварства и при этом не отказаться от свободы и открытости, достигнутой очень нелегким путем? Как долго еще сможет существовать культура открытых дверей? Многие брюссельцы уже предпочитают минимизировать время пребывания на работе, а по возможности вообще не выходить из дома. В малых городах водители автобусов смотрят на входящих пассажиров с опаской и недоверием. И есть силы, которые готовы это недоверие поднять на щит.
В прошлый четверг, когда полиция и спецподразделения ловили Абдеслама и его компаньонов, небо над брабантским Лёвеном патрулировали вертолеты, чего раньше наблюдать мне никогда не приходилось. Оказалось, что причина таких мер предосторожности вовсе не антитеррористическая операция бельгийских силовиков. В этот день проходила акция крайне правого фламандского политического движения Nationalistische Studentenvereniging («Националистическая студенческая ассоциация»), в которой должен был принять участие венгерский националист Ласло Тороцкаи, а также члены итальянской Blocco Stud Tesco, называющей себя «фашистами III тысячелетия». Чем чаще в Европе случаются теракты, тем чаще на улицы выходят правые. А их столкновения со сторонниками сохранения политики мультикультурализма грозят неизбежными потасовками. Поэтому городским властям приходится принимать меры предосторожности не менее значительные, чем при повышенной террористической угрозе или во время резонансных футбольных матчей.
Но в Бельгии рост национализма в немалой степени сдерживается католической церковью. В отличие от иных своих «сестер» или некоторых других конфессий, она никоим образом не является провайдером радикальных настроений. Ватикан, выступающий за универсализм, — очень серьезная сила, поддерживающая мультикультурализм. Причем порой чересчур. Среди католических священников немало африканцев, индийцев, филиппинцев, марокканцев и даже выходцев с Ближнего Востока. Уроженцы Европы среди них отнюдь не в большинстве. Католицизм так или иначе остается верен своим вселенским позициям, продолжая соединять через церковь разные нации. Недаром как предыдущий, так и нынешний председатель Европейского совета — католики по вероисповеданию. И, пожалуй, иную силу, способную защитить Старый Свет от варварства в любых его проявлениях сегодня, как и тысячелетие назад, найти сложно.
Брюссель