К блогерам до сих пор относятся как к графоманам, а социальные сети считают информационным мусорным ведром. Но дело в том, что и сети, и блоги, и площадки вроде Change.org влияют на мир ничуть не меньше, чем такие гиганты, как газета The Guardian или журнал Times.
Испанка победила Zara. Москвичка победила ипотеку.
Только благодаря своим блогам, социальным сетям и возможности подать петицию прямо в интернете.
Светлана Лапина взяла ипотечный кредит, застраховала здоровье (2013), а в 2014 оказалось, что она больна раком. Пока Лапина судилась со страховой компанией (которая, разумеется, не хотела выплачивать деньги), банк принял решение забрать у нее квартиру за долги по ипотеке. И вот торжество социальных медиа: женщина собрала на Change.org больше 300 тысяч подписей, благодаря которым удалось не только аннулировать ее долги, но и получить от кредитора извинения.
Анна Риера дважды нападала на концерн Inditex (им принадлежит Zara, Stradivarius, Bershka, Oysho, Pull and Bear и другие марки) — и оба раза с помощью петиций ей удалось повлиять на эту огромную корпорацию. Один раз она вынудила заменить во всех магазинах сети «тощие» манекены на «реалистичные», а во второй раз — ввести в размерный ряд одежду XXL.
Почему-то никто не заметил, что социальные сети, блоги, даже мессенджеры вроде Whatsapp — это уже не игрушки для бездельников, которые не знают, как еще убить время, а значительный и очень влиятельный информационный глобальный ресурс.
Журналисты не любят об этом думать и говорить, потому что это рискованно и немного страшно.
Несколько лет назад одна из самых известных модных обозревательниц Сьюзи Менкес написала гневную колонку, где ругала блогеров, которые (в отличие от нее) поверхностно разбираются в моде, утратили свое обаяние беспристрастности (и так же, как и журналисты, стали зависеть от благосклонности модных домов) и вообще непрофессионалы.
Сьюзи Менкес — интересный журналист, известная личность, все, кому интересна мода, читают ее всю жизнь. Но, если честно, ее обзоры тоже довольно поверхностны (она ведь не может написать, что последний Dior — просто мусор, это противоречит всем выкупленным этим Диором рекламным полосам), не очень понятны (надо читать между строк, чтобы догадаться, что же она на самом деле думает о весне/лето Gucci ) и уже давно не так интересны, как откровенное мнение даже не блогеров, а скорее комментаторов.
Понимаете, мы сейчас находимся прямо внутри новой, прекрасной, блестящей инфоэпохи.
Очень-очень профессиональные журналисты жалуются, что информация гибнет в журналистике мнений. Репортажи сменили эссе, колонки и прочие «вольные» жанры.
Но все пошло еще дальше. Сейчас уже журналистика не мнений даже, а комментариев. Все самое интересное происходит там. Нет комментариев — нет журналистики.
Многие говорят, что у них уже есть этот синдром при чтении журнала: опускаешь глаза ниже и понимаешь, что комментов не будет.
Интернет-ресурс, тексты которого не собирают комментарии (а такие есть), — это культурный шок. А что я здесь делаю вообще? — думаешь ты.
Многим кажется, что эти «комментарии» — всего лишь досужая болтовня, сплошное «имхо», приправленное острым хейтерством.
Но дело в том, что факты — это лишь одна сторона проблемы. Мнение — ее вторая и очень важная часть, которая раньше была лишь где-то в особых интимных местах: на кухнях, в барах, иногда на собраниях. Факты существуют ради мнений.
Публичные персоны — от политиков до светских барышень — раньше были в полной безопасности. Мнение граждан, налогоплательщиков, избирателей не было информационным полем. Его узнавали лишь после различных голосований — от президентских и парламентских выборов до конкурсов какой-нибудь там красоты.
Была эта громадная серая зона — от предложения до результата. Сейчас же нет никакой такой зоны. Это уже обустроенная и комфортная площадка для дискуссий, для выражения своего мнения, которое (и это самое важное) может влиять на процесс на ходу.
Лет десять назад одна тележурналистка и светская персона заявила: «Мне все равно, что вы обо мне думаете. Я о вас не думаю вообще».
Тогда Facebook только начинался (а все прочие социальные ресурсы были лишь на уровне идей).
Сейчас она могла бы сказать такое лишь в горячке — уже никому не все равно. Та же дама в Инстаграм выкладывает всю свою жизнь в самых впечатляющих ракурсах — и невозможно ее заподозрить в равнодушии к тому, что пишут ей в комментариях.
«В 2015 году проникновение интернета в целом по России достигло отметки в 70,4 процента», — говорит нам статистика. И у каждого из этих семи десятков процентов есть свое мнение.
Оно может быть субъективным, нелепым, злым, глупым, но оно существует, оно зафиксировано, и его невозможно игнорировать (хотя бы эмоционально).
Очень инициативный русский политик Елена Мизулина может выдвигать какие угодно законопроекты, она может ощущать свое превосходство над гражданами, она может быть уверена в своей правоте, но она ничего не может поделать с тем, что о ней пишут в интернете.
Конечно, можно это игнорировать, можно считать комментаторов жалкими идиотами, но первый раз за всю историю человечества любой человек сталкивается с тем, что ни одно его слово не проходит без внимания, без живой, пусть иногда странной, но все-таки честной реакции. И никогда еще не было возможности такой глобальной общественной дискуссии.
Новейшая журналистика комментариев — это самый удивительный, самый демократичный институт наших дней. Любой может ощутить себя человеком, который влияет на ход истории. Может создать или подписать какую угодно петицию, осудить или похвалить политика, принять участие в формировании общественного мнения и даже институтов.
Блогеры (или какой угодно обычный человек, который просто иногда что-то пишет у себя «ВКонтакте») — это пятая власть. Реальный, персонифицированный, а не абстрактный демос, который каждый день, каждые пять секунд сообщает, что он думает об окружающем его мире. И если один конкретный человек может быть субъективен или недостаточно умен, то мнение ста миллионов — это уже та самая народная мощь, с которой нельзя не считаться.