Недавний скандал, который привел к закрытию выставки фотографий американского художника Джока Стерджеса, поучителен с самых разных точек зрения.
Для начала он мне напомнил давнюю историю. В начале 60-х годов минувшего века я поступил на подготовительные курсы искусствоведческого отделения истфака МГУ. Одним из моих сокурсников был юный выпускник средней школы, приехавший, как мы тогда говорили, откуда-то из провинции. На одном из первых занятий он, по-видимому, впервые попав в классический музей, в восторге подтащил меня к картине, на которой была изображена обнаженная женщина: «Во дают, охальники! Мало того что голую бабу повесили, так еще внизу "Акт" написали!» Поясню для неспециалистов, офицеров, депутатов и сенаторов, что «акт» в данном случае — принятое в музейном деле обозначение обнаженной натуры, не имеет ничего общего с половым актом, который был сгенерирован гиперсексуальностью моего молодого коллеги. Я намеренно не называю его имени (хотя и помню), поскольку он со временем стал вполне профессиональным искусствоведом. К счастью, он оказался обучаемым, чего не скажешь о большинстве участников последовавших за закрытием выставки обсуждений.
Надо обладать поистине больным воображением, чтобы усмотреть «детскую порнографию» в целомудренных, поэтических, человечных и нежных семейных фотографиях людей, которые пытаются жить в гармонии с природой. Но дело в том, что каждый понимает то, что видит, в меру своей собственной испорченности. В этом смысле выставка Джока Стерджеса может служить своеобразной лакмусовой бумажкой. Как-то я писал по совершенно другому поводу, что группа стражей порядка, которая с утра шантажирует водителей проверкой на «остаточный алкоголь» в крови, не может не быть коррумпированной, то есть преступной.
Точно так же обличители художественной выставки должны быть тут же направлены на психиатрическое лечение. Ведь борясь против искусства, они очевидно борются против собственных фантазмов, возникающих в их больном воображении. Конечно, тому есть объективные основания, будь то пуританство американской глубинки, гиперсексуальность призывников и строгости воинского устава, целибат католических священников, роль которых как рассадников педофилии в последнее время стала достоянием гласности, или подавленные желания иных представителей нашей политической элиты, преимущественно женщин, поскольку наша культура более терпима к мужским вольностям. Остается только гадать, какие видения посещают по ночам «борцов за нравственность», чтобы днем в меру своей испорченности они усмотрели порнографию в художественных фотографиях.
Понятно, что средства массовой информации не могли не ухватиться за столь лакомый кусок, чем еще больше запутали и без того введенную в заблуждение общественность. Ведь всех не заставишь учиться на искусствоведов. Но на некоторых аргументах стоит остановиться, хотя бы в целях ликвидации неграмотности. В последовавшем почти сразу вслед за событиями диспуте на канале «Россия 1» (меня туда приглашали, но я в это время работал на даче на спокойном озере Селигер, поэтому и даю письменный комментарий) наиболее разумной мне показалась позиция Александра Проханова, который говорил о сложностях отношения российской культуры с обнаженным телом (можно сказать и шире: христианской традиции с телесностью как источником искушения и греха). Когда же он перешел к конкретике, сказав, впрочем, вполне мирно, что попросил бы убрать фотографии своей 15-16-летней дочери или внучки, и распространил это требование на всю экспозицию, то упустил из виду, что изображенные семьи как раз против фотографий и их публичной демонстрации не возражали.
Вполне очевидно, что никакой эксплицитной сексуальности в самих фотографиях не было и нет. Она могла проявиться (и, видимо, проявилась) лишь в больном воображении чрезмерно активных зрителей. Ссылки на едва заметные в отдельных кадрах гениталии напоминают требования кастрации статуи Давида работы Микеланджело, копии и репродукции которой легко найти во многих музеях мира, в том числе и у нас в стране.
И вообще, что же делать с древними фаллическими символами и палеолитическими Венерами? Опять учить истории искусства? А что если великовозрастные сенаторы и представители Общественной палаты, в отличие от моего юного сокурсника, необучаемы? Как та знаменитая англичанка, заявившая, что непристойность (англоязычный юридический эквивалент термина «порнография») никуда не девается, «ведь под одеждой они все равно голые»?
Меня изумила формула, которой руководитель Центра фотографии имени братьев Люмьер Эдуард Литвинский объяснил закрытие выставки. Он заявил, что выставка «Джок Стерджес. Без смущения» была закрыта, так как вызвала общественный резонанс.
Я-то наивно полагал, что общественный резонанс для любого культурного события — благо, а не зло! Посещение любой выставки — дело добровольное. Не нравится, шокирует, — не ходи. Фотографии, в отличие от афиш, на улице не развешиваются. Именно так в цивилизованном мире решаются проблемы культурных различий. К сожалению, современный мир трудно назвать цивилизованным. Руководствуясь принципами, аналогичными тем, которые предлагает применять наша Общественная палата и сообщество офицеров (хотя, конечно, более жесткими), бойцы ИГИЛ («Исламское государство», запрещено в РФ — прим. «Ленты.ру») разрушили Пальмиру, и нам пришлось ее освобождать и теперь пытаться восстановить, а в либеральной Франции начали настоящую войну против буркини — скрывающих женские волосы и тело мусульманских купальных костюмов. Не хотелось бы, чтобы в России люди (в том числе облеченные властью) изживали свои комплексы подобными способами.