Биографии жизни людей с наркотической зависимостью похожи: родился, вырос, начал употребление, попал в тюрьму или больницу, стремительно приближаясь к смерти. И только причины, с которых начинается и заканчивается зависимость, их друг от друга отличают. Надежды и утраченные иллюзии — в дневниках пациентов реабилитационного центра «Вершина-Саранск». Фотограф Анна Иванцова и журналист Лина Алексюнайте отправились в глубинку Мордовии, где люди с химической зависимостью обретают новый смысл жизни.
Антон Ч. показывает свою комнату: обычно в ней живут четыре человека
Фото: Анна Иванцова
«Наркоманов бояться не надо, но и жалеть тоже», — предупреждает нас Андрей, пока мы подъезжаем к селу Чеберчино в Мордовии, где находится реабилитационный центр «Вершина-Саранск». Сейчас он работает там консультантом и помогает людям справляться со своей с зависимостью. Он на собственном опыте знает, как непросто остановиться: в течение десяти лет сам принимал наркотики. С тех пор сильно похудел, и как ни старается — не может вернуть прежнюю форму крепкого и плечистого мужчины. Поначалу с нами он держится важно, но потом все чаще улыбается и шутит. «Многие думают, что наркоманы — это конченые люди, но химическая зависимость — такая же болезнь, как сахарный диабет или рак. Коварная и прогрессирующая. Невозможно вылечиться, диагноз навсегда остается с тобой, пока ты живешь. Никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. Хоть десять лет не принимай, все равно будешь маяться», — говорит он.
Столовую центра расписал во время лечения один из бывших реабилитантов — художник и тату-мастер
Фото: Анна Иванцова
Вдоль дороги появляются заброшенные деревянные дома — верный знак того, что мы приближаемся к окраине села. В зеленой листве прячется крепкий двухэтажный корпус, кирпичная кладка которого выкрашена в сиреневый, желтый и голубой цвета. Раньше здесь была единственная в селе больница, которую потом закрыли. Почти год назад постройку отдали под нужды реабилитационного центра.
На стене в холле висит дерево, на которое ребята клеят фрукты со своими именами и датой начала реабилитации; рядом — список их товарищей, погибших от передозировки
Фото: Анна Иванцова
В холле здания нас встречают пациенты центра — молодые люди в спортивной одежде. Один из них внезапно подходит к нам, игриво просит зажмуриться и посмотреть ему в глаза. Оказывается, это простая проверка на употребление психоактивных веществ.
Перед умыванием реабилитанты получают бритвенные станки, которые хранятся в администрации центра
Фото: Анна Иванцова
В здании успели обжить только первый этаж, второй пока закрыт на ремонт. Кухня, столовая, спортивный зал, комната для общих собраний и несколько палат. Стены увешаны плакатами с красивыми цитатами и памятками о вреде зависимости. Прямо напротив входа — огромное нарисованное дерево, к кроне которого приклеены бумажные фрукты. На каждом из них стоят имя и дата, с которой реабилитант начал борьбу со своей болезнью. Если после выписки он срывается, его фрукт тоже падает вниз. Такая вот простая аналогия. Совсем рядом висит доска памяти с горящей свечой и десятком написанных в столбик имен. Все эти люди умерли из-за наркотиков или алкоголя. И всех их знали ребята, которые находятся сейчас в центре.
Люди попадают сюда по своей воле и хотят избавиться от зависимости
Фото: Анна Иванцова
«У каждого резидента есть собственный календарь, где он отмечает дни, проведенные в "чистоте" — то есть в трезвости. Эти календари ребята будут вести и дальше, на протяжении всей жизни, — поясняет программный руководитель центра Ренат Нугаев, в прошлом тоже наркозависимый. — Постепенно все начинают осознавать свою болезнь. Осознают и то, что здоровыми уже никогда не будут, но могут контролировать свою зависимость. Их работа над собой продолжается всю оставшуюся жизнь».
Одна из комнат центра
Фото: Анна Иванцова
Сейчас в центре живет более тридцати человек, в основном это наркозависимые. Никакого интернета и мобильных телефонов, новостей про войну в Сирии и на Украине. Весь смысл реабилитации состоит в курсе заданий, которые учат анализировать и разбираться в своих чувствах. К примеру, ребятам дают упражнение: описать в дневнике ситуации, когда они падали на дно зависимости. Записи читает консультант, и если он почувствует неискренность — задание переделывается. С начала лечения и до момента выписки никто не расстается с тетрадками. Именно в них остаются все пережитые эмоции. Каждый прожитый в центре день ребята считают важным. С юбилеем «чистоты» поздравляет вся семья — так они называют друг друга. На утреннем собрании обсуждается все, что случилось за прошлый день. Прием пищи, лекции, заполнение дневников, просмотр фильмов — свободного времени совсем не остается. А если оно будет — появится «тяга». Как говорят сами реабилитанты, это когда мысли летают где-то вне центра. Выход на улицу разрешен только под присмотром консультантов. Мы идем к выходу и чувствуем спиной провожающие взгляды.
Антон Ч. читает свои стихи, которые выиграли в конкурсе, устроенном руководством центра
Фото: Анна Иванцова
Дневник Славы Б., 31 год. Почти полгода «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — более двадцати лет. Запись №1. «Моя мама из Екатеринбурга. В 90-е он был переполнен наркотиками. В детстве я часто приезжал туда на каникулы. В районе, где мы жили, была целая улица цыган, росло очень много маков. Потому там постоянно ходили наркоманы и варили мак в алюминиевых кружечках или грязных консервных банках. У дома, где жил местный барыга, очередь всегда стояла, как за молоком. Иду я за хлебом, а наркоманы под колонкой шприцы промывают. Тогда-то мне и стало интересно, почему эти люди так себя ведут».
На стенах зала для общих собраний висят напоминания, каким должен стать реабилитант после выздоровления
Фото: Анна Иванцова
Дневник Славы Б., 31 год. Почти полгода «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — более двадцати лет. Запись №2. «Попробовал наркотики первый раз из заначки тогдашнего сожителя моей сестры. Это был героин. Я взял его и наелся. Мне еще десяти лет не было, совсем малой. Запомнил это ощущение и хотелось вернуть его — поймал измененку. В тринадцать лет, когда был в детском лагере, попробовал анашу. Вожатый предложил мне покурить с ним. С того момента я искал выходы на наркоту в городе, стал употреблять курительные наркотики. У меня появилось бешеное желание уколоться. Накуривался и напивался до такого состояния, чтобы поймать грань — мне плевать на всех и на себя в том числе. Жизнь обесценилась, осталось только самоуничтожение. Внутривенно я попробовал наркотики до своего совершеннолетия, на дне рождения у знакомого. Понял, что все: это то, что я искал. Ни водка, ни анаша — ничего из этого мне больше не интересно».
На общих собраниях ребята рассказывают друг другу, что их волнует
Фото: Анна Иванцова
Дневник Славы Б., 31 год. Почти полгода «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — более двадцати лет. Запись №3. «Распространением наркотиков никогда не занимался, не уважаю таких людей. Но на наркотики требовалось все больше денег, я втянулся в преступные дела и в итоге попал в тюрьму. Мне дали пятилетку, но это было несправедливо. Я знал, что дело сфабриковано, меня подставили. Обвинили в грабеже и квартирной краже. В дело подложили мои отпечатки пальцев, якобы оставленные на месте преступления, хотя на дело я всегда ходил в перчатках. Но в тюрьме наркотиков не меньше, чем на воле. Некоторые сотрудники сами проносили их для нас».
Артем М. начал свою зависимость в дворовой компании: в подвале они нюхали лак и клей
Фото: Анна Иванцова
Дневник Славы Б., 31 год. Почти полгода «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — более двадцати лет. Запись №4. «Несогласие и протест я заглушал наркотиками. Не хотел я с этим жить. Колол героин, глотал антидепрессанты, пил алкоголь. Получал кайф от того, что нахожусь на грани, что вот-вот сдохну от передоза. Было так хорошо, что я наплевал, умру или нет. Я видел бесчисленное количество людей, которые умирали от передозировок. Просыпаешься, а рядом с тобой уже труп. Это вообще нормальное явление среди наркоманов. Потом ты берешь этот труп, усаживаешь его на лавочку на улице, вызываешь скорую и уходишь. Ну что ж, кто-то сдох в очередной раз, сам виноват, меньше надо было колоться, — я так к этому относился. Какое-то время у меня была ремиссия. Но недолго. После этого я страшно закалывался, до суицидов. Вскрывал вены, вешался, выходил из окна, разбивался на машине, было бесчисленное количество передозировок. Меня спасали случайные люди. В какой-то из дней я позвонил брату и попросил о помощи, потому что устал. Положив трубку, я почувствовал себя еще большим ничтожеством и сделал себе сильнейший передоз. Пять суток был в коме, а когда очнулся — завыл: у меня даже сдохнуть не получается».
Внутренний двор центра
Фото: Анна Иванцова
Дневник Славы Б., 31 год. Почти полгода «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — более двадцати лет. Запись №5. «Моей дочке уже 11 лет. Только сейчас понимаю, как тяжело растить ребенка без отца. Мне запрещают с ней видеться, хотя я не лишен родительских прав. Последний раз виделись год назад. Больные такие встречи, и для нее, и для меня».
В хозяйстве центра есть куры и кролики
Фото: Анна Иванцова
Дневник Славы Б., 31 год. Почти полгода «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — более двадцати лет. Запись №6. «Сейчас у меня стоит диагноз "вирус иммунодефицита человека". Постоянно принимаю лекарства, поэтому у меня наблюдается положительная динамика. Ирония судьбы: жить захотел. Смешно звучит, но я очень сильно хочу жить. Сейчас мне страшно, хотя я не разочарован в своей жизни, не смотря на все, что было. Да, я конченый человек, но ты таким не стань».
Сергей Ч. в комнате для общих собраний
Фото: Анна Иванцова
Дневник Сергея Ч., 25 лет. Пять месяцев «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — примерно пять лет. Запись №1. «С малых лет занимался боевыми искусствами, любил оружие, фильмы с Брюсом Ли. В армию пошел с удовольствием, но воевать меня там не научили, потому что я и так все умел: обо всем этом мне рассказал мой дед, который был начальником вооружения МВД. Я тоже хотел работать в силовых структурах, поэтому пошел в МЧС. У меня было дикое желание помогать людям, и погоны там вешают. А у меня вся семья при погонах, кроме отца, который нас бросил. Он занимался бандитизмом, за это его приговорили к расстрелу. Но смертную казнь отменили, и ему дали 15 лет в колонии с конфискацией имущества. Я с ним не общался до 20 лет. Первый раз в осознанном возрасте увидел его по телевизору: показывали документальный фильм "Дневник убийцы" — про группировку Волхова, в которой он состоял. После выхода фильма мы встретились не как отец и сын, а как соупотребители».
Сергей Ч. верит, что за стенами центра его ждет новая жизнь
Фото: Анна Иванцова
Дневник Сергея Ч., 25 лет. Пять месяцев «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — примерно пять лет. Запись №2. «В МЧС я работал больше четырех лет. Я дослужился до старшего сержанта, получил медаль за отвагу — за спасение людей на пожаре. На тот момент у меня была жена и сын. Начал употреблять наркотики, которые тогда продавали легально в табачных лавках. Мне они давали вдохновение, так я тогда думал, чтобы рэп сочинять. Придет вдохновение — я пишу. Собирались с парнями, делали музыку. Потом подсел на соли. Зависимость стала усиливаться и переросла в одержимость. Каждый день просыпался с мыслями, где достать еще. Я употребленный ходил на работу, выезжал на пожары. Когда это выяснилось, попросили написать заявление по собственному желанию. Висел, бросал, чтобы заработать денег — устраивался закладчиком. Один раз меня приняли с грузом, и я получил судимость».
Каждый, кто проходит реабилитацию в центре, имеет свои обязанности: например, банщик готовит баню, а чайханщик заваривает чай и готовит все к чаепитию
Фото: Анна Иванцова
Дневник Сергея Ч., 25 лет. Пять месяцев «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — примерно пять лет. Запись №3. «Я был агрессивным и вспыльчивым, срывался на супругу. Однажды она не выдержала и ушла к маме. Я дал согласие на развод, хотя пытался ее переубедить. В день развода я пошел в контору по микрозаймам, набрал денег, чтобы потратить все на наркотики и алкоголь. Очнулся в подвале, в доме у пацана, где мы устраивали притон. Я как вышел из зала суда, одетый в костюм, розовую рубашку и туфли — в таком виде и лежал в своей блевотине. Чтобы рассчитаться с долгами, продал машину. Забивал на сына, уходил из дома, торчал дома при матери».
Стас Б. в столовой центра
Фото: Анна Иванцова
Дневник Сергея Ч., 25 лет. Пять месяцев «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — примерно пять лет. Запись №4. «Стал закидываться всем, что было, и заливать алкоголем. Оказался в реанимации, и дядя предложил мне поехать в реабилитационный центр. Думал, справлюсь сам, но не сумел. Я уже пять месяцев здесь. Еще месяц — и я выписываюсь. Хочу ездить сюда волонтером, помогать выздоравливать другим ребятам. Желание помогать так и не пропало. Может, это и правда мое призвание?»
Реабилитанты сами дежурят в столовой
Фото: Анна Иванцова
Дневник Артема М., 20 лет. Месяц «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — восемь лет. Запись №1. «Я из Подмосковья. Отца родного никогда не видел, мама трижды выходила замуж, все время устраивала свою личную жизнь, поэтому меня воспитывали бабушка и дедушка. До пятого класса я был отличником, потом мне стало не интересно. Не нравилось, что в школе равняли всех под одну гребенку. Поэтому я начал общаться ребятами постарше, и в 12 лет уже стал пить, курить, попробовал гашиш. Мы собирались компаниями и нюхали в подвалах клей, лак, газ. Тогда меня в первый раз поставили на учет за бродяжничество. Я жить не хотел — не видел смысла в этом. Несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. Потом шрамы от порезов на руках пришлось зататуировывать, чтобы люди не пугались. В школе я почти не появлялся, после восьмого класса ушел учиться в ПТУ на слесаря. Тогда и пристрастился к наркотикам. По накурке ограбил квартиру и получил условный срок».
В подвале центра
Фото: Анна Иванцова
Дневник Артема М., 20 лет. Месяц «чистоты». Общий срок наркотической зависимости — восемь лет. Запись №2. «Когда было шестнадцать, я впервые подумал: если в реальном мире не могу заработать деньги, надо попробовать это в интернете. На какое-то время одержимость поутихла, я успел изучить программирование, психологию, начал строить свой маленький бизнес: открыл рекламное агентство. Поднимал неплохие деньги, но окружение осталось прежним. И опять понеслось: гашиш, травка, алкоголь. В восемнадцать лет употреблял каждый день. Курил практически каждые 15-20 минут. Тратил кучу денег. Голова перестала думать, бизнес начал рушиться. А деньги были нужны, и я назанимал у многих. Было стыдно, но не знал, как по-другому. Ты либо просишь, либо идешь воровать. Когда занимать стало не у кого, начал продавать вещи из дома. Продал свой ноутбук, за которым работал. Сказал матери, что мне надо в центр лечь, что больше так жить не могу».