90-летний юбилей первого полного метра Сергея Эйзенштейна, сколь новаторской, столь же и беззастенчиво агитационной «Стачки», по воле обстоятельств пришелся аккурат на те дни, когда главным событием недели на отечественном телевидении стал фильм «Президент», сделанный по всем законам кинопропаганды. Хороший повод напомнить о фильмах, эти законы в свое время задававших — и намертво попавших, вне зависимости от конкретного месседжа, в историю кино.
Кадр из фильма «Стачка»
Дебют Эйзенштейна уже хвастает той монтажной эквилибристикой, которая через несколько лет выведет на передовую мирового киноавангарда «Броненосец Потемкин». Что до пропагандистского месседжа, то в этом менее выверенном фильме он, тем не менее, даже хлеще достигает цели. Карикатуры на буржуинский быт с его танцующими карликами остроумны, а монтажная рифма кровавого разгона забастовки с резней на скотобойне — бессмертна.
Кадр из фильма «Возвращение домой»
Самый известный пример нацистской хейт-пропаганды —конечно, запрещенный на территории России «Вечный жид», в производстве которого самое активное участие принимал Геббельс. Теми же методами — фальсификацией, подлогом и обманом — но уже не притворяясь документальным кино, действует и «Возвращение домой», образец яростной антипольской риторики, оправдывавший вторжение в Польшу «угнетением и смертельной опасностью» для местных немцев. Ничего не напоминает? К слову, одну из сцен «Возвращения», изображающую унижения гордой немецкой девушки в польской тюрьме, Геббельс считал лучшей в истории кино.
Кадр из фильма «Рождение нации» / East News
Первый великий полнометражный фильм в истории кино, «Рождение нации» Дэвида У. Гриффита одновременно является и одной из первых постыдных страниц этой истории. Гриффит не только ввел в режиссерский обиход такие находки как параллельный монтаж и саспенс, но и не постеснялся откровенно расистской, проникнутой страхом перед темнокожими второй половины фильма, заканчивающейся героическим спасительным галопом ку-клукс-клана. Неудивительно, что печально известная организация использовала картину в качестве мотивационного материала вплоть до 1970-х.
Кадр из фильма «Олимпия»
Конечно, никакая революционность в выборе ракурсов съемки и панорам не избавит Лени Рифеншталь от вечного ярлыка «придворного режиссера Гитлера», которого бывшая звезда альпинистских мелодрам в галлюциногенно припадочном «Триумфе воли» вывела вагнеровским божеством. «Олимпия» чуть более невинна: Рифеншталь снимает темнокожего чемпиона Джесси Оуэнса с не меньшим пиететом перед атлетизмом, чем героев нацистского спорта. И тем не менее в ее оде спортивному телу с легкостью считывается ницшеанский восторг перед концепцией «сверхчеловека».
Кадр из фильма «Грязь и солдаты»
Для поднятия боевого духа японской армии и мобилизованного в нее населения оккупированной Маньчжурии императорская власть задействовала лучшие лица японского кино: в работе над лентами «Рассказ о командире боевого танка Нисидзуми» и «Китайские ночи» участвовали сценаристы фильмов Ясудзиро Одзу и Хироси Симидзу, а также весь актерский цвет нации. Квинтессенцией этих картин, снимавшихся в основном на студии «Маньчжурия», может служить агитка «Грязь и солдаты», не меньше чем на две трети состоящая из героического марширования во имя родины, а на остальную треть — из стоического умирания с именем императора на устах. Не пройдет и тридцати лет, а по той же схеме будут делаться, например, оплаченные разнообразными госведомствами образцы советской милитаристской кинопропаганды вроде «Служу Советскому Союзу».
Кадр из мультфильма «Лицо Фюрера»
После Перл-Харбора в дело антигитлеровской пропаганды активно включился и Голливуд, фильмы которого в 1940-х активно призывали записываться в добровольцы («Сержант Йорк»), вкладываться в помощь советским союзникам («Дни славы») или военные гособлигации, как этот выдающийся диснеевский мультфильм, отправляющий Дональда Дака в кошмарный трип по гитлеровской Германии.
Фото: РИА Новости
К 1950-м Советский Союз и США уже пять лет вели отчаянную взаимную антипропаганду средствами кино: подсчитано, что в послевоенных отечественных фильмах 45 процентов злодеев были британцами или американцами. Не обходилось и без ресентимента, — так на обвинения в изнасилованиях и мародерстве советских войск в Германии сталинское кино ответило переводом стрелок во «Встрече на Эльбе». Здесь оккупационные зверства — удел исключительно американских солдат.
Кадр из фильма «Облигация»
В дело провоенной пропаганды крупнейшие державы планеты вступили более-менее одновременно — во время Первой мировой. Нетрудно заметить, впрочем, что заказанные государством агитки о поступлении на фронт по качеству существенно уступали фильмам, вполне искренне снятым в порыве гражданского долга профессиональными кинематографистами. Такой была, например, «Облигация» Чарли Чаплина, сделанная комиком за собственный счет скетчкомедия о том, как вложение средств в государственные займы помогает нанести нокаут Кайзеру (что Чарли делает лично). Не останется в стороне Чаплин и во время Второй мировой, когда снимет яростно едкого «Великого диктатора» — наверное, самый обаятельный образец кинопропаганды в истории.
Кадр из фильма «Красный рассвет»
Самая залихватская антисоветская залепуха времен холодной войны — даже в сравнении с многочисленными карикатурами на КГБ в шпионском кино — безусловно, незабвенный «Красный рассвет». Атака коммунистов на Колорадо, ушанки на фоне «Макдоналдса», героически гибнущие тинейджеры в лице Патрика Суэйзи и Чарли Шина, — пропаганда редко бывает столь увлекательной. И столь наивной.
Кадр из фильма «Колокольчик»
Верность традициям, самоотверженный труд, любовь к родине, которая сильнее аналогичных чувств к мужчине, — один из главных северокорейских фильмов 1980-х транслирует идеологию чучхэ средствами душещипательной деревенской мелодрамы. Сентиментальный накал лишь немного сбавлен тем фактом, что главный герой здешних романтических порывов — Ким Ир Сен — в кадре не появляется.