Ответить на вопрос о конкурентоспособности отдельных белорусских товаров (и предприятий в целом) на внешних рынках (в том числе российском) в действительности весьма непросто. Дело в том, что в Беларуси существует очень обширная и крайне запутанная система дотаций, льгот, скрытых и явных перекрестных субсидий между отдельными предприятиями и отраслями в целом. Более 50 процентов ВВП перераспределяется через бюджет страны. С одной стороны, такая система позволяет концентрировать значительные ресурсы на отдельных направлениях (в частности, в основном именно таким образом была модернизирована молочная промышленность, а ранее – сахарная), с другой – делает практически невозможным оценить истинную прибыльность или убыточность того или иного производства. Кроме того, распространенной практикой в белорусской экономической политике является субсидирование экспорта за счет внутренних цен. Очень часто одни и те же товары внутри страны стоят дороже, чем за границей. С точки зрения экономической теории такого рода конкурентные практики означают на деле завышенность курса белорусского рубля (наша давняя проблема, выражающаяся в хроническом отрицательном сальдо текущего счета платежного баланса). Естественно, такие практики, характерные для экономик советского типа, способны приводить к защитным мерам со стороны торговых партнеров (как, например, недавнее антидемпинговое расследование на Украине по поводу белорусских шин) или даже торговым войнам (как, например, недавняя молочная или более ранняя сахарная). Хотя, справедливости ради, последние войны не в последнюю очередь подпитывались интересом частного российского капитала к модернизированным за счет средств белорусского бюджета предприятиям этих отраслей.

К этим названным факторам внешней конкурентоспособности белорусской продукции на рынках России (государственная поддержка экспортных производств и субсидирование экспортных цен), конечно же, надо добавить и то, что поддержка и модернизация основных (как у нас говорят - "валообразующих") предприятий была сознательной политикой белорусских властей. Так что надо учитывать и лучшие стартовые условия Беларуси (в которой и было сосредоточено конечное производство в Советском Союзе), и более быстрые темпы модернизации промышленности по сравнению с Россией (или, если угодно – более медленные темпы деиндустриализации).

Что же касается практически беспрепятственного доступа белорусских товаров на российский рынок, то в последний год ситуация с этим существенно ухудшилась. Помимо упомянутых протекционистских мер со стороны России, белорусская продукция была лишена возможности участвовать в программах госзакупок на одинаковых с российской основаниях. Во многом с этим связано сокращение экспорта Республики Беларусь (далее - РБ) в РФ в прошлом году на 30-40 процентов - с падением физических объемов внешней торговли (в отличие от белорусского экспорта на рынки развитых стран, где сокращение экспорта в основном обусловлено падением цен).

Таможенный союз (далее - ТС) как одна из степеней экономической интеграции нескольких стран, несомненно, выгоден всем экономикам стран-участниц интеграционного процесса. Согласно современным экономическим воззрениям (подтверждаемым реальной практикой создания такого рода союзов), любое движение к свободной торговле, свободе конкуренции и отсутствию торговых барьеров увеличивает благосостояние партнеров. Главный фактор в данном случае, конечно же – уменьшение потерь на "трение" за счет снятия торговых ограничений. Точные размеры выгод, которые могут получить экономики стран-участниц, в настоящее время оценить вряд ли возможно (по крайней мере до 1 июля, до момента, когда прояснится вопрос так называемых "чувствительных товаров"). Называемые президентом Казахстана цифры в 15 процентов прироста ВВП в течение 10 лет скорее всего больше пропагандистские, чем экономически обоснованные. Единственное, что можно сказать, что как правило, меньшие экономики выигрывают относительно больше от процесса экономической интеграции, чем более крупные (в росте ВВП и производительности). Это в том числе и результат теоретической модели экономической интеграции венгерского экономиста Белы Балассы.

Строго говоря, определенные основания так считать есть. Дело в том, что положительные эффекты от Таможенного союза для Беларуси во многом отнесены в будущее и зависят от решения вопросов, отложенных "на потом" - на 1 июля 2010 года (по энергетическим товарам, которые Россия отказывается считать товарами Таможенного союза) и далее до 2012 – до возможного создания ЕЭП (Единого экономического пространства, в котором, как предполагается, и будут окончательно решены вопросы по энергоносителям и по равному доступу товаров на рынки стран-участниц). А негативные последствия как результат определенных компромиссов на пути к экономической интеграции появляются уже сейчас. Имеется в виду, конечно же, повышение импортных пошлин на автомобили, означающее для Беларуси подорожание, например, подержанных иномарок едва ли не вдвое. Таким образом, мы действительно "платим" сейчас, в расчете получить "выгоды" потом. Причем последнее вовсе не гарантировано и может не состояться, так же как не состоялись все предыдущие попытки интеграции с 1995 года.

Причем (что в данном случае важно) мы расплачиваемся как раз по той позиции, по которой мотивом России для вступления в ТС является не уже упомянутые эффекты роста взаимной торговли, а обыкновенный протекционизм – защита технологически отсталых предприятий (в данном случае "АвтоВАЗа") от внешней конкуренции.

Как я только что сказал, существует довольно обоснованная точка зрения, согласно которой мотивом России для создания ТС является обыкновенный протекционизм. Напомню, что Россия в 2009 году вообще стала "чемпионом" по протекционизму среди развитых стран - 37 защитных мер по 40 процентам импортных позиций. Достаточно сказать, что идея ТС возникла как альтернатива самостоятельному вступлению России в ВТО (для которого, к слову, уже практически все было готово). Заявление премьера Путина о вступлении в ВТО всем Таможенным союзом фактически означает нежелание России вступать в эту организацию, потому как ни механизма, ни прецедента такого рода в истории этой организации нет.

Если это так, то тогда мотивом России в создании ТС является перенос национальных протекционистских барьеров на внешние границы союза, с одной стороны, и воссоздание в том или ином виде под защитой этих барьеров технологических цепочек, существовавших между странами еще во времена Советского Союза, с другой.

В этом случае, несмотря на возможные выгоды в виде создания новых сборочных производств, в том числе и в Беларуси, результатом именно такого стремления к созданию ТС будет лишь закрепление технологической отсталости экономик стран-участниц союза.

Во-первых, выгоды от поставок энергоносителей по "льготным", как Вы говорите, ценам, получает не только бюджет Беларуси, но и сами российские компании, участвующие в этих поставках. В частности "Лукойл" и "Роснефть", в силу определенных причин имеющие избыток добывающих мощностей и недостаток перерабатывающих. До последнего времени нефтепереработка их сырья на Мозырьском и Новополоцком НПЗ была весьма выгодна для них. Во многом этим и объясняется интерес этих компаний к приватизации "Нафтана" (Новополоцк). Вообще надо заметить, что традиционным путем развития российских нефтяных компаний является почему-то покупка перерабатывающих предприятий за пределами страны, вместо строительства или модернизации НПЗ на территории России. Может, дело в каких-то особенностях инвестиционного климата в самой России?

Во-вторых, коротко о "высказываниях" президента РБ. Вы, очевидно, имеете в виду реакцию на майскую реплику Кудрина, обосновывавшего отказ России от выполнения своих обязательств еще от 2007 года (а именно – выдать последний транш кредита в 500 миллионов долларов, который, к слову, должен был быть выделен целиком еще в 2008 году) якобы возможной "неплатежеспособностью" Беларуси. Это заявление, по моему глубокому убеждению, не имело ничего общего с действительностью (учитывая малый размер государственного внешнего долга РБ по отношению к ВВП (всего около 30 процентов) и его весьма недорогое обслуживание (около трех базовых пунктов к ставке LIBOR [лондонская межбанковская плавающая ставка - Лента.Ру])) и противоречило выводам МВФ, с которым в то время плотно сотрудничали экономические власти РБ. Это заявление привело к настоящей панике на валютной бирже страны, которую удалось остановить примерно лишь через месяц. За июнь пришлось потратить около 600 миллионов золотовалютных резервов - таков результат этой вербальной атаки на белорусский рубль (хуже было только в декабре 2008 года – тогда на поддержание курса был потрачен целый миллиард долларов).

Наконец, о признании отторгнутых от Грузии территорий. Думается, оно не так уж было нужно собственно России, скорее это был способ ухудшить отношения Беларуси с Западом. Разумеется, на фоне активизации внешней политики ЕС на восточном направлении такое признание явно не нужно РБ.

В-третьих, если коротко сформулировать, что же именно получает Россия от Белоруссии взамен все эти годы (с российской стороны делались попытки оценить размер преференций белорусской экономике в 50 миллиардов долларов за все годы независимости Беларуси), то ответ будет очевиден. Все эти годы Россия платила Беларуси за анестезию фантомных имперских болей. Именно наличие "особых отношений" с РБ позволяло закрывать глаза на очевидные провалы внешней политики России на постсоветском пространстве и последовательную потерю там всех бывших союзников.

Совершенно согласен с Вами в том, что создание ТС является попыткой институционально положить конец торговым спорам, проистекающим, главным образом, из-за увлечения "личными договоренностями" в ущерб прозрачным договорам. К сожалению, текущая нефтяная война между Россией и Беларусью действительно демонстрирует провал этой попытки. Поспешность в создании ТС и уже упомянутое отнесение многих важнейших вопросов функционирования ТС "на потом" (например, вопрос межбюджетного распределения внешних экспортных таможенных пошлин отнесен на первое апреля 2010 года, без решения которого нормальное, естественное разрешение нынешнего нефтяного спора едва ли возможно) способно поставить под сомнение жизнеспособность всего процесса интеграции. Сергей Алексашенко, например, вообще посчитал уместным заявить, что ТС не просуществовал дальше нового года.

Как я уже говорил, проблемы отношений Беларуси и России зависят не только от позиции белорусского руководства. Сама Россия до сих пор не может определиться, чего же она все-таки хочет от Белоруссии – либо решения экономических вопросов (пресловутое путинское "отделение мух от котлет" датируется уже далеким 2002-м годом, а воз и ныне там), либо политических дивидендов в виде иллюзии сохраняющегося влияния России на своих соседей. Вот и сейчас Россия хочет получить политические "прибыли", не заплатив экономических "издержек" (свои, как я уже говорил выше, Беларусь уже заплатила). Так, разумеется, не бывает. Поэтому в этих вечных "качелях" в отношениях двух стран - между интеграцией и торговыми и тому подобными войнами - повинны обе стороны. Для танца, как известно, "нужны двое".

Поэтому я, если уж давать прогноз, все же думаю, что Россия вряд ли до конца готова "отпустить" Беларусь в свободное плавание настоящей независимости, экономической и политической, и настоящих межгосударственных двусторонних отношений. Просто потому, что политические и психологические издержки для России в этом случае превышают возможные экономические выгоды.

Если же, однако, такое и состоится, то, разумеется, это приведет к полной смене нынешней экономической модели Беларуси, ориентированной на переработку российских природных ресурсов и продажу в Россию товаров с более высокой добавленной стоимостью. В этом случае экономическая либерализация и развитие частного бизнеса, разумеется, неизбежны, и главное – структурная перестройка экономики в плане избавления от уже упомянутого выше перекрестного субсидирования и обширного государственного перераспределения, характерного для экономик советского типа. Может даже оказаться (не гарантированно, хотя), что такой сценарий развития событий для Беларуси будет в конечном счете более выгоден, чем сценарий закрепления технологической отсталости постсоветской промышленности в рамках Таможенного союза.

Думаю, что вхождение Беларуси в состав России, в первую очередь, не интересует саму Россию. Ее гораздо больше интересуют несколько наших предприятий и отраслей (смотрите выше) и вопрос транзита (контроля над "трубой").

Да и сама история постсоветских лет свидетельствует скорее о том, что процесс дезинтеграции и движения к суверенитету был вполне объективным, и вряд ли потому является обратимым.

Ну а кому принесло бы такое объединение пользу в первую очередь – очевидно. Представьте себе Беларусь регионом России, получающим энергоносители по внутренним ценам соответствующих ценовых поясов, и станет ясно, что в такой ситуации РБ была бы несомненным регионом-донором, собственно, каким она и была во времена существования Советского Союза. Если даже в нынешних условиях России приходится защищаться от белорусского сахара, молока, продукции машиностроения, то что бы было в случае по-настоящему равных условий хозяйствования?

Что касается желания или нежелания самих граждан Беларуси объединиться с Россией, то надо отметить, что в прошлом, 2009 году, произошел важнейший перелом в массовой психологии – впервые за все время существования независимой Беларуси число сторонников европейского выбора превысило число сторонников союза с Россией. Несомненно, не последнюю роль в этом сыграли недружественные действия самой России (уже упоминавшиеся отказ в выделении кредита, о котором договорились еще в 2007 году, словесная атака министра финансов на белорусский рубль, молочная и нефтяные войны). Так что результаты такого гипотетического референдума уже отнюдь не предопределены.

Ну а дешевизна нефтепродуктов в Беларуси (кстати, цены на них на днях повысились на 10 процентов как прямой результат нефтяной войны) объясняется уже упомянутым механизмом субсидирования. Для нефтепереработчиков поставки нефтепродуктов на внутренний рынок РБ давно невыгодны, и издержки им частично компенсируются из бюджета (в том числе из экспортных пошлин).

1. Роль нефтяного вопроса для будущего ТС чрезвычайно велика, хотя бы потому, что это едва ли не единственный вопрос, мотивирующий РБ присоединяться к ТС. Исключение энергетических товаров из режима беспошлинной торговли между странами-участницами ТС не просто противоречит всей экономической логике существования ТС (ТС, напомню, – это следующий за зоной свободной торговли этап экономической интеграции стран, предполагающий не только отсутствие барьеров во взаимной торговле, но и уже единую внешнюю таможенную политику), но и обречет нынешнее начинание на судьбу предыдущего таможенного союза между РБ и РФ от 1995 года. Тогда он тоже фактически стал дисфункциональным по причине множественных исключений и изъятий из режима свободной торговли.

2. Посему прогноз пока неутешительный. Решения, которые ищутся в настоящий момент, не соответствуют духу и букве ТС, желания идти на компромиссы в настоящий момент опять же не просматривается (со стороны России, главным образом).

Уже не говорят, перестали. Судя по всему, вопрос единой валюты в настоящее время снят с повестки дня. Нацбанк Беларуси весьма комфортно себя чувствует в рамках своих полномочий, укомплектован отличными специалистами (лучшими в стране, вообще-то), и очень многому научился в денежно-кредитной сфере за годы независимости и особенно за время, которое его возглавляет нынешний председатель (П. Прокопович, с 1998 года). Так что вряд ли с белорусской стороны присутствует необходимость и желание к переходу на единую валюту.

Кроме того, как я уже говорил, ТС – это лишь один из этапов экономической интеграции, следующий за зоной свободной торговли. Исходя из нормальной логики этого процесса, объединение денежных систем – это шаг, следующий за созданием единого экономического пространства (общего рынка), то есть вопрос весьма отдаленной перспективы. Если, разумеется, не ставить телегу впереди лошади, как это часто бывало в наших межгосударственных отношениях, с понятными последствиями.

Все, что могу сказать о том, есть ли будущее у союзного государства – это ответ: "Надеюсь, что да, но думаю, что нет" (в силу уже упомянутых причин). Думаю, что процесс, который мы наблюдаем в настоящее время – лишь продолжение цивилизованного развода постсоветских стран под разными лозунгами и в разных формах. Так что, по всей видимости, этот процесс объективен, и любые попытки реинтеграции оказываются попытками "мочиться против ветра", уж извините за такое сравнение.

В ответе на первые вопросы я уже говорил, что "авторитарная" модель экономики для Беларуси оказалась самой удачной в существующих условиях существования "особых" экономических отношений с Россией. Необходимость прибегать к протекционистским мерам со стороны России в прошлом году как раз и является косвенным свидетельством эффективности такой модели. Напротив, я думаю что лишь более-менее окончательный разрыв с Россией заставит экономические власти пойти на настоящую, а не имитационную либерализацию – опять же в силу большей адекватности такой модели возникающим внешним условиям (ориентация на западный рынок и региональное партнерство в Восточной Европе).

Так что нельзя не признать, что хотя бы тактически действия руководства РБ были вполне адекватными. Другое дело – насколько они были дальновидными стратегически. Как я уже говорил, существуют серьезные опасения, что восстановление Советского Союза в том или ином экономическом виде, под тем или иным идеологическим соусом будет вести лишь к дальнейшему росту технологического отставания от развитых стран, а не к его преодолению, особенно если верно предположение о повороте России от большей открытости собственной экономики для международной конкуренции к ее ограничению (добавим к уже упоминавшимся протекционистским мерам и пресловутый российский "Закон о торговле").

Кто больше мешает объединению - Минск или Москва? В принципе, оба, но в Москве ситуация осложняется тем, что вопрос создания ТС стал, судя по всему, полем соперничества между правящим российским "тандемом" (путинская идея ТС как альтернатива вступлению в ВТО явно противоречит медведевской идее модернизации).

Ну что ж, давайте вспомним и интересы Казахстана :-)

Вообще, как уже говорилось, интерес России в создании ТС по-видимому является продолжением выбранной протекционистской политики, способом защиты неконкурентоспособных внутренних производителей.

Интерес Беларуси тоже очевиден – это возможность получения энергоносителей по равным с Россией ценам и доступ отечественной промышленности (модернизирующейся в основном за счет бюджетных денег) на большой внутренний рынок России.

Интерес Казахстана частично сходен с белорусским – легкость доступа продукции казахских предприятий (тоже модернизирующихся, но уже за счет главным образом китайских инвестиций) на российский рынок, и опять же энергетический вопрос – но на этот раз транзитный. Казахстан интересует доступ к российской нефтяной и газовой трубе для возможности самостоятельно торговать своими ресурсами с потребителями без посредничества России.

К сожалению, интересы Беларуси и Казахстана очевидно противоречат главному интересу России во внешней политике – использованию "энергетического оружия" как инструмента создания "энергетической сверхдержавы". Именно это, а не разность экономических моделей стран-участниц ТС, является главной угрозой жизнеспособности процесса интеграции.

Вообще же, политическая конвергенция скорее является продуктом процесса экономической интеграции, нежели его условием.

Про возможность построения взаимовыгодных отношений между странами с различными политическими и экономическими системами я уже частично ответил в предыдущем вопросе. Примеров таких отношений немало в истории. Но на самом деле разность политических систем Беларуси и России не надо преувеличивать. В последнее время со стороны России заметна стремительная эволюция политического режима в сторону "белорусской модели". Даже, пожалуй, в некоторых вопросах Россия сумела обогнать Белоруссию на этом пути (смотрите, например, недавние выборы).

Насчет первичности интересов частного бизнеса. В отношении России, пожалуй, можно согласиться с таким тезисом. Особенно если вспомнить недавнюю молочную войну, являвшуюся по-видимому ничем иным, как желанием частных российских молокопереработчиков понизить продажную стоимость белорусской молочки. Причем сложилось впечатление, что тогдашний конфликт даже оказался сюрпризом для высшего политического руководства России.

Выше я уже ответил, что поворот российского руководства в сторону определенного копирования белорусской политической модели не препятствует, а скорее даже способствуют экономическому объединению. Опрос только в качестве полученного результата такого объединения.

Ничего не могу сказать "относительно контингента российских войск, оставленного в Беларуси после учений". Судя по информации белорусских оппозиционных информационных ресурсов, которые, по понятным причинам, наиболее пристально отслеживали события с недавними учениями, такого просто не имеет место быть.

Что же касается экономических прав граждан России в РБ (как, впрочем, и граждан РБ в РФ), то подавляющее большинство вопросов о равных возможностях решены были во времена "первой волны" экономической интеграции, еще в 90-е годы. Проблема как раз в экономических правах субъектов хозяйствования, на уровне граждан все в порядке.

Вообще нынешний конфликт имеет давние корни и, по-видимому, был неизбежен. Он является прямым следствием компромиссного временного разрешения предыдущей нефтяной войны зимы 2006-2007 года, которая, в свою очередь, была (как уже можно догадаться) последствием первой нефтяной войны 2004 года.

В соответствии с условиями Таможенного союза России и Белоруссии (еще тогдашнего, образца 1995 года), экспортная пошлина на нефть и нефтепродукты в обеих странах должна была быть унифицированной. Однако белорусская пошлина была ниже российской, что делало выгодной для российских компаний нефтепереработку (тогда еще беспошлинной) российской нефти. По настоянию российской стороны пошлина была унифицирована в январе 2004 года. Однако унифицированная пошлина продержалась всего 3 месяца: уже в апреле 2004 года Россия повысила ее до 31,5 доллара, а Беларусь - всего до 30,5 доллара за тонну. Впоследствии с каждым новым повышением пошлин эта разница становилась все больше.

Наконец в декабре 2006 года Россия просто ввела таможенную пошлину на экспорт нефти в Беларусь, что отчасти было вызвано нежеланием Беларуси делиться доходами от экспортных пошлин на нефтепродукты. Конфликт привел к временному прекращению транзита нефти через Беларусь в Европу, а 13 января было достигнуто компромиссное соглашение, согласно которому цена на поставляемую в Беларусь нефть формировалась с учетом российской экспортной пошлины. Однако пошлина взималась не со всей нефти, поступающей в Беларусь, а лишь с определенной ее части, которая шла исключительно на переработку на белорусские НПЗ, а полученные из нее нефтепродукты экспортировались. Нефть, нефтепродукты из которой шли на внутренний рынок для собственного потребления, поставлялась в Беларусь беспошлинно. Поскольку в трубе невозможно определить, какая нефть является экспортной, а какая – для внутреннего рынка, пошлина включалась в цену всей (условно) поставляемой в Беларусь нефти с применением понижающих коэффициентов. В целях постепенного перехода на рыночные отношения в поставках нефти и во избежание шока для белорусской экономики были разработаны понижающие коэффициенты, позволяющие осуществить плавный переход к более рыночных ценам: в 2007 году - 0,293, в 2008 году - 0,335, в 2009 году - 0,356.

Соглашение 2007 года не указывало срок его действия, что и привело к спору сторон относительно экспортных пошлин на 2010 год. Белорусская сторона предложила все объемы нефти, поставляемые с января 2010 года, классифицировать как "для собственного потребления", а к 1 июля 2010 года, когда должен быть решен вопрос так называемых "чувствительных товаров" Таможенного союза (куда входят и энергоносители), перейти к отказу от взимания экспортных пошлин при поставках нефти в Беларусь и переход на прямой межбюджетный раздел экспортных пошлин на нефтепродукты.

Напротив, российская сторона настаивала на стопроцентном взимании экспортной пошлины на нефть, поставляемую в РБ, исходя из той же логики – окончания срока действия соглашения 2007 года. В настоящее время, по-видимому, предметом переговоров является все-таки объем нефти, которая будет учитываться как поставляемая "для внутреннего потребления" Беларуси - из 21 миллионов тонн поставляемой в Беларусь нефти объем внутреннего потребления белорусской стороной оценивается в 8-9 миллионов тонн, а российской – в 5-6 миллионов тонн.

Понятно, что это спор все еще в рамках прежних договоренностей, не имеющих никакого отношения к духу создаваемого Таможенного союза. В Таможенном союзе не может быть и речи о таможенных барьерах между странами-участницами союза, а экспортная пошлина на нефтепродукты на общей таможенной границе должна делиться в определенной пропорции между бюджетами этих стран. К сожалению, как уже отмечалось, поспешность и небрежность создания нынешнего ТС привела к тому, что вопрос межбюджетного разделения экспортных пошлин отнесен до 1 апреля 2010 года, а принципиальный вопрос об энергоносителях – даже до 1 июля 2010. Вот и приходится искать опять временный компромисс в терминах величины внутреннего потребления нефти Беларусью, хотя этот вопрос не имеет ни малейшего отношения к логике функционирования ТС. Иначе можно зайти очень далеко – пытаться считать, какая часть, например, российской древесины используется для производства мебели, идущей на экспорт, а какая – "для внутреннего потребления" и тому подобное…

Кстати, из вышесказанного вытекает еще и потенциальная возможность нового, на этот раз газового конфликта между Россией и Беларусью уже в конце 2010 года, так как предыдущее четырехлетнее соглашение, достигнутое в результате газовой войны 2006 года, заканчивается как раз в этом году.

Понятия не имею, какова тут роль компании "Ганвор", скорее уж тут велика роль компании "Роснефть" (судя по активному участию Игоря Сечина в конфликте).

И Вы правильно подметили, что в очередной раз в случае спора по поводу экспортных пошлин неизбежно возникает вопрос по транзиту российской нефти через Беларусь. Очень трудно сказать, каким именно будет компромиссное решение в конечном счете. Стороны в настоящее время предъявили свои "жесткие позиции" на переговорах, и полное нежелание договариваться по существу. Любые уступки с той или иной стороны могут быть восприняты как проявление слабости, которую ни одна сторона не хочет допускать в преддверии будущих президентских (в Беларуси, и в 2012 – в России) выборов. С одной стороны, выборы в Беларуси ближе, и президентская репутация человека, умеющего неизменно виртуозно договариваться с Россией на приемлемых для Беларуси условиях, может пострадать сильнее в случае компромисса, чем репутация российских переговорщиков. С другой же, нельзя не признать, что белорусская позиция на нынешних переговорах все же более соответствует логике создаваемого Таможенного союза.

Как я уже отвечал, едва ли не самая фундаментальная причина постоянных экономических войн – это постоянные метания от принятия политических решений ради пропагандистского эффекта и последующее нежелание платить не просчитанную заранее цену экономических последствий этих политических решений. Легкости, с которой такие конфликты возникают, способствует давняя порочная практика личных договоренностей властей двух стран в противовес созданию прозрачных институциональных механизмов разрешения конфликтов. В этом смысле создание Таможенного союза можно рассматривать как логичную попытку создания такого рода механизмов в виде комиссии Таможенного союза и тому подобного. Однако и тут возникли проблемы личных договоренностей – по словам белорусской стороны российский президент обещал решить вопрос до конца прошлого года. На этот раз (как я опять же упоминал выше) вмешался "личный фактор" в виде различных позиций правящего тандема в России.

Иными словами, до тех пор, пока сама Россия не определится, что же ей на самом деле нужно от Беларуси, – политическое партнерство или экономический развод, - эти конфликты будут неизбежно повторяться. Беларусь же, как нетрудно догадаться, довольно хорошо знает, что ей нужно от России (энергоносители и доступ на российский рынок).

Как я уже говорил, с белорусской стороны вступление в ТС – это своего рода ставка на будущее, в расчете на создание полноценного экономического союза (ЕЭП). И до тех пор, пока не станет ясно окончательно, достижима ли эта конечная цель, движение в сторону интеграции с Россией является оправданным со стороны Беларуси. Если же и когда станет ясно, что ТС является не этапом дальнейшей интеграции, а способом со стороны России удержать Беларусь в ее поле влияния, затруднив экономическое и политическое сотрудничество с ЕС (хотя бы в тех же рамках восточного партнерства), то разворот на Запад, полагаю, будет не только оправдан, но и неизбежен.

Начну с конца. Никто не заставлял Россию форсировать создание "сырого" Таможенного союза, подразумевающего по своему определению отсутствие таможенных границ между странами-участницами. Экономический "бонус" Беларуси, как Вы выразились, является в данном случае прямым следствием подписанных политических документов, и тем самым – вполне обоснованным.

И о конкурентоспособности белорусской экономики. Как я уже отвечал выше, она конкурентоспособна даже в нынешних условиях, отличных от тех, которые имеют российские компании в смысле цен на энергоносители, – протекционистские действия России тому свидетельство. И потом, разве лишь белорусская экономика характеризуется меркантильным менеджментом государственной собственности? Даже сам президент Медведев выражал свое недовольство институтом госкорпораций в России. Да и доля государственной собственности в результате экономического кризиса в России лишь росла. И проблема коррупции (или правильнее сказать "воровства с затрат, а не прибылей") в российской "суверенной демократии" гораздо острее аналогичной проблемы в "авторитарной" Беларуси.

Проблема гораздо глубже – в том, что Россия не может в настоящий момент ничего предложить в качестве "бонуса" тем странам, которые готовы к сближению с ней, кроме энергоносителей. Никакого привлекательного объединяющего ценностного, цивилизационного проекта на постсоветском пространстве у России, к сожалению, нет. А потому не стоит удивляться, что мотив "дружить" с Россией у других стран оказывается лишь "меркантильным".

Как Вам ни покажется странным, я оптимистичнее оцениваю долгосрочные перспективы Беларуси, нежели России. Страна гораздо компактнее, а потому управляемее. Нет проблемных регионов (Калининград, Дальний Восток, Кавказ), нет национальных проблем. Нет, за редким исключением, депрессивных отраслей экономики, принадлежащих прошлому экономическому укладу. Беларусь гораздо лучше России (хотя тоже не самым удачным образом – но тут вопрос в сравнении) воспользовалась уникальным периодом сверхвысоких цен на сырье и связанными с этим сверхдоходами бюджета. Худо ли бедно, но вместо деградации обрабатывающей промышленности и базовой инфраструктуры в России ("Автоваз" и Саяно-Шушенская ГЭС, например), в Белоруссии проводилась модернизация производства (именно потому и заинтересовавшее российский частный бизнес). О качестве дорог и упоминать не стоит. Коротко говоря, Россия упустила предоставленный шанс, а Беларусь им воспользовалась. Дальнейшее развитие событий может быть самым разным тактически, но, я думаю, что стратегически Россия будет все больше закрепляться в роли "сырьевого придатка" стран, перерабатывающих ее сырье. Грубо говоря, (по крайней мере экономически) отношения метрополия-колония с течением времени переворачиваются с ног на голову. Думаю, что рано или поздно за изменением экономических отношений последуют и сопутствующие им изменения политических отношений.

Нет, к сожалению, Россия – это богатая страна с бедным народом, причем так было едва ли не всю историю России. Россия, в силу своих огромных размеров, оказывалась способной быть "Великой Россией" только с помощью ограбления собственных граждан – это было неизбежной ценой величия государства. Кроме того, нынче это страна с неконкурентоспособным перерабатывающим сектором и большой зависимостью от цен на энергоносители. Нынешняя Россия все более напоминает брежневский СССР в миниатюре, который продлил свое существование благодаря открытию месторождений в Сибири и резкому росту цен на нефть и газ в 1970-е годы, но в результате скатившийся к экономической модели покупки потребительских товаров в обмен на поставляемое на внешний рынок сырье.

Напротив, меньшим постсоветским странам, менее увлеченным геополитическим величием, гораздо проще перейти к модели "компактного дешевого государства и богатых граждан". Я думаю, этот путь неизбежно пройдет и Беларусь.

Смотрите ответ на предыдущий вопрос. Как самостоятельное пост-индустриальное государство с несколькими крупными промышленными кластерами.

На "МАЗе" назначено новое руководство, и, по всей видимости, с полномочиями на проведение серьезной реструктуризации производства, включая такое "табу" для белорусской экономики, как сокращения занятых. Очевидно, на такие радикальные меры белорусское руководство решилось, убедившись в бесперспективности бесконечной государственной поддержки "МАЗа". Посмотрим, что будет дальше – интересно будет сравнить ситуацию на "МАЗе" с тем, что происходит на "АвтоВАЗе".

Я думаю, о том, чтобы удовлетворить США, Израиль, Европу или Китай, стоит думать в последнюю очередь, а в первую – об интересах собственных граждан.

Очень обширный вопрос, конечно же. Главное, что хотелось бы ответить – построение адекватной банковской сферы с адекватной денежно-кредитной и валютной политикой. Думаю, что при должных усилиях Беларусь вполне могла бы перехватить у жестоко пострадавшей от мирового кризиса Латвии роль регионального банковского центра. Смотрите также ответ на следующий вопрос.

Очень хороший вопрос, спасибо. Я бы не взялся говорить об экономическом превосходстве над всеми постсоветскими государствами, но некоторые специфические элементы белорусской экономической модели я отмечу. Во-первых, это, конечно же, сверхуспешная экономическая специализация экономики страны на использовании уникальных экономических отношений с Россией (льготные цены на энергоносители и доступ для белорусских товаров на российский рынок), а также на использование роста цен на сырье и продукты первичной переработки его на западных рынках (нефтепродукты и калийные удобрения, например). Во-вторых, высокая степень концентрации финансовых ресурсов в руках государства, позволявшая в компактном государстве перераспределять средства на прорывные направления (правда, не всегда с равным успехом – рядом с примером успешной модернизации молочной промышленности присутствует пример бесполезной растраты ресурсов в мясной промышленности).

Именно большая доля государственных инвестиций в ВВП в сочетании с благоприятной внешней конъюнктурой и были основными факторами быстрого экономического роста в последние годы. Из постсоветских стран-соседей только Беларусь избежала (хотя и едва-едва) экономического спада в 2009 году – опять же благодаря получившейся (уверен, что не специально) уникальной экономической антикризисной политике, в соответствии с рекомендации МВФ сочетавшей в себе и сокращение совокупного спроса, и госрасходов на макроуровне с перераспределением ресурсов в инвестиции в основной капитал (в основном строительство) с целью избежать спада и роста безработицы – на микроуровне. Насколько такая политика окажется функциональной в будущем – вопрос весьма спорный. Есть серьезные опасения в том, что правильные тактические, краткосрочные решения в экономике способны ухудшить перспективы долгосрочного роста. Думаю, что в ближайшие несколько лет корректировка именно стратегического курса неизбежна – лишь тогда можно будет дать окончательный, а не промежуточный ответ на вопрос о том, насколько правильным был выбранный курс.

1. Не уверен, что белорусскую экономику ждет "переход основных белорусских предприятий под контроль российского бизнеса". "Благодаря" неуклюжим действиям России в прошлом году (как-то: молочная война), у экономических властей страны в настоящее время сложилось весьма настороженное отношение к российскому бизнесу. Понятно, что по производственным причинам участия российского капитала в приватизации некоторых предприятий не избежать (в основном это касается нефтепереработки – отрицательный пример Литвы, продавшей поначалу американцам Мажейкявичский НПЗ – совсем рядом). Но в остальных случаях, я думаю, при прочих равных условиях предпочтение будет оказываться капиталу из дальнего зарубежья.

2. Сам по себе переход титула собственности из рук государства в частные руки не решает никаких проблем. Многое зависит от качества пришедшего менеджмента. И в России, и в Беларуси масса примеров, когда предприятие в руках частников никуда не продвинулось ("ГАЗ", "АвтоВАЗ", наше "Мотовело").

3. Тем не менее, во многом "благодаря" отставанию в экономических реформах, Беларусь имеет большой запас повышения производительности и эффективности. Другое дело, что такие процессы неизбежно будут означать отход от нынешней политики "полной занятости". Каковы будут социальные последствия – целиком зависит от создания новой, адекватной рыночным условиям системы адресной социальной помощи и развитию частного бизнеса, способного абсорбировать высвобождаемую рабочую силу. В обоих направлениях у нас еще, как говорится, "поле непаханное".

Мое личное отношение к приватизации таково, что принципиальным является не национальность пришедшего капитала, а его возможности по стратегическому реформированию белорусских предприятий. Будучи "сборочным цехом" в Советском Союзе, Беларусь оказалась переиндустриализованной страной, обретя независимость. Нынешний промышленный комплекс избыточен для экономики только Беларуси. Потому вариантов эволюции нынешней экономической политики, ставившей главной целью именно сохранение этих крупнейших ("валообразующих") предприятий, лишь два - либо деиндустриализация, либо встраивание этих предприятий в транснациональные технологические цепочки. И эффективность будущей приватизации надо будет оценивать именно с точки зрения успеха или неуспеха решения последней задачи.

1. Разумеется, вижу. Более того, я еще 10 лет назад предсказывал такое развитие событий в России (смена символики на советскую, борьба с олигархами, отмена выборности губернаторов, "вертикаль власти" и тому подобное). Тогда мысль о том, что Россия повторяет путь Белоруссии с лагом в 3-5 лет казалось крамольной, но через несколько лет стала едва ли не общим местом. Причем в последнее время мне кажется, что этот лаг стремительно сокращается, а по некоторым вопросам Россия даже опередила Беларусь. Вряд ли стоит искать в этом некий замысел, скорее такова была логика политэкономической эволюции едва ли не всех постсоветских режимов. Просто Беларусь в данном случае – самый чистый пример превращения аморфной демократии образца начала 90-х в управляемую авторитарию 2000-х.

2. Думаю, что вопрос стоит не в том, насколько активным может быть "участие Кремля в предстоящей выборной кампании в Беларуси" (ответ – может быть сколь угодно активным), а в том, насколько успешным. А вот как раз с последним у России большие проблемы. Едва ли не каждый кандидат, поддерживаемый Кремлем в разных странах, неизбежно проваливался на выборах (например, в Абхазии избрание неугодного России кандидата привело к "мандариновой войне", сюда же надо добавить примеры поддержки Воронина в Молдове, двойное поздравление с президентством Януковича Путиным в 2004 году и тому подобные). Почему так происходит? Думаю, что причина поровну заключена как в неадекватной оценке ситуации Россией, так и в отсутствии реальных рычагов влияния на другие страны. Осознание последнего, думается, привело к подчеркнуто отстраненной позиции России по отношению к только что прошедшим выборам в Украине. Так что вряд ли участие Москвы в наших президентских выборах будет активным и/или успешным.

Думаю, что ничего страшного не будет, скорее наоборот. Возможность получения энергоносителей по льготным ценам в течение долгого времени сдерживала процесс настоящей структурной перестройки экономики, закрепляя с небольшими изменениями советский уклад экономики. До недавнего времени такая политика была более чем успешной, однако, как я отмечал выше, необходимость ее смены уже вполне назрела. Так что переход на нормальные внешнеэкономические отношения (если он состоится) лишь подстегнет те перемены, которые в настоящее время нежелательны для власти по тем или иным причинам.

Кроме того, повышение цен на энергоносители приведет опять же к реальному, а не имитационному (как сейчас) повышению энергоэффективности и энергосбережению, ведь нельзя заставить экономить то, что субсидируется (как было с хлебом в Советском Союзе, если кто это еще помнит). Даже в прошлом году энергоемкость белорусского ВВП сократилась на 4 процента, а потребление российского газа на все 20 процентов.

Строго говоря, Россия уже прекратила "кормить" экономику Беларуси кредитами, причем настолько демонстративно, что даже не выполнила своих обещаний еще 2007 года (из двух миллиардов долларов Беларусь получила лишь 1,5 миллиарда долларов и то с многочисленными задержками и проволочками). И потом, слово "кормить" мало подходит для кредитов, являющихся (хотя бы теоретически) возвратными. Напомню, что российские кредиты, о которых идет речь, выдавались российским правительством на смягчение постепенного перехода на мировые цены в расчетах за энергоносители – в первую очередь по газу, то есть были по сути частью пакетной сделки, вторая часть которой – в очевидных интересах России. Кстати, сама Россия и нарушила принцип синхронного перехода на так называемые "равнодоходные" цены – первоначально предполагалось, что обе страны выйдут на них одновременно в 2010 году, однако Россия отложила для себя этот срок до 2012 года.

Вряд ли я имею право давать оценку объективности СМИ другого государства. Однако уже то, что такое уважаемое сетевое издание, как Лента.ру (спасибо ему большое!) пригласила на интервью эксперта из другой страны (с которой именно сейчас происходит серьезный торговый конфликт), свидетельствует о том, что не все так плохо, как вы рисуете.