Глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров отрезал помпон на шапке у ребенка. У чужого ребенка.
С замечательным вопросом «ты мальчик или девочка?» Евкуров обратился к этому малышу лет двух, выяснил, что это мальчик, снял с него шапку и отрезал пушистый помпон. Потому что республиканский лидер «в некоторых вопросах категоричен». В частности, дети мужского пола не должны носить помпоны. Потому что (мы же все понимаем) даже враг, даже инопланетянин из далекой галактики издалека должен видеть — перед ним точно мальчик, ничего гендерно-нейтрального, зеленого, только черное, только ногти, стесанные об асфальт, только хардкор.
А вот вы можете отличить мужчину от женщины исключительно по внешнему виду?
Представьте — человек с короткой стрижкой, без косметики, в широких штанах, в куртке-бомбер, в грубых ботинках, с рюкзаком.
Или, наоборот, — одежда яркая, много макияжа, затейливая прическа из длинных волос, сапоги на платформе.
Оба эти ваших визави вполне могут оказаться женщинами. Или мужчинами.
Потому что гендерная нейтральность — главный тренд 2016 года.
Zara, наш мост с берега Высокой Моды на сторону Товаров Широкого Потребления, выпустила гендерно-нейтральную коллекцию. Acne, самый знаменитый и успешный шведский дом моды, уже больше года рекламирует женскую одежду на мальчиках, мужскую — на девочках. И вопрос не в забавном переодевании, как в народных комедиях, а в том, что их модели-женщины похожи на моделей-мужчин. Не всегда отличишь — персонаж с длинными волосами и аристократической худобой может оказаться мужчиной, а маскулинный лысый красавец — женщиной.
Только что закончились недели моды (Нью-Йорк, Лондон, Милан, Париж) — и даже самые традиционные и коммерческие дизайнеры демонстрируют склонность к бесполости. Александр Вэнг, Balenciaga, Стелла Маккартни, Vetements — да почти любой хотя бы в одном выходе использует андрогинность.
Андрогинность, унисекс — это все давно не новость, в 90-е уже играли с этой темой. Но тогда это было просто вызовом, желанием выделиться и «утереть всем нос». Одежду «для всех» можно было оценить либо как протест, либо как предмет искусства — вроде платьев из CD от Пако Рабана.
Само определение unisex появилось в 60-е. Эхо войны, достижение тех женщин, которые работали на заводах, носили рабочие комбинезоны или джинсы, водили машины, трудились в полях. Вторая мировая изменила мир — мужские и женские роли смешались.
В 90-е уже все носили джинсы и широкие свитеры — как мужчины, так и женщины. Прически тоже не особенно отличались (мулет, каре были абсолютно гендерно нейтральны). Но представления о роли женщины и мужчины все еще были классические. Да, женщины работали и делали карьеру, однако при этом любая ощущала себя неполноценной, если вовремя не выходила замуж. Ты никто — если на тебе никто не женился.
С такими мыслями, понятно, никакие идеи бесполости не могли прижиться.
Ведь бес-полость — это практически не-сексуальность. В английском пол и секс обозначаются одним словом. И гендерно нейтральный можно воспринять как сексуально нейтральный.
А чего больше всего боится женщина? Конечно, быть несексуальной. Потому что тогда ты не найдешь мужчину.
Культовый сериал нулевых «Секс в большом городе» отличается от культового сериала десятых «Девочки» тем, что в первом героиня ищет Единственного, ищет свою Большую Любовь, а во втором — ищет себя. Вот в чем огромная разница между 2016-м и 2000-ми.
Героиня «Секса» (в исполнении Сары Джессики Паркер) — некрасивая, но изящная, очаровательная и очень-очень модная девушка (свихнувшаяся на тряпках). Мода — ее жизнь. Она покупает и покупает.
Героиня «Девочек» (ее играет Лина Данем, она же автор сценария)— некрасивая, толстая, одетая в смешные вещи, которые не скрывают ее недостатков, за четыре сезона купила платье, кажется, лишь однажды. Она ссорится с друзьями, влюбляется, занимается сексом — но главное в том, что она хочет найти свое место в жизни. А не в чьей-то постели.
Самое важное, что героиня «Девочек» не боится быть несексуальной — в классическом смысле. У нее дурной характер, большая задница, она не улучшает себя косметикой.
Занятно, как меняется общественное мнение. В самом начале Лину зрители считали уродом. Женщиной, которая нарочно портит себя, которая выглядит отвратительно и глупо. Прошло четыре года, и теперь люди считают Лину симпатичной, обаятельной, смелой, они ей благодарны (тысячи комментариев были написаны к фотографиям Данем за это время).
Лина ничуть не изменилась. Изменились установки. Незыблемые представления о сексуальности и женственности пошатнулись.
Именно поэтому в моду входит совсем другая внешность.
Лишний вес больше не кажется преступлением. Модели plus-size, которые рекламируют одежду даже не 48 размера, а 56-го — на страницах почти всех журналов. О них постоянно пишут в интернете.
Возраст, этот смертный грех и ночной кошмар любой женщины, на пике популярности. Никто не знаменит так, как профессиональные модели 60+, их уже целый пул. Даже в России большой энтузиаст возрастной моды Игорь Гавр создал модельное агентство «Олдушка» для дам очень «продвинутого» возраста. А «продвинутый» — это новое слово вместо «пожилой», в США и Европе по-другому говорить уже неприлично, это как к даме шестидесяти лет обратиться «старуха» или «бабка».
Загадочное обозначение «мужеподобная» устарело. Даже модели из топ-100 ходят с лысой головой, не красятся, носят «мужскую» одежду в обычной жизни.
Еще пять лет назад любую женщину можно было до смерти напугать, если сказать ей, что она выглядит как мальчик. О боже, это неженственно! Несексуально!
А потом люди задумались — а что такого несексуального в «мужском» образе?
Если распотрошить эту характеристику, то получается: короткая стрижка, просторная одежда, практичные ботинки, отсутствие макияжа. Ничего особенного, да?
Большинство женщин именно так и ходит, если хочет, чтобы им было удобно. Дома, например. Так почему мы, женщины, не можем себе позволить комфорт лишь из-за каких-то тупых предрассудков?
Мы же не виноваты, если женщина, одетая «как мужчина» возбуждает в мужчинах приступы гомофобии. Мы ведь все равно остаемся женщинами — с теми же лицами, ногами, грудью, руками и бедрами. Ну, задница у нас не обтянута так, что штаны скоро треснут, грудь не висит над рискованным декольте, мы не потратили три часа на волосы, завивая их в игривые локоны. Но это же мы. Наша естественная красота так же прекрасна, как и мужская естественная красота.
Дома моды исследуют время не хуже, чем социологи. Индустрии это самое время надо продавать два раза в год (не считая круизных коллекций). Поэтому все то, что волнует умы, все самое новое, прогрессивное, скандальное и удивительное на подиумы выходит раньше, чем общество даже осознает существование такого явления.
Дизайнеры к гендерной нейтральности подходят с большой осторожностью. Понятно, что сейчас это характеристика лишь самых продвинутых. В новаторском, а не возрастном смысле. Но если возникает спрос — значит, будет и рынок.
Сегодня мир очень разнообразен. В нем есть и такие звезды, как Лина Данем, которая опережает время, и Ким Кардашьян, которая не мудрствует, а толкает самый ходовой товар — свою большую грудь, огромную задницу, нарисованное на лице лицо с накладными ресницами.
Суть не в том, что модно прямо сейчас или что будет модно послезавтра, а в том, что есть выбор. Если женщина хочет быть секси-шмекси — она может. Одни люди будут считать ее фриком, другие — идеалом. Если женщина хочет быть похожа на Майкла Фассбендера — и это ее выбор. Но теперь общество в целом не считает ее странной и стремной. Кому-то она понравится, кому-то — нет, но это дело вкуса, а не догма.
Мужчины и женщины теперь как свободный Берлин, в котором только что рухнула стена и который упивается объединением, свободой и переменами.
Но пока гендерная нейтральность все же односторонняя. Только женщинам позволено выглядеть как мужчины. А вот мужчина в юбке, даже шотландке, и с накрашенными глазами до сих пор официально будет считаться уродом. В лучшем для него случае — ему отрежут помпон.