Во-первых, руководство нашей легкоатлетической федерации знает, что делает, и способ подготовки, когда атлеты подходят к одному пику формы, тоже апробирован. Олимпийский год накладывает определенные обязательства на руководство. Олимпийский год есть олимпийский год, поэтому для ребят важнее очень хорошо выступить на одном старте, нежели распыляться по сезону.

Надо сказать, что американцы сделали то же самое, их отбор, чемпионат США, на котором они просто, если можно употребить сленговое слово, "рубятся" (а по-другому никак нельзя, потому что иначе у них невозможно попасть в команду), прошел буквально за неделю до чемпионата России. Я думаю, что такие большие легкоатлетические державы, как Россия и Америка, прекрасно знают, что делают.

Я не стала бы проводить здесь никаких аналогий с футболистами, поскольку, во-первых, это совсем разная песня: футболисты нас давным-давно не радовали, а легкоатлеты радуют достаточно часто, и на прошлых Олимпийских играх мы выступили очень прилично, и на прошлогоднем чемпионате мира, когда мы тоже, между прочим, подходили в один пик формы, наши ребята завоевали девять золотых медалей. Куда уж больше?

Поэтому аналогии с футболистами вообще смешны. Я считаю, что легкоатлеты гораздо более профессиональные и гораздо менее зарабатывающие, чем все футболисты, вместе взятые. Я не припомню преждевременных заявлений от кого-то из атлетов, что, дескать, если я выиграю или попаду в финал, то, пожалуйста, выкатите мне вот такую-то сумму. Поэтому никаких аналогий.

Я не считаю экспериментом минимальное количество стартов. Это ведь не федерация навязывает спортсмену, делать ему максимальное или минимальное количество стартов. Есть просчеты. Например, я разговаривала с тренером Дарьи Клишиной Ольгой Шемигон. Конечно, Ольга плакала, потому что с Дарьей получилась такая ситуация, что первый старт пришелся сразу на чемпионат страны, и понятно, что она не смогла сделать то, к чему она потенциально готова. Тренировочные результаты были очень хороши, но они не реализовались на главном отборе и на главном российском старте.

Конечно, есть просчеты, но это просчеты тренерские, а не всей федерации. Если кто-то хочет выступать раньше, и внутри страны можно было найти несколько стартов для того, чтобы реализоваться. Вот, например, Аня Чичерова или Иван Ухов: результаты они показали великолепные, в этом сезоне они уже выступали и за пределами нашей страны. Так что нельзя говорить о том, что здесь имеет место очередной эксперимент, - нет, конечно. Все-таки это индивидуальный вид спорта, а не командный. Одно дело, когда руководители, скажем, волейбольной сборной просчитываются и говорят: мы делаем вот так и никак по-другому. А в результате оказывается, что это был действительно просчет. В легкой атлетике это невозможно сделать: сколько людей, столько и мнений.

Да, с высокими технологиями у нас действительно проблема, потому что, насколько я знаю, есть повальное неверие. Существует очень много разных веяний со стороны высоких технологий, которые все-таки доходят в той или иной мере до спортсмена, но, как мне кажется, между теми, кто что-то предлагает, и спортсменами и их тренерами должен стоять определенный барьер в виде хорошего научного блока. И если, допустим, эти посредники, которые великолепно знают все научные разработки и очень хорошо знают специфику легкой атлетики, понимают, что предлагаемое подходит для спортсменов, наверное, это должно внедряться.

Я согласна с тем, что у нас маловато высоких технологий. В этом плане та же самая Америка или другие страны (а в некоторых дисциплинах Америка – просто повально), обошли нас. А вот с тем, что это должно распространяться сразу на спортсменов и ими апробироваться, я не согласна. Так что высокие технологии нужны, но скрещивать их надо очень аккуратно.

Я, к сожалению, не успела прочесть эту публикацию, поэтому, отвечая, я буду ориентироваться на ваш вопрос. Тера-Ованесяна и Бимона, который приезжал в этом году на известнейший турнир, который называется "Русская зима", - очень часто спрашивали, в чем был феномен, почему нынешняя плеяда не поддерживает уровень людей плеяды Пауэлла, Бимона и Тер-Ованесяна. Вопрос, наверное, к господу богу. Да, есть талантливые люди. Да, есть культура прыжка. Почему нет результатов? Наверное, надо дождаться определенного часа. Не знаю, может быть, в мире с продуктами питания хуже стало или с чем-то еще. Но факт остается фактом.

Все эксперты поносят технику Риз. И я тоже, потому что это, что называется, сила есть, ума не надо. Риз пришла из баскетбола, и ее техника выдает такой гибрид баскетболистки с легкоатлеткой, то есть потенциально это очень хорошая прыгунья с очень хорошей стопой, с очень хорошими данными, но если бы ей добавить бимоновской техники, думаю, ее результаты превзошли бы мировые рекорды. А так ее корявое пролетание выливается в результаты только потому, что есть сила и есть какой-то дар. Может, наоборот, не знаю.

Например, типичный представитель – Майкл Джонсон, который по сей день является рекордсменом мира в беге на 400 метров. Он был рекордсменом и в беге на 200 метров, но Усейн Болт отобрал у него этот рекорд. Мы тоже смотрели на его бег и не понимали: он делает ровно противоположное тому, что должен делать бегун: откинутые плечи, антитехника. Если взять его бег, разложить по кусочкам и показать начинающим бегунам, то можно было бы говорить, что так бегать нельзя. Однако человек владел мировыми рекордами и владеет ими до сих пор, поэтому, видимо, его техника не обсуждается.

А что касается прыжков в высоту, да, технику разработали определенные люди, которые понимали, что лучше, чтобы этот центр тяжести не переносился через планку, а перекатывался, то есть все время оказывался под планкой. Это как раз вопрос научных изобретений: доказали, попробовали, получилось, теперь весь мир так прыгает.

Я не могу ответить на вопрос, почему в этой дисциплине нет прогресса. И Тер-Ованесян, и Бимон тоже не знают ответа на этот вопрос. Говорят, что нужно что-то делать с техникой. Вот Сергей Назарович Бубка тоже говорит, что, на его взгляд, шестовики летают за шесть метров только по большим-большим праздникам, потому что увлеклись скоростью, силовой подготовкой и забыли о технике. Может быть, нет какого-то крупного специалиста, который бы сказал: вот так надо разбегаться, вот так надо прыгать. А, с другой стороны, это же все тоже очень индивидуально: для кого-то так, для кого-то по-другому.

Я думаю, что мой ответ достаточно пространный, но, честно говоря, я не знаю прямого ответа на этот вопрос.

Я считаю, что в спринтерских дисциплинах у нас никогда не было традиций. Да, были звезды типа Борзова. Он, конечно, не россиянин, но, во всяком случае, выходец из Советского Союза. Звезды есть, как, например, Борзаковский на дистанции 800 метров. Но это индивидуальность, самородок, который вырос и попал в нужные руки легкоатлетического ювелира, и он его не испортил.

В спринте у нас никогда не было традиций, а в прыжках в высоту они всегда были. И эти традиции, как цепная реакция – смотрит другой человек и думает: ну хорошо, а почему я так не могу? И тогда снимаются какие-то психологические барьеры. То есть если десять человек смогли, я буду одиннадцатым. Если сто человек могут, я буду сто первым.

И генетика в спринтерских дисциплинах играет не последнюю роль. Например, мы очень много раз говорили о том, что француз Леметр стал первым за всю историю белокожим атлетом, который разменял десять секунд. Почему другие не могли этого сделать? Что, они менее талантливые? Или причина в чем-то еще? Наверное, есть генетическая причина. Она, конечно, не на сто процентов все решает, если учитывать результаты того же Борзова и Леметра, но на 95 процентов, наверное, она работает. И пока в новой плеяде российских спринтеров я тоже не вижу такую звезду. Я надеюсь, что будет, кто-то а-ля Борзаковский.

По поводу того, что мы конкурируем в эстафетах, я могу сказать, что здесь совсем другая задача. Это действительно что-то из области феноменального, когда спортсмен, не показывающий такого уровня в личных дисциплинах, выходит и за команду бежит на порядок лучше. Это тоже в области психологии, значит, потенциально он может все это делать, но когда он бежит за команду, у него открываются какие-то другие "чакры", когда спортсмен знает, что не может подвести, и это доминирует.

То есть когда ты выходишь в личной дисциплине, ты думаешь: ну хорошо, сколько у нас человек в команде – грубо говоря, 120. И ты понимаешь, что на 120 человек в прошлом году, допустим, было всего девять золотых медалей. Значит, в этой компании ты можешь затеряться. А эстафету помнят все и всегда, поэтому здесь затеряться уже невозможно. Ты работаешь не на себя, а на команду. Я сама это проходила, я знаю, насколько разный подход к личной дисциплине и к эстафете, поэтому здесь есть еще один большой козырь.

Что касается тренеров, где взять спринтерских тренеров, если, по большому счету, у нас нет традиций? Есть Валентин Михайлович Маслаков – достаточно известный тренер, сейчас он главный тренер нашей сборной, он тоже подготовил немалое количество достаточно конкурентоспособных спортсменов. Может, пока нет звезд, а с мужчинами тяжело.

Напором не получится, потому что это же не командный вид спорта, а индивидуальный. Каждый ставит перед собой максимальные задачи, никто не любит проигрывать, никто не хочет быть шестым, десятым или двадцатым, все хотят быть только первыми. В прошлом году выступление на чемпионате мира в Тэгу показало, что это дает свои плоды. Я думаю, что ни на какой авось тут никто не рассчитывает, все примерно видят своих конкурентов, все знают, на какой уровень они выходят сейчас, и если нам удастся повторить то, что мы сделали в прошлом году в Тэгу, это будет просто феноменально.

1. Все стараются не думать об Олимпийских играх. У Олимпиады есть определенная энергетика, она женщина капризная, и не всем удается найти к ней подход. Все стараются отодвигать это все, не думать об этом, говорить себе, что это не Олимпиада, а обычный старт. Но не получается, этот "олимпийский нерв" будет больше чувствоваться, когда наша команда приедет в Лондон. Команда приедет частями: кто выступает раньше, приедет чуть пораньше, кто позже – попозже, кто-то принял решение пройти небольшую акклиматизацию (хотя, по большому счету, ее не нужно проходить, потому что старты в Европе), кто-то считает, что нужно приехать за день или за два дня. Я уверена, что настроение у всех бодрое.

2. Это гадание на кофейной гуще. Все будут выступать очень ярко.

Фан-клуб есть не у сборной, а у определенных спортсменов. Видимо, вы поедете на Олимпийские игры, поверьте, это совсем другая энергетика, и вы получите совсем другие эмоции, нежели если будете сидеть и смотреть соревнования у экрана телевизора.

А что касается конкурентных видов легкой атлетики – они ясны и понятны, достаточно открыть мировой рейтинг в этом году, и уже будет примерно понятно, кто чего стоит. Конечно, мы в первую очередь рассчитываем на ходьбу, потому что наши мордовские ходоки в последнее время не подводили нашу сборную ни на чемпионатах мира, ни на Олимпийских играх. И если вы помните, в Тэгу в прошлом году на мировом первенстве, где, конечно же, собирается вся легкоатлетическая элита, как это будет и на Олимпийских играх, наши завоевали три золотых награды, еще добавив серебра и бронзы, то есть это максимальный результат.

Конечно, мы рассчитываем на Елену Исинбаеву, на Машу Абакумову, прошлогоднюю чемпионку мира. Безусловно, рассчитываем на наших прыгунов в высоту, потому что тот уровень, на котором идет борьба на Чемпионате страны, как мне кажется, даже не нужно показывать на Олимпийских играх, чтобы их выиграть.

Конечно, мы рассчитываем на Аню Чичерову, на наши эстафеты 4 по 400 метров, в первую очередь, на женскую. Я даже боюсь кого-то забыть. Есть звезды в других дисциплинах, которые, может быть, не так хорошо знакомы с Олимпийскими играми. На Юру Борзаковского, конечно, рассчитываем, хотя ему будет очень трудно повторить успех Олимпийских игр 2004 года.

В целом я все перечислила. Я обратила внимание на ходоков, потому что у нас есть очень хорошая школа. Вот там именно выращенные традиции. В распоряжении Виктора Михайловича Чегина полторы тысячи спортсменов. Как вы думаете, когда есть полторы тысячи спортсменов, и все хотят выиграть, можно среди них найти звезду? Можно. Так что мы на это рассчитываем.

1. Я думаю, что у Лилии есть все шансы попасть на пьедестал почета. Во-первых, Лондон для нее вообще очень счастливый, она выигрывала там престижнейший лондонский марафон, была и серебряным, и бронзовым призером. Для нее очень комфортно выступать в Англии, а в том, что она может бороться и с кенийками, и с эфиопками, и с мировой элитой в марафоне, я не сомневаюсь.

2. Хороший вопрос, только совершенно не легкоатлетический. В легкоатлетической программе нет триатлона. Есть многоборье – семиборье у женщин, пятиборье у мужчин, а вот триатлона нет. Поэтому этот вопрос совершенно не к легкоатлетам.

3. Лучше бы, конечно, чтобы спортсмены и тренеры это знали, тогда бы это им помогало. Некоторые из них владеют этими знаниями, но нельзя сказать, что все. Если врачи будут хорошо это знать, то будет очень здорово. И если врачи будут авторитетными, их будут слушать тренеры и спортсмены – это тоже здорово.

4. Например, перемещение в пространстве на летающих тарелках :) Не знаю, что будет через 20 лет, будем жить сегодняшним днем.

5. Для того чтобы пощекотать собственные нервы. Понятно, что со стороны кажется, что легкая атлетика – это очень простой вид спорта. Чего там – беги себе и беги. А тут - не каждый может прыгнуть, не каждый может что-то сделать на агрессивных роликах или в паркуре. Видимо, поэтому. Адреналина не хватает. Молодость есть молодость.

6. Да, бегала, для меня 400 метров – это уже была марафонская дистанция. Я не понимаю, как можно даже пройти 42 километра 195 метров, и могу преодолеть это расстояние только на автомобиле. Марафонцы - это совершенно героические люди. У меня такой смешной ответ, потому что я действительно считала, что то, что больше 400 метров – это уже марафон.

7. Еще раз скажу, что триатлона нет в легкоатлетической программе, поэтому я не могла участвовать по определению, я занималась спринтом.

У нас есть шансы, потому что сейчас Сергей Моргунов является лидером мирового сезона вместе с Грегом Рутерфордом, оба прыгали на 8 метров 35 сантиметров. Это, конечно, еще совсем молодая наша звезда, возможно, не оперившийся спортсмен, но я видела, как он выступал на чемпионате мира среди юниоров, он настоящий боец. Конечно, он не показал там того результата, которого бы нам хотелось, но примерялся. Здесь будут совсем другие условия, но я вижу его внутренний заряд, его желание выиграть, и главное, что это желание подкреплено очень хорошим результатом. Поэтому шансы у нас есть. Я бы не сбрасывала со счетов наших девушек, что называется, как пойдет. Но от мужской части программы, от этого прыгуна мы ждем высоких результатов, я думаю, что даже не просто медали, а с прицелом на золотую медаль.

Удастся. Я уже частично ответила на этот вопрос выше. Но хочу добавить, я была в Саранске и разговаривала с Виктором Михайловичем Чегиным. Он говорит о том, что лондонская Олимпиада будет самой страшной Олимпиадой на его спортивном веку (а век его очень большой), поскольку он понимает, что англичане тоже считают медали. Конечно же, они думают, что могут завоевать третье место в общем медальном зачете

С одной стороны, понятно, что они знают, где они могут завоевать эти медали, с другой стороны – я думаю, что они также втайне надеются отобрать те медали, которые можно отобрать, скажем, у русских, потому что русские традиционно борются за тройку сильнейших в общекомандном зачете. Как вы понимаете, ходьба – это единственный субъективный вид во всей легкоатлетической программе, здесь все зависит от того, как посмотрит судья.

У нас очень хорошие отношения с судьями - в том плане, что наши ходоки свой авторитет подтвердили делами, они показали, что наша техника прохождения дистанции близка к идеальной. Но что там будет – трудно сказать. Виктор Михайлович надеется на "двадцатки" и у женщин, и у мужчин, на "полтиннике", говорит, будет сложнее. Но если говорить о формулировке "удачное выступление", вне всяких сомнений, оно таким будет.

Все мировые рекорды "бородатые". Например, мировые рекорды могут быть побиты,в мужском многоборье. Что касается Усейна Болта, я думаю, что даже ему самому не удастся улучшить свой рекорд на дистанции 100 метров. Мы все понимаем, что сейчас происходит с великим спринтером всей планеты. Если вы следите за легкоатлетическими баталиями, вы, наверное, знаете, что Усейн Болт даже на ямайском чемпионате проиграл своему коллеге Блейку. У Блейка результаты повыше, чем у Усэйна Болта, а в прошлом году фальстарт на дистанции 100 метров на чемпионате мира показывал, что Болт был откровенно не готов. Да, была победа на дистанции 200 метров, но все-таки Болту с его рычагами на дистанции 200 метров есть где разбежаться.

То, что Усейн Болт может превзойти только себя самого, наверное, однозначно. И то, что кто-то другой тоже не может побить его рекорды, на мой взгляд, тоже очевидно. Во всяком случае, в этом году.

Да, Международный олимпийский комитет старается сделать так, чтобы вся Олимпийская программа все-таки вместилась в определенный регламент, а не растянулась, скажем, на три месяца. Действительно, и в фехтовании есть проблемы, когда то одна дисциплина входит в программу Олимпийских игр, то другая. Это касается многих видов спорта, за исключением, слава богу, королевы спорта, потому что легкая атлетика – это спорт номер один в Олимпийской программе, и у нас дисциплины только прибавляется. Если вы знаете, в Олимпийской программе было 46 легкоатлетических дисциплин, с прошлой Олимпиады их стало 47, в программу был внесен женский стипль-чез. Поэтому в легкой атлетике все обстоит очень хорошо. Мы только расширяемся и множимся. Международный олимпийский комитет королеву спорта не трогает.

1. Только российское упорство, русскую душу и русский характер. Честно говоря, не легкоатлетический вопрос, потому что китайцы в легкой атлетике на сегодняшний день – это ноль или близкая к нулю величина. За исключением Лю Сяна, Олимпийского чемпиона 2004 года в барьерном беге. Он опять в строю, в 2008 году у него была травма, и у себя на родине он не только не смог показать достойного результата, а вообще не добежал свою дистанцию. Это единственный спортсмен в китайской сборной, который конкурентоспособен в легкоатлетической программе.

2. Думаю, что это невозможно. Борются страны, то есть политическое руководство. Понятно, что Олимпийские игры всегда под прицелом, это такой емкий показатель того, как вообще обстоят дела в стране, не только в спортивной сфере. Мне кажется, этот процесс уже необратим.

3. Почему мы не принимаем во внимание, например, НХЛ и НБА? Или, скажем, большой теннис? Ведь мы все – взрослые люди, мы понимаем, почему долгое время лучших хоккеистов, которые выступали в НХЛ, или лучших баскетболистов, которые выступали в НБА, или лучших теннисистов по большому счету не было на Олимпийских играх. Мы же не маленькие дети, мы все прекрасно понимаем.

А что значит "альтернатива соревнованиям фармакологических индустрий"? Хотелось бы, конечно, чтобы все выступали абсолютно чистыми, но это тоже вопрос, который имеет определенные грани. Если другим людям можно, например, принимать какие-то средства от головной боли и так далее, а спортсменам – нельзя, это хорошо или плохо? Спортсмен – он вообще человек или не человек? Мы можем говорить об этом очень долго. Альтернативой таким соревнованиям могут быть детские соревнования, которые должны быть абсолютно чистыми, без любых вспомогательных средств.

Больная тема. Знаете, в СМИ очень много пишут, кто кого отмазывает. Это крайне щекотливая тема. Будем надеяться на лучшее, а ждать мы можем всего что угодно. Я не думаю, что кто-нибудь из наших спортсменов покинет пределы нашей родины, не пройдя многократную проверку. Никаких аналогий с этими тремя спортсменками я бы проводить не стала. Почему, например, не так громко кричали, когда в 2004 году перед Олимпиадой в Греции греки (потому что только Федерация может дисквалифицировать) дисквалифицировали Тану и Кентериса, явных претендентов на золото? Почему мы не бросились жалеть Мэрион Джонс, у которой были проблема на проблеме?

Это касается не только российской команды, это периодически возникает то тут, то там, даже в легкоатлетических супердержавах. Да, бывает всякое. Команда большая, готовятся многие. У кого-то бывают какие-то неприятные ситуации в жизни.

Что касается биологических паспортов, конечно, я не медик, не биолог и не биохимик, но я могу привести пример, мой дед сдал анализы, у него были какие-то ужасные показатели. Все забегали, пытались понять, что случилось, а он пришел через какое-то время, пересдал анализы, и показатели стали совсем другие. Все зависит от того, как в тех или иных условиях ведет себя организм. Конечно, я считаю, что мы должны не на паспорт ориентироваться. Есть перечень запрещенных препаратов, вот их и надо искать. Не нашли – до свидания. Может быть, было высокогорье, может быть, еще что-то. Почему сам спортсмен должен становиться доктором медицинских наук и доказывать, какие изменения и по какому поводу у него прозошли в организме?

Буду рассказывать часа два, готовьтесь:) Моя карьера комментатора развивалась стремительно: просто в определенный момент, когда встал выбор, чем заниматься, я дала себе шанс. Я рассуждала примерно так же, как и многие спортсмены: что мне, спортсменке, делать в журналистике, не имея профессионального журналистского образования? Образование у меня техническое, я заканчивала Московский институт инженеров гражданской авиации, заканчивала абсолютно сама, училась сама, никто мне не помогал, никто никакие оценки мне не ставил, я просто любила математику.

В тележурналистику я пришла спонтанно, дрожала как осиновый лист, была уверена, что мне скажут, что такие как я вокруг "Останкино" стоят в огромном количестве. Но когда пришла, поняла, что я могу использовать этот шанс. На что я была способна, я не знала, но, тем не менее, получилось так, что все очень хорошо вышло, меня сразу взяли в штат.

А когда я в первый раз пришла в комментаторскую кабину, выйдя из нее, ревела и говорила, что больше никогда туда не пойду, потому что, поверьте, это непростая работа: говорить от семи до одиннадцати часов прямого эфира в день.

Так что спасибо большое за то, что вам нравятся репортажи, для вас мы и работаем.

Знаете, это все еще впереди, я почему-то невероятно волнуюсь, хотя понимаю, что это часть шоу. Стала узнавать, какую же дистанцию мне придется бежать, - первая информация была, что милю. Я поняла, что 1600 с гаком метров мне, наверное, не пробежать, а времени на подготовку совершенно нет. Потом узнала, что все это очень щадяще, дистанция – примерно 200 или 300 метров, авось, добегу. Получила очень хорошую спортивную форму – брюки и майку, только на два размера больше, чем мне нужно. Так что сначала будет головная боль – поменять это все, чтобы более-менее прилично выглядеть.

Я считаю, что, наверное, это еще одно достижение, которое можно прибавить к моим спортивным медалям, потому что я выбрана не нашим руководством, не нашими устроителями, а именно устроителями лондонской Олимпиады. Три месяца меня там проверяли и сказали, что я достойная фигура, и, наверное, если в мире такое признание есть, этому остается только радоваться. Надеюсь, что я с честью пробегу свой этап.

Я не разделяю пессимизма Анатолия, потому что считаю, что провала быть не может. Да, главной проверкой того, на каком пути находится сейчас спортивная политика и идеология государства, будет Сочи. Я сама очень хорошо знаю Виталия Леонтьевича Мутко, и, поверьте мне, - я журналист, я должна критиковать власть – у меня даже нет поводов его сейчас критиковать, потому что человек очень переживает и очень хочет, чтобы все было хорошо.

Первое, с чего он начал, - он собрал всех заинтересованных лиц из всех федераций и спросил: что вам нужно от государства, какая помощь нужна на политическом уровне, на уровне материальной базы и так далее для того, чтобы выросли результаты? И вот с кем сейчас ни говоришь из спортсменов, все говорят только одно: у нас теперь есть абсолютно все, теперь все зависит от нас.

Он же не может прийти и посоветовать тренеру, как дальше прыгать или как лучше бежать. Во-первых, я не разделяю мнения, что это будет провал, и потом, я не считаю, что все синяки и шишки должен принимать на себя министр спорта, а, дескать, федерации должны остаться в стороне. Действительно, есть ряд федераций, у которых все Ok, которые после абсолютно провального сезона собираются и говорят: так, ну у нас чуть-чуть здесь показатель вырос, да и вот здесь вроде бы ничего, значит, мы на правильном пути.

Есть такое разделение, государство не должно вмешиваться в федерации и общественные организации. Я не считаю, что даже при не очень хорошем выступлении Мутко нужно уходить. Лучше не будет.

Сейчас, давая ответы на вопросы, я бы не сказала, что у меня приятный голос, но большое спасибо. Здесь же все очень субъективно: для кого-то у меня голос скрипучий, низкий, для кого-то – приятный. Президент Федерации гольфа сказал: "Ольга, твой голос – это как гольф: если один раз попробуешь, то влюбишься на всю жизнь". Есть такое мнение.

С земляками проблема. Было очень много скандалов по поводу различных перезачетов. Иногда мы не успеваем следить за тем, куда переместился спортсмен. Вот он здесь родился, там женился, там крестился, и нас просят упоминать, допустим, три области. И не дай бог ты какую-то область не упомянешь – тут же начинаются скандалы, истерики, нам звонят – ага, вот вы про всех сказали, а про нас не сказали. Конечно, лучше говорить, из какой спортсмен области, деревни и так далее. По возможности мы это делаем, но когда знаем наверняка, что никаких изменений в жизни спортсмена не происходило. Следить за этим, поверьте, крайне непросто, но мы будем стараться.

По поводу того, что нужно давать больше информации, я не понимаю, куда больше. Мы рассказываем какие-то зарисовки из жизни спортсменов, как он выступал, мы говорим о том, какие места он когда-либо занимал, в какой физической форме он в этом году находится, какие у него главные конкуренты. Я не знаю, честно говоря, какая еще нужна информация. Если о сугубо личной жизни спортсменов, то вряд ли нам надо в это вмешиваться.

Конечно, горькая правда или не горькая лучше, чем красивая ложь, но я отвечу другой, не менее крылатой фразой, которая начинается с "На вкус и цвет…". Главный лозунг моей творческой жизни – это то, что сказал Хорхе Луис Борхес, "литературные вкусы господа бога никому не известны". Поэтому мы с Алексеем Васильевым не можем сделать, как вы говорите, ни лучше, ни хуже. Есть мерило внутри, мы делаем так, как умеем. Мы делаем это на чемпионатах мира, на Олимпийских играх, даже если мы бы комментировали чемпионат какого-то двора, мы бы сделали точно так же.

Здесь чистой воды вкусовщина, кому-то нравится. Если человек темпераментный – ему нравится драйв. А если человек спокойный – он любит спокойные комментарии. Не может быть чего-то усредненного, потому что это будет серый комментарий, не рассчитанный ни на тех, ни на других. Поэтому мы делаем так, как умеем, а что касается наших лирических отступлений – понимаете, мы же тоже люди. Никто из наших зрителей, я уверена (может, только один процент), не будет смотреть все 11 часов в день, которые мы комментируем, а у нас, как я уже сказала, от семи до 11 часов прямого эфира в день. Мы тоже люди, мы тоже устаем, иногда усталость такая, что очень трудно сосредоточиться. Мы вдвоем, и мы из той оперы, когда, как говорят, один в поле не воин, а двое в поле воины. Поэтому мы делаем, как умеем, а переключаться на другой канал или нет – это вам решать, хорошо, что есть альтернатива. Можно выключить звук, можно просто посмотреть без наших комментариев, можно посмотреть и с нашими комментариями. В общем, как вам заблагорассудится.

Кирилл, наверное, отвечает на предыдущий вопрос от Алексея, на который я тоже ответила. Видите, он говорит, что у нас прекрасная речь и очень любит наши комментарии. Так что если бы Кирилл стал спорить с Алексеем, может быть, в их споре родилась бы какая-нибудь истина.