Ничего подобного никто не ожидал. Любой флешмоб — вариант массового помешательства, но тут словно дернули за какую-то страшную и страшно важную нитку, и посыпалось со всех сторон и в ужасающих количествах.
Истории, одна драматичнее другой. Воспоминания детства, юности, десяти-, пятилетней давности. Начальники, маньяки, сослуживцы, незнакомцы, мужья, соседи, попутчики. Страхи прошлого, настоящего, будущего. Обида. Боль. Унижение. Неизбежный элемент самолюбования. Жалость к себе. Саморазоблачение. В считаные дни образовалась настоящая воронка коллективной травмы, в которую так или иначе засосало всех. И, как выяснилось, уже очень давно.
Зачем потребовалась эта спонтанная коллективная исповедь, превратившаяся в подобие массового очистительного жертвоприношения? Почему один за другим начали вскрываться и лопаться самые темные ящички Пандоры? Что заставило сотни женщин заново переживать случившееся, но не в одиночестве или кабинете психоаналитика, а публично, в толпе, практически голой на площади?
Инстинкт толпы? Возможно. Это сильнейший мотив. Я — как все. Все идут, и я за ними. Все высказались, и я не промолчу. Они смогли, а я чем хуже? Эта коллективная синхронизация дает чувство вовлеченности и безопасности. Однако это заблуждение. Частное вписывается в общественное, но общественному плевать на частное. Толпа не друг и не врач. Это безликая колышущаяся масса, у которой нет разума, а есть только инстинкты. Она безжалостна, потому что слепа. Она угадывает явление, но не видит человека. Ей нельзя доверять, потому что только мама знает, что вы хорошая. Толпа обязательно усомнится в этом и замерит длину юбки и высоту каблуков. Толпа изнасилует еще раз, но только теперь прилюдно. И то, что часть ее вас поддержит, не принесет облегчения. Ретравматизация запустит процесс по второму, третьему, десятому кругу, но в новой и непредсказуемой обстановке.
Но уже с чувством и значением звучат ключевые слова: «раз мы говорим о проблеме, значит, мы что-то делаем». Но так ли это на самом деле? О чем мы говорим? О природе насилия? Но неужели кто-то из многотысячной толпы действительно сомневается в том, что насилие, это последняя гнусность? Что оно отвратительно и ужасно? Что насилие всегда преступно и не должно оставаться безнаказанным?
И вот тут оказывается, что у темы как минимум пятьдесят оттенков серого и для совокупного сознания нашего общества оценка насилия как явления далеко неоднозначна. И вот это — феномен.
Насилие — одновременно и совершенно конкретное, и довольно абстрактное понятие. И, с одной стороны, между актом сексуального насилия и принуждением другого человека сделать то, что вам хочется, — выключить телевизор или замолчать — пропасть, но с другой, это все есть насилие. Можете ли вы, я, кто угодно с уверенностью сказать, что никогда, ни вчера, ни сегодня, ни неделю назад, не проявляли этого насилия по отношению к ближнему? Не кричали, не истерили, не выставляли ультиматумы, не заставляли признать свою правоту, не давили, не наказывали, не унижали и не высмеивали? Ни вы, ни я, никто другой не можем этого сделать. В обществе насилия всех над всеми, насилия не увидать. Оно уже и не насилие вовсе, а форма существования, торжество тычка, попрека, подзатыльника и окрика.
Но флешмоб не случайно объединил сегодня именно женщин. Потому что #янебоюсьсказать — это про чувство стыда, а чувство стыда непосредственно связано с чувством вины. А наша женщина — виновата всегда и во всем. Всю жизнь так или иначе, в открытой или подавленной форме, ее сопровождает чувство вины. «Мужчина всегда прав. Женился — прав. Развелся — прав. Любовницу завел молодую — молодец. Бросил — тоже хорошо. А мы? Замуж вышла — захомутала. Развелась — сама дура, не удержала. Что за жена была такая, если тебя бросили? Завела любовника — шалава. Верна мужу — идиотка. Родила — привязала к себе. Не родила — тебе вообще на земле не место. Сделала карьеру — алчная честолюбивая тварь. Сидишь дома — курица. Вся жизнь — охота за мужиком и ненависть ко всем бабам на всякий случай».
И вот в этом месте, да, что-то случилось. Флешмоб #янебоюсьсказать словно взорвал каменный мешок мира тьмы, в котором искажения достигли предела и закрепились на уровне эпоса. Здесь годами по женской линии передаются перлы, вроде того, что «если бьет — значит любит». Никто никогда не замерит, какая параллельная тлеющая травма сопровождает необходимость уложить эту ересь в сознание, упаковать рядом со словом «побои» слово «любовь» и смириться перед авторитетом житейской мудрости. Эта «мудрость» оказалась не просто фикцией, а чистым злом. Да, можно догадываться о подвохе, но спорить в открытую сложно и страшно. Легче, как голубь, кивать в унисон со всеми, дескать, да, «бьет — значит любит», да-да, «расслабься и получи удовольствие», да-да-да, «сама во всем виновата». Какой бунт, когда до сих пор вообще вопрос, повезло ли родиться женщиной, и фон Триер, и мать твоего мужа видят в тебе антихриста и источник всех бед на земле.
Интересно, можно ли вообще замерить масштаб динамической адаптации и уровень коллективной обиды женщин за навязанные стандарты? Роста, веса, возраста, репутации. За всевозможные фильтры выбраковки, когда в общественном людоедском сознании вам ничего не светит ни в карьере, ни в личной жизни, если вам за 40 и у вас целлюлит на бедрах. Когда в пещерном умишке рифмуются «короткая юбка» и «проститутка». Когда при малейшем сбое вы — плохая жена, женщина, дочь, сотрудница или мать. Когда вы повязаны вечным чувством вины и беспокойства за несоответствие идеалу, в чем бы он ни был затребован — в прекрасном без лишних килограммов теле, в гладком без единой морщины лице или биографии, не подпорченной никаким пятном позора и унижения. Это мужчин шрамы украшают, женщин они уродуют! Их надо скрывать, замазывать и маскировать. И терпеть, худеть, колоть ботокс и молчать, молчать в тряпочку. Неужели кого-то вообще удивляет, что гнойник лопнул? И что нет никакой эстетики в том, что понеслось потом по трубам и постам.
На этом фоне случившийся флешмоб имеет шанс сдвинуть что-то в самосознании и модусе запретного. Это как массовый прорыв за флажки. Возможно, даже не самых смелых, а уже отчаявшихся доказывать, что любая может оказаться полной, старой, разведенной и даже изнасилованной. И что это больше не позорная тайна, а факт биографии, с которым жить не ей одной, а всему обалдевшему от своей фальшивой моральки обществу, той его части, тому каждому конкретному лицемеру, который только и умеет, что стыдить, унижать, осуждать, приводить себя в пример и поклоняться отфотошопенному телу на рекламном постере.
Другое дело, что коллективный бунт женщин — это только часть картины. Настоящим насильникам плевать на общественные дискуссии. А те, кто рвутся на молекулы в комментах, не признают насильников в себе. Точно так же они не признают в себе и равнодушных прохожих, которые, когда надо, не вступятся, не остановятся и не помогут. Флешмоб объединил толпу, а толпа вчера развлеклась одним, через неделю развлечется чем-то новым. И большой вопрос, гарантирует ли она женщине, которая сегодня #непобоялась, что завтра будет #нестыдно и #небольно.
А поговорить о наболевшем — да, мы все сильны.