Лучшие фильмы 2016-го 25 главных впечатлений, открытий и переживаний в кино уходящего года

25 фото

2016 год вместил в себя столько, в основном неприятных, потрясений, что кино — и шире, культура в целом — как бы ушло на второй план, погрязнув в потоке будто на конвейере вытесанных блокбастеров и индустриальных самоповторов. На самом деле в смутные времена работы подлинных художников и творцов для нас оказываются даже важнее, чем обычно, — хорошие фильмы, о чем бы они ни повествовали, всегда так или иначе отражают реальность и эпоху их породившую, а значит, задают пространство для осмысления, иронии, надежды. В галерее — 25 лучших фильмов года по версии обозревателя «Ленты.ру» Дениса Рузаева.

В Чикаго стреляют так часто, что местные рэперы давно скрестили название города с Ираком, подразумевая, что живут в зоне боевых действий. Спайк Ли идет еще дальше и превращает современное гетто в поле для большой греческой комедии. Сюжет «Лисистраты» Аристофана (женщины Афин и Спарты объявляют секс-бойкот вечно воюющим мужьям) становится в «Чи-раке» идеальным либретто хип-хоп мюзикла, а заодно мощным политическим высказыванием.

«Чи-рак» (Chi-Raq), режиссер — Спайк Ли

Кадр: фильм «Чи-рак»

В Чикаго стреляют так часто, что местные рэперы давно скрестили название города с Ираком, подразумевая, что живут в зоне боевых действий. Спайк Ли идет еще дальше и превращает современное гетто в поле для большой греческой комедии. Сюжет «Лисистраты» Аристофана (женщины Афин и Спарты объявляют секс-бойкот вечно воюющим мужьям) становится в «Чи-раке» идеальным либретто хип-хоп мюзикла, а заодно мощным политическим высказыванием.

Квантовая физика и тексты Ноама Хомского, правила разделки дичи и эсперанто — воспитанные в отрыве от цивилизации дети из «Капитана Фантастик» знают многое, но не чем и как живет реальный, большой мир. На истории их путешествия с отцом на похороны матери Мэтт Росс выстраивает идеально просчитанную, мастерски играющую на зрительских чувствах мелодраму о том, что и родители, и дети неизбежно разочаровывают друг друга — но это не повод друг от друга бежать.

«Капитан Фантастик» (Captain Fantastic), режиссер — Мэтт Росс

Кадр: фильм «Капитан Фантастик»

Квантовая физика и тексты Ноама Хомского, правила разделки дичи и эсперанто — воспитанные в отрыве от цивилизации дети из «Капитана Фантастик» знают многое, но не чем и как живет реальный, большой мир. На истории их путешествия с отцом на похороны матери Мэтт Росс выстраивает идеально просчитанную, мастерски играющую на зрительских чувствах мелодраму о том, что и родители, и дети неизбежно разочаровывают друг друга — но это не повод друг от друга бежать.

Большинство правителей если и попадает на киноэкраны в качестве персонажей, то удостаивается политического триллера — или, в лучшем случае, героической гражданской драмы а-ля «Линкольн». Так что об Обаме, пожалуй, многое говорит тот факт, что первый снятый о нем фильм выступает в жанре романтической комедии. Парадокс в том, что это еще и хорошее кино. Хроника первого свидания Барака и Мишель не только умно вплетает в сюжет проклятые для черного населения США вопросы, но и демонстрирует завидную психологическую мудрость, не стесняясь находить в своих героях уязвимость — без которой невозможна подлинная мелодрама.

«Саутсайд с тобой» (Southside with You), режиссер — Ричард Танн

Кадр: фильм «Саутсайд с тобой»

Большинство правителей если и попадает на киноэкраны в качестве персонажей, то удостаивается политического триллера — или, в лучшем случае, героической гражданской драмы а-ля «Линкольн». Так что об Обаме, пожалуй, многое говорит тот факт, что первый снятый о нем фильм выступает в жанре романтической комедии. Парадокс в том, что это еще и хорошее кино. Хроника первого свидания Барака и Мишель не только умно вплетает в сюжет проклятые для черного населения США вопросы, но и демонстрирует завидную психологическую мудрость, не стесняясь находить в своих героях уязвимость — без которой невозможна подлинная мелодрама.

Один из лучших документальных фильмов года — и одновременно чуть ли не самая искрометная комедия сезона, которая обходится при этом без крупицы вымысла. Кригман и Стайнберг начали снимать свое кино, задумывая портрет восставшего из пепла политического Феникса, бывшего конгрессмена Энтони Винера, который рискнул выдвинуться на выборах мэра Нью-Йорка спустя пару лет после громкого секс-скандала и увольнения. Но уже по ходу съемок «Винера» его главный герой ухитрился вновь попасться на той же любви к непристойной переписке с незнакомками — и фильм превратился в потрясающую историю грехопадения.

«Винер» (Weiner), режиссеры — Джош Кригман, Элиз Стайнберг

Кадр: фильм «Винер»

Один из лучших документальных фильмов года — и одновременно чуть ли не самая искрометная комедия сезона, которая обходится при этом без крупицы вымысла. Кригман и Стайнберг начали снимать свое кино, задумывая портрет восставшего из пепла политического Феникса, бывшего конгрессмена Энтони Винера, который рискнул выдвинуться на выборах мэра Нью-Йорка спустя пару лет после громкого секс-скандала и увольнения. Но уже по ходу съемок «Винера» его главный герой ухитрился вновь попасться на той же любви к непристойной переписке с незнакомками — и фильм превратился в потрясающую историю грехопадения.

Гипнотический, бескомпромиссный фильм Алена Гироди почти час водит зрителя вслед за неприкаянным героем, который прибивается то к одним сельским фрикам, то к другим, отчаянно отлынивая от какого-то важного дела и вписываясь вместо него в переплеты вроде сожительства и даже отцовства. Этим делом оказывается ненаписанный сценарий — и смехотворное бегство от дедлайна в «Стоять прямо» превращается в абсурдистскую битву человека за собственную мужественность.

«Стоять прямо» (Rester vertical), режиссер — Ален Гироди

Кадр: фильм «Стоять прямо»

Гипнотический, бескомпромиссный фильм Алена Гироди почти час водит зрителя вслед за неприкаянным героем, который прибивается то к одним сельским фрикам, то к другим, отчаянно отлынивая от какого-то важного дела и вписываясь вместо него в переплеты вроде сожительства и даже отцовства. Этим делом оказывается ненаписанный сценарий — и смехотворное бегство от дедлайна в «Стоять прямо» превращается в абсурдистскую битву человека за собственную мужественность.

Голливуд продолжает болеть бесконечными сиквелами и ремейками, чаще всего выхолощенными и унылыми, — но в каждом правиле по-прежнему бывают исключения. Именно таким смотрится «Крид», седьмой по счету фильм о боксере Рокки Бальбоа, который осмеливается перевести фокус с культового персонажа Сталлоне на чернокожего сына его вечного соперника Аполло Крида. Сталкиваясь с другой расовой и классовой повесткой, устаревший героический пафос «Рокки» вдруг обретает новую силу и убедительность.

«Крид: Наследие Рокки» (Creed), режиссер — Райан Куглер

Кадр: фильм «Крид: Наследие Рокки»

Голливуд продолжает болеть бесконечными сиквелами и ремейками, чаще всего выхолощенными и унылыми, — но в каждом правиле по-прежнему бывают исключения. Именно таким смотрится «Крид», седьмой по счету фильм о боксере Рокки Бальбоа, который осмеливается перевести фокус с культового персонажа Сталлоне на чернокожего сына его вечного соперника Аполло Крида. Сталкиваясь с другой расовой и классовой повесткой, устаревший героический пафос «Рокки» вдруг обретает новую силу и убедительность.

Кажется, кино, которое начинается с изнасилования, не имеет права быть таким ехидным — но Полу Верховену, этому живому голландскому классику, не писаны законы. «Она», история неожиданной и небанальной мести жертвы своему насильнику, не намерена даже в самые мрачные минуты отказываться от иронии — и вырастает из психосексуального триллера в ернический диагноз как современной буржуазии, так и европейскому обществу в целом.

«Она» (Elle), режиссер — Пол Верховен

Кадр: фильм «Она»

Кажется, кино, которое начинается с изнасилования, не имеет права быть таким ехидным — но Полу Верховену, этому живому голландскому классику, не писаны законы. «Она», история неожиданной и небанальной мести жертвы своему насильнику, не намерена даже в самые мрачные минуты отказываться от иронии — и вырастает из психосексуального триллера в ернический диагноз как современной буржуазии, так и европейскому обществу в целом.

Фильмы о забавах молодых обычно спешат затянуть зрителя в сюжет разной степени сконструированности, с его помощью подводя героев к взрослению, а публику — к какой-нибудь банальности. Новая работа классика американского инди Линклейтера, напротив, обходится почти без классического сюжета и оперирует не конфликтами и драмами, но целыми явлениями: лето, молодость, колледж, бейсбол, восьмидесятые. Вместо того чтобы утрировать, «Каждому свое» их воспевает, превращая в материал не для прозы, но для поэмы.

«Каждому свое» (Everybody Wants Some!!), режиссер — Ричард Линклейтер

Кадр: фильм «Каждому свое»

Фильмы о забавах молодых обычно спешат затянуть зрителя в сюжет разной степени сконструированности, с его помощью подводя героев к взрослению, а публику — к какой-нибудь банальности. Новая работа классика американского инди Линклейтера, напротив, обходится почти без классического сюжета и оперирует не конфликтами и драмами, но целыми явлениями: лето, молодость, колледж, бейсбол, восьмидесятые. Вместо того чтобы утрировать, «Каждому свое» их воспевает, превращая в материал не для прозы, но для поэмы.

Тринадцатая поправка к Конституции США запрещает рабство и принудительный труд. Кроме наказания за преступление, напоминает документальный фильм автора «Сельмы» Авы ДюВерней, чтобы последовательно и убедительно доказать, как исправительная система стала, в сущности, прямой преемницей рабства: число чернокожих мужчин в американских тюрьмах по состоянию на 2016 год уже давно превысило число невольников в США середины XIX века. Тот случай, когда документалистика не только не боится гражданского пафоса, но и питается его энергией.

«Тринадцатая» (13th), режиссер — Ава дюВерней

Кадр: фильм «Тринадцатая»

Тринадцатая поправка к Конституции США запрещает рабство и принудительный труд. Кроме наказания за преступление, напоминает документальный фильм автора «Сельмы» Авы ДюВерней, чтобы последовательно и убедительно доказать, как исправительная система стала, в сущности, прямой преемницей рабства: число чернокожих мужчин в американских тюрьмах по состоянию на 2016 год уже давно превысило число невольников в США середины XIX века. Тот случай, когда документалистика не только не боится гражданского пафоса, но и питается его энергией.

В городе Патерсон, в штате Нью-Джерси, жил чувствительный водитель автобуса по фамилии Патерсон — и в свободное время писал стихи. Новый фильм Джармуша кажется до инфантильности простым — пока в его повторяющихся паттернах, специфическом юморе и лобовых приемах вдруг не проступает сама суть поэзии, этого бесконечно наивного занятия, которое по-настоящему дается только бесконечно чувствительным людям. Джармуш — поэт самый что ни на есть подлинный.

«Патерсон» (Paterson), режиссер — Джим Джармуш

Кадр: фильм «Патерсон»

В городе Патерсон, в штате Нью-Джерси, жил чувствительный водитель автобуса по фамилии Патерсон — и в свободное время писал стихи. Новый фильм Джармуша кажется до инфантильности простым — пока в его повторяющихся паттернах, специфическом юморе и лобовых приемах вдруг не проступает сама суть поэзии, этого бесконечно наивного занятия, которое по-настоящему дается только бесконечно чувствительным людям. Джармуш — поэт самый что ни на есть подлинный.

Доказательство, что тяжеловесное студийное кино по-прежнему может быть работой большого мастера. Клинт Иствуд берет реальный случай чудесной экстренной посадки пассажирского лайнера на Гудзон — и с помощью добродетелей классической голливудской режиссуры (изобретательная драматургия, постановочный размах, самоотверженные актерские перевоплощения) превращает историю с очевидным, предсказуемым концом в напряженный, обезоруживающий триллер.

«Чудо на Гудзоне» (Sully), режиссер — Клинт Иствуд

Кадр: фильм «Чудо на Гудзоне»

Доказательство, что тяжеловесное студийное кино по-прежнему может быть работой большого мастера. Клинт Иствуд берет реальный случай чудесной экстренной посадки пассажирского лайнера на Гудзон — и с помощью добродетелей классической голливудской режиссуры (изобретательная драматургия, постановочный размах, самоотверженные актерские перевоплощения) превращает историю с очевидным, предсказуемым концом в напряженный, обезоруживающий триллер.

Грандиозное достижение румынского кино, на которое нашим кинематографистам, по-хорошему, стоило бы ориентироваться. За три часа действия «Сьераневада» почти не покидает стен квартиры, где на поминки по отцу собралась большая и разрозненная семья. Каждый говорит о своем, никто друг друга не понимает, ничего не происходит — но посредством одних только формальных решений (прежде всего, удивительной работы с постановкой камеры) Кристи Пуйю делает скупой реализм увлекательнее любого детектива.

«Сьераневада» (Sieranevada), режиссер — Кристи Пуйю

Кадр: фильм «Сьераневада»

Грандиозное достижение румынского кино, на которое нашим кинематографистам, по-хорошему, стоило бы ориентироваться. За три часа действия «Сьераневада» почти не покидает стен квартиры, где на поминки по отцу собралась большая и разрозненная семья. Каждый говорит о своем, никто друг друга не понимает, ничего не происходит — но посредством одних только формальных решений (прежде всего, удивительной работы с постановкой камеры) Кристи Пуйю делает скупой реализм увлекательнее любого детектива.

Хронометраж в три часа в кино обычно достается разнообразным эпическим жанрам, громоздким фантазийным зрелищам о супергероях и сверхчеловеках. Британка Андреа Арнольд в своем первом американском фильме применяет его к хронике скитаний симпатичной и наглой беглянки из плохой семьи, классического белого отребья, которая прибивается к продающим подписки на журналы сверстникам. И происходит почти чудо — ординарный материал обретает величественность, а фильм становится панорамой той неприглядной, живой Америки, которую не увидишь с парадного входа.

«Американский мед» (American Honey), режиссер — Андреа Арнольд

Кадр: фильм «Американский мед»

Хронометраж в три часа в кино обычно достается разнообразным эпическим жанрам, громоздким фантазийным зрелищам о супергероях и сверхчеловеках. Британка Андреа Арнольд в своем первом американском фильме применяет его к хронике скитаний симпатичной и наглой беглянки из плохой семьи, классического белого отребья, которая прибивается к продающим подписки на журналы сверстникам. И происходит почти чудо — ординарный материал обретает величественность, а фильм становится панорамой той неприглядной, живой Америки, которую не увидишь с парадного входа.

Многого ли можно добиться, работая в чистом жанровом кино, например триллере о странных преступлениях, сотрясающих провинциальную глушь? Да, если вовремя границы жанра раздвинуть, показывает новый фильм автора «Преследователя» и «Желтого моря», который совершает даже несколько непредсказуемых и впечатляющих переходов — от истории комичного расследования к паранормальной жути, а затем и вовсе к притче о том, как близок наш мир от натурального, с чертиками, ада.

«Вопль» (Goksung), режиссер — На Хон-джин

Кадр: фильм «Вопль»

Многого ли можно добиться, работая в чистом жанровом кино, например триллере о странных преступлениях, сотрясающих провинциальную глушь? Да, если вовремя границы жанра раздвинуть, показывает новый фильм автора «Преследователя» и «Желтого моря», который совершает даже несколько непредсказуемых и впечатляющих переходов — от истории комичного расследования к паранормальной жути, а затем и вовсе к притче о том, как близок наш мир от натурального, с чертиками, ада.

Много ли нового, казалось бы, можно сказать о Жаклин Кеннеди — ни одну другую первую леди в истории не обсуждали и не воплощали так часто и настойчиво. Чилиец Пабло Ларраин, впрочем, находит интересный и свежий ракурс: его «Джеки» фокусируется на пересечении личности и ее публичного образа, человека и славы мирской, и обнаруживает в Кеннеди провозвестницу всех современных профессиональных селебрити вплоть до Трампа.

«Джеки» (Jackie), режиссер — Пабло Ларраин

Кадр: фильм «Джеки»

Много ли нового, казалось бы, можно сказать о Жаклин Кеннеди — ни одну другую первую леди в истории не обсуждали и не воплощали так часто и настойчиво. Чилиец Пабло Ларраин, впрочем, находит интересный и свежий ракурс: его «Джеки» фокусируется на пересечении личности и ее публичного образа, человека и славы мирской, и обнаруживает в Кеннеди провозвестницу всех современных профессиональных селебрити вплоть до Трампа.

Не бывавшая дома три года послушница монастыря, обожженный на войне ветеран Ирака, пара давно съехавших с катушек нормальности родителей — а также два десятка капкейков с марихуаной и псилоцибины в мексиканском шоколаде. Семья на киноэкране всегда служит моделью окружающего ее мира — и в бойком, мудром фильме Зака Кларка одной непростой ячейке общества потребуются серьезные ресурсы для того, чтобы впервые найти общий язык.

«Младшая сестра» (Little Sister), режиссер — Зак Кларк

Кадр: фильм «Младшая сестра»

Не бывавшая дома три года послушница монастыря, обожженный на войне ветеран Ирака, пара давно съехавших с катушек нормальности родителей — а также два десятка капкейков с марихуаной и псилоцибины в мексиканском шоколаде. Семья на киноэкране всегда служит моделью окружающего ее мира — и в бойком, мудром фильме Зака Кларка одной непростой ячейке общества потребуются серьезные ресурсы для того, чтобы впервые найти общий язык.

Натали (Изабель Юппер) преподает философию ученикам лицея, так что когда ее привычная жизнь начнет стремительно терять точки опоры (муж, мать, выросшие дети), останется лишь судорожно хвататься за Левинаса с Руссо, как за спасительные соломинки. Драма Мии Хансен-Лев («Эдем») при этом поражает не начитанностью, но трудно вербализуемой мудростью — показывая, как сильно наш материальный мир зависит от интеллектуального.

«Будущее» (L'avenir), режиссер — Миа Хансен-Лев

Кадр: фильм «Будущее»

Натали (Изабель Юппер) преподает философию ученикам лицея, так что когда ее привычная жизнь начнет стремительно терять точки опоры (муж, мать, выросшие дети), останется лишь судорожно хвататься за Левинаса с Руссо, как за спасительные соломинки. Драма Мии Хансен-Лев («Эдем») при этом поражает не начитанностью, но трудно вербализуемой мудростью — показывая, как сильно наш материальный мир зависит от интеллектуального.

Редкий случай — кино, которое преуспевает, кажется, вопреки замыслу своего создателя. Нэйт Паркер в «Рождении нации», в сущности, дает афроамериканский ответ «Храброму сердцу», рассказывая историю героического, но обреченного восстания рабов в Вирджинии 1830-х. Но бремя черного человека оказывается сильнее, чем клише и надрыв героических эпосов, персональная трагедия становится важнее, чем высшие идеалы, а эффект от фильма — сокрушительнее любых духоподъемных месседжей.

«Рождение нации» (Birth of a Nation), режиссер — Нэйт Паркер

Кадр: фильм «Рождение нации»

Редкий случай — кино, которое преуспевает, кажется, вопреки замыслу своего создателя. Нэйт Паркер в «Рождении нации», в сущности, дает афроамериканский ответ «Храброму сердцу», рассказывая историю героического, но обреченного восстания рабов в Вирджинии 1830-х. Но бремя черного человека оказывается сильнее, чем клише и надрыв героических эпосов, персональная трагедия становится важнее, чем высшие идеалы, а эффект от фильма — сокрушительнее любых духоподъемных месседжей.

Британец Дэвид Маккензи в «Любой ценой» открывает для себя Америку — более того, пытается на современном материале вдохнуть жизнь в классический американский жанр вестерна с его вспышками маскулинной энергии и сермяжными мудростями в диалогах. Но есть один момент — границы между добром и злом уже давно не так очевидны, как на Диком Западе: ковбои и индейцы, грабители и копы из «Любой ценой» одинаково побеждены обществом лютого капитализма, более дикого, чем любые чероки и апачи.

«Любой ценой» (Hell or High Water), режиссер — Дэвид Маккензи

Кадр: фильм «Любой ценой»

Британец Дэвид Маккензи в «Любой ценой» открывает для себя Америку — более того, пытается на современном материале вдохнуть жизнь в классический американский жанр вестерна с его вспышками маскулинной энергии и сермяжными мудростями в диалогах. Но есть один момент — границы между добром и злом уже давно не так очевидны, как на Диком Западе: ковбои и индейцы, грабители и копы из «Любой ценой» одинаково побеждены обществом лютого капитализма, более дикого, чем любые чероки и апачи.

Хорошие фильмы ужасов воображают небанальные воплощения зла. Лучшие — показывают, как часто это зло мы можем накликать сами. Удивительный фильм Киеси Куросавы начинается почти как пародия на полицейские триллеры: главный герой, до смешного одержимый психологией бывший детектив, увлекается давно забытым висяком об исчезновении одной семьи. Конечно же, судьба немедленно щелкнет его по носу — чтобы ввести в его скучный отставной быт подлинную, вовсе не пародийную жуть.

«Жуткий» (Kuripi Itsuwari no Rinjin), режиссер — Киеси Куросава

Кадр: фильм «Жуткий»

Хорошие фильмы ужасов воображают небанальные воплощения зла. Лучшие — показывают, как часто это зло мы можем накликать сами. Удивительный фильм Киеси Куросавы начинается почти как пародия на полицейские триллеры: главный герой, до смешного одержимый психологией бывший детектив, увлекается давно забытым висяком об исчезновении одной семьи. Конечно же, судьба немедленно щелкнет его по носу — чтобы ввести в его скучный отставной быт подлинную, вовсе не пародийную жуть.

Может ли быть самым метким фильмом года на тему религии мульткомедия, посвященная надеждам магазинных сосисок и булочек на экстатическое соитие? Да — когда она так бесцеремонно шутит и выстраивает сюжет вокруг болезненно узнаваемого откровения: боги, о попадании в корзину которых так мечтают все эти говорящие фалафели и лаваши, на деле всего лишь жалкие, всепожирающие монстры.

«Полный расколбас» (Sausage Party), режиссеры — Грег Тирнан, Конрад Вернон

Кадр: фильм «Полный расколбас»

Может ли быть самым метким фильмом года на тему религии мульткомедия, посвященная надеждам магазинных сосисок и булочек на экстатическое соитие? Да — когда она так бесцеремонно шутит и выстраивает сюжет вокруг болезненно узнаваемого откровения: боги, о попадании в корзину которых так мечтают все эти говорящие фалафели и лаваши, на деле всего лишь жалкие, всепожирающие монстры.

Новый фильм датчанина Рефна («Драйв», «Пушер») — наглядное напоминание, что кино вовсе не всегда должно развлекать, просвещать или поучать. Оно вполне может и возмущать, провоцировать, а значит, и зарождать сомнения в нормальности образов и штампов, которые нас окружают. «Неоновый демон», страшная сказка из мира топ-моделей и удушающего глянца, разделывает на рожки да ножки миф о красоте, которая спасет мир — скорее уж, пожрет, по версии Рефна.

«Неоновый демон» (The Neon Demon), режиссер — Николас Виндинг Рефн

Кадр: фильм «Неоновый демон»

Новый фильм датчанина Рефна («Драйв», «Пушер») — наглядное напоминание, что кино вовсе не всегда должно развлекать, просвещать или поучать. Оно вполне может и возмущать, провоцировать, а значит, и зарождать сомнения в нормальности образов и штампов, которые нас окружают. «Неоновый демон», страшная сказка из мира топ-моделей и удушающего глянца, разделывает на рожки да ножки миф о красоте, которая спасет мир — скорее уж, пожрет, по версии Рефна.

Никто в этом году так наглядно не показывал развращающий, тлетворный характер абсолютной власти, как Альберт Серра — на фоне предыдущих картин которого «Смерть Людовика XIV» кажется фильмом почти народным, максимально доступным. Король-солнце мучается из-за царапины на ноге — но его разучившееся что-то решать окружение не знает, какое лечение выбрать. Так что могучий монарх начинает колоритно заживо гнить на смертном одре — а с ним стремится к упадку и все его великое государство.

«Смерть Людовика XIV» (La mort de Louis XIV), режиссер — Альберт Серра

Кадр: фильм «Смерть Людовика XIV»

Никто в этом году так наглядно не показывал развращающий, тлетворный характер абсолютной власти, как Альберт Серра — на фоне предыдущих картин которого «Смерть Людовика XIV» кажется фильмом почти народным, максимально доступным. Король-солнце мучается из-за царапины на ноге — но его разучившееся что-то решать окружение не знает, какое лечение выбрать. Так что могучий монарх начинает колоритно заживо гнить на смертном одре — а с ним стремится к упадку и все его великое государство.

Искрометная, безудержная комедия — и одновременно образцовый, передовой документальный науч-поп. «Безумие!» повествует о впечатляющем взлете и стремительном падении доктора Джона Бринкли, который в 1920-х и 1930-х прославился операциями по пересадке импотентам козлиных тестикул, а также был пионером радиовещания, новатором рекламного рынка и настоящим всеамериканским селебрити. История его краха поучительна — но куда интереснее, что этот эффектный персонаж, который в ХХ веке, наверное, казался фигурой скорее экзотической, локальной горе-знаменитостью, теперь выглядит деятелем, во многом предугадавшим наше время. Правда, скорее нечаянно — так же нечаянно, как, по легенде, Бринкли в свое время и освоил чудесную трансплантацию козлиных яиц.

«Безумие!» (Nuts!), режиссер Пенни Лэйн

Кадр: фильм «Безумие!»

Искрометная, безудержная комедия — и одновременно образцовый, передовой документальный науч-поп. «Безумие!» повествует о впечатляющем взлете и стремительном падении доктора Джона Бринкли, который в 1920-х и 1930-х прославился операциями по пересадке импотентам козлиных тестикул, а также был пионером радиовещания, новатором рекламного рынка и настоящим всеамериканским селебрити. История его краха поучительна — но куда интереснее, что этот эффектный персонаж, который в ХХ веке, наверное, казался фигурой скорее экзотической, локальной горе-знаменитостью, теперь выглядит деятелем, во многом предугадавшим наше время. Правда, скорее нечаянно — так же нечаянно, как, по легенде, Бринкли в свое время и освоил чудесную трансплантацию козлиных яиц.

Своей наглостью и выразительностью напоминающий фильмы того же Николаса Виндинг Рефна «Приходит дракон!» ухитряется вместить в себя десятки пластов и смыслов (от репрессий в Иране 1970-х до истории местного кино), скрещивает ретродетектив и киноманское мокьюментари, намекает на олдскульные паранормальные страсти и глушит модным техно. Но главное — он остается от первой до последней минуты непредсказуемым, сохраняя для зрителя ту магию первооткрывательства, которой уже почти не встретить в массовом американском или европейском кино.

«Приходит дракон!» (A Dragon Arrives!), режиссер — Мани Хагиги

Кадр: фильм «Приходит дракон!»

Своей наглостью и выразительностью напоминающий фильмы того же Николаса Виндинг Рефна «Приходит дракон!» ухитряется вместить в себя десятки пластов и смыслов (от репрессий в Иране 1970-х до истории местного кино), скрещивает ретродетектив и киноманское мокьюментари, намекает на олдскульные паранормальные страсти и глушит модным техно. Но главное — он остается от первой до последней минуты непредсказуемым, сохраняя для зрителя ту магию первооткрывательства, которой уже почти не встретить в массовом американском или европейском кино.

Лента добра деактивирована.
Добро пожаловать в реальный мир.
Бонусы за ваши реакции на Lenta.ru
Как это работает?
Читайте
Погружайтесь в увлекательные статьи, новости и материалы на Lenta.ru
Оценивайте
Выражайте свои эмоции к материалам с помощью реакций
Получайте бонусы
Накапливайте их и обменивайте на скидки до 99%
Узнать больше