В дни президентской кампании в Штатах порой казалось, что борьба Трампа и Клинтон, как и вся американская ситуация, слишком сильно влияет на положение в России.
До того много уделяли ей внимания СМИ — вот, мол, она, либеральная демократия, где борются несколько центров силы и публично конкурируют группы интересов. Не политика, а бардак. А итог — вообразите! — не известен до конца.
Редко сквозь шум пробивались суждения о значении этих выборов для России, мира, Европы и ее цивилизации. Но Северная Америка — это ведь своего рода продленная в мир Европа. Как, кстати, и Россия. Но и ее место в европейской цивилизации обсуждают мало — сказывается обострение отношений с ЕС.
Оно же создает атмосферу, удобную для заявлений о чужеродности Европы и России, их полной обособленности, абсолютной отдельности. Они приелись еще в 90-х. Но снова звучат во множестве, как кряхтение косматых приказных подьячих, до содрогания нутра убоявшихся люстр, фейерверков и танцев Кукуя да засевших при свете сальных огарков в курных избах за валами и рогатками сермяжных посадов, раздувая фитили прадедовых пищалей.
Меж тем Европа десятилетиями смотрела на свою отколотую часть со страхом и одновременно — с надеждой на взаимное уважение и русское радушие, которую не могли поколебать, как сказал генерал де Голль, «никакие прошлые сражения, никакие различия политических режимов, ни растущее противостояние, обусловленное разделением мира». Чайковский и Шуберт, Серов и Мане, Толстой и Бальзак, Солженицын и Манн, Нетребко и Бартоли — и еще сотни мастеров стоят в европейском сознании рядом как гении одной культуры.
Тем тревожнее знак: в новой Концепции международной культурной политики Нидерландов, опубликованной в 2016 году, Россия отнесена к числу стран «вокруг Европы». Хотя необходимо подчеркнуть: в комментарии к этому документу департамент информации и печати МИД России настаивает, что наша страна «является неотъемлемой частью европейского пространства».
Впрочем, знать об этом заявлении не обязательно, чтобы понимать: России не требуется «принятие в Европу». Она уже в ней — исторически, культурно и интеллектуально. Несмотря на ряд отличий в быту и нравах, законсервированных в советскую эпоху и надолго затруднившую общение народов.
При этом в СССР мало кто отрицал их общность, а слова Шарля де Голля о «Европе от Атлантики до Урала, решающей судьбы мира», прозвучавшие в Страсбурге 23 ноября 1959-го, часто вспоминали в позитивном ключе. Кстати, недавно и Владимир Путин говорил о «большой Европе от Лиссабона до Владивостока»…
Не вдаваясь в нюансы, связанные с этими речами, замечу: крах советского коммунизма, распад СССР и «восточного блока» не только открыли путь к возвращению ряда советских республик и России в европейскую цивилизацию, но и необъятно расширили пространство прямого обмена знаниями и мнениями.
России достигла европейская философия — авторы и тексты, доступные прежде немногим. Вернулась запретная ранее «мыслящая и творческая русская Европа». Пришло современное искусство — темы, стили, авторы и артисты, о свободной встрече с которыми при Советах только мечтали. А бывшие «невыездные» двинулись покорять публику Венеции, Парижа, Берлина и далее. Ну, а тысячи простых россиян просто отправились путешествовать.
А власть на новых основаниях вступила в политический диалог со структурами ЕС, включилась в работу международных организаций, в осуществление гуманитарных и миротворческих инициатив.
Российские дельцы кинулись делать бизнес с Европой. Открылись новые рынки сбыта, новые источники денег. 20 лет назад, осенью 1996-го «Газпром» первой из российских компаний разместил свои ценные бумаги на Лондонской бирже.
Еще раньше стало окончательно ясно: деление на враждебные «Запад» и «Восток» излишне. Открытость выгодней изоляции, а партнерство — конфронтации. К началу 2014 года ЕС стал главным торговым партнером России: его доля составила 49,2 процента товарооборота. А Россия вошла в тройку ведущих партнеров ЕС. Казалось, открыт путь к развитию в контексте общих дел, ценностей и целей, и наряду с лесом, газом и Гжелью надо экспортировать творчество и мысль.
Это делали и делают европейцы — венгры, датчане, испанцы, немцы, французы… Их философы со всеми основаниями претендуют на роль властителей дум, а то и обрамляют актуальную политику. Да и русские изгнанники прошлого века показали ряд ярких примеров, став удачным приобретением приютивших их стран. Так и в конце первого десятилетия нашего столетия обсуждалось превращение философских концептов, рожденных в России, в конкурентоспособный экспортный продукт.
Но украинские события и все, что за ними последовало, — на радость политическим максималистам с обеих сторон — поставили под вопрос место России в европейской цивилизации. С тем, что дело дошло до холодной войны, согласны не все, но информационная война идет полным ходом.
При этом Европа видит и обсуждает свои проблемы: перекосы в благосостоянии, финансовые сложности, случаи шовинизма, попытки раскола ЕС, активность «нетрадиционных» партий, терроризм, неопределенность отношений со Штатами, зыбкость идентичности и другие. Дебаты идут по всему кругу тем, важных в пору вступления в эру глобального капитализма, куда следует и Россия.
И было бы странно, если бы российские эксперты в области политической науки, экономики, истории, социологии, антропологии и права, а также философы и люди искусства не обсуждали пути европейской цивилизации и идентичности. Идентичность — это представление о своем месте в той или иной человеческой общности, которое можно целенаправленно формировать и менять. Но нужны ли такие изменения? Каковы их содержание и цель? Это требует обсуждения.
Очевидно, участие российских экспертов в такой дискуссии может повлиять на ее ход: с одной стороны — стать фактором преодоления и снятия недоверия, предубеждений и противоречий; с другой — привести эти обсуждения в Россию; и с третьей — представить конкурентоспособную российскую мысль, знания и экспертные мнения на ключевых интеллектуальных площадках Европы.
Коммуникация между сообществами может идти горизонтально. Пока политики и чиновники обостряют напряженность или участвуют во флешмобе «Останови время», их действия и стоны пропаганды, сеющей недоверие, не должны мешать свободному обмену идей.
В ХХ веке прямой и содержательный диалог Бердяева, Лосского, Сорокина, Шестова, Франка и их западных коллег — Бубера, Гуссерля, Леви-Стросса, Хайдеггера сильно обогатил мировую мысль.
Сегодня, чтобы участвовать в таком диалоге, российским экспертам не обязательно эмигрировать, как их предшественникам. Скорее всего, их взаимодействие с западными коллегами имело бы знак «плюс» — в отличие от пикировки политиков. Ведь их задача — описать модель не нынешнего или будущего противостояния России и Европы, но их партнерства.