1. Это коалиционное правительство. То есть "Новое Время" выдвинуло своего премьера, министра финансов и еще целый ряд министров. Так что все зависит от стабильности коалиции. Тут есть одно обстоятельство, которое надо учитывать, оно уникально для этого правительства. Отчасти оно было и условием работы предыдущего правительства, но для этого правительства оно определяющее. На данный момент повестку дня определяют не сами партии, не само правительство. В очень большой мере повестку дня определяют международные кредиторы, то есть Международный валютный фонд, давший кредит Латвии.

МВФ выдвигает свои требования по сокращению бюджета и по многим другим вопросам. И правительство вынуждено выполнять те условия, которые выдвигает Международный валютный фонд, чтобы получать следующие транши денег этого заема. Это давление с одной стороны. Давление с другой стороны – это общество. Разные группы (профессиональные, социальные) в свою очередь выдвигают свои требования, которые все возрастают в условиях сокращающихся бюджетных расходов. В этом достаточно сложном положении члены правительства вынуждены отложить какие-то внутренние интриги (во всяком случае, на какой-то период времени). Иначе валютный фонд может сказать: "Мы прекращаем перевод денег в Латвию". Это одно обстоятельство, которое стабилизирует это правительство.

С другой стороны, в ближайшем будущем есть два события, которые во многом могут определить судьбу правительства: первое событие – это изменение в бюджете, которое предполагает очень внушительное его сокращение. Трудно сказать общий объем, как минимум, это порядка десяти процентов от нынешних расходов, то есть это очень крупные суммы, которые вынужденным образом будут сокращаться за счет каких-то социальных выплат. К счастью, на за счет пенсий, а каких-то пособий и заработных плат. Очень трудно сказать, как будет реагировать парламент. Потому что, невзирая на то, что правительство было утверждено стабильным большинством голосов, уже те комментарии, которые высказывали отдельные депутаты, показывали, что когда они будут голосовать и должны будут голосовать за новые сокращения, у них может появиться особое мнение. Это один момент. Думаю, что этот момент правительство переживет, его поддержат. Просто исходя из того, что я сказал выше.

Ну и второе – это выбор самоуправления и выборы в Европарламент, которые проходят в один день, 6 июня. Выборы самоуправления, особенно их результаты, могут сильно повлиять на взаимоотношения между партиями правительства. Если партии предыдущей коалиции, получат достаточно внушительное представительство в самоуправлениях, они, естественно, попытаются занять и усилить свои позиции в правительстве. Если нет, то они, наверное, согласятся еще какое-то время продолжать работать. Ну, это такие спекуляции с моей стороны.

Есть и другая дата, которая неизбежно приближается, если правительство сохранит свою стабильность до осени (что, в принципе, можно предположить с определенной долей вероятности, причем немалой), то через год, в октябре 2010 года, должны пройти очередные выборы в парламент. И обычно по приближению выборов партии пытаются позиционироваться одна против другой: показывать свою особую позицию, свое особое отношение по многим вопросам. Это часто пагубно влияет на стабильность правительства, там возникают какие-то замедления в работе, ненужные дискуссии, тормозятся какие-то вещи, и появляется целый ряд другой такой политической шушеры.

Но я надеюсь, что давление или повестка дня, определяемая извне, помогут сохранить стабильность.

2. Скорее нет, чем да. Я думаю, что по тем традициям, которые существуют в парламенте, такого более социального направления - я не хочу сказать "левого" – но социального, где много говорят о выплатах, скорее придерживалась прежняя оппозиционная партия. В первую очередь, "Новое Время". Сейчас на них возложено такое же бремя ответственности, как и на "Народную Партию". Я думаю, что в этом вопросе не должно возникнуть больших дискуссий на уровне правительства, на уровне исполнительной власти.

3. Вы знаете, мне сложно ответить. Мне трудно поставить себя в такое положение, хотя я могу вспомнить ту позицию, в которой я находился по окончании вуза в 1987 году. Ситуация была схожей - "в предвкушении кризиса". Кризис, естественно, был не таким. Но я начал работать. Если я правильно помню, у меня была зарплата в 110 рублей, на эти деньги при очень жесткой экономии можно было выжить.

Но в нынешних условиях я бы, наверное, оценил мои профессиональные способности плюс какие-то социальные способности (имеется в виду знание языков, коммуникационные навыки, способность вживаться в новую среду), и вопрос о возможности или вероятности того, что я бы уехал или думал об эмиграции (экономической эмиграции, однозначно), я бы поставил не на последнее место.

Кстати, мы недавно проводили опрос, задавая именно этот вопрос: "Не планировали ли Вы или не думали ли Вы в последние несколько месяцев о возможности уехать или переехать жить в другую страну, учитывая экономическую ситуацию в Латвии?". Если в общем и целом цифра людей, которые говорят, что они думали об этом, сравнительно невелика на все общество, то в среде людей в возрасте 18-24 лет в той или иной мере об этом думали как минимум 30-35 процентов.

Естественно, это только опрос. Но то, что именно представители экономически активной группы, той, которая сейчас начинает карьеру, готовы искать иные пути для своей карьеры, для жизни - это, на мой взгляд, очень опасно для Латвии, учитывая демографическую и возрастную структуру общества.

Но, к сожалению, ситуация такая, какая есть.

4. На этот вопрос можно долго отвечать. Я думаю, что нынешний кризис усилил реальную конкуренцию в политике и в чиновничьем аппарате. Он оставляет мало места для каких-то коррупционных связей, для непотизма, для движения на корпоративной основе при столь прозрачном и небольшом обществе, где дистанция между элитой и обществом очень маленькая, коротенькая, и все обо всех можно очень быстро узнать.

Вот эта ситуация как раз способствует тому, чтобы произошел какой-то поворот в работе правительства и той парадигме, которой придерживается наша политическая элита, чтобы она не была такой, где работа в политике превращалась в наиболее выгодный и доходный бизнес, чтобы она стала действительно работой в соответствии с теми целями, которыми должны заниматься политики.

Это уже происходит. Даже удивительно, с какой скоростью, учитывая то, что правительство работает только неделю. Можно просто посмотреть заголовки газетных статей. Буквально сегодня я их просматривал - очень много скандалов или анонсов скандалов, связанных с разного рода проектами, которые были реализованы, договорами, которые были подписаны в течение последних 5-10 лет — все это вдруг стало всплывать. И это неспроста. Я думаю, что присутствие в новом правительстве одной из таких внушительных и влиятельных оппозиционных партий как "Новое Время", которая всегда ратовала за борьбу с коррупцией, как-то немножко подтолкнуло вперед хотя бы наплыв этой информации.

Я считаю, что общество уже не готово мириться с таким положением вещей, с каким мирилось, в принципе, последние ...дцать лет. Особенно, когда политикам нечем платить. То есть, если бюджет сокращается - сокращаются и доходы, и расходы, естественно, просто нет возможности, вульгарно выражаясь, подкупить какую-то профессиональную или социальную группу. Политики вынуждены опираться во многом на свое доверие, а доверие купить невозможно.

То есть демократия за счет витка антироссийской компании? Вы знаете – нет. Латвийское общество, естественно, больно Россией, философски выражаясь. Кстати, как и Россия больна Западом (может, не имея ввиду в данном случае под западом Латвию).

Что предполагает эта болезнь Россией? Это предполагает постоянное использование России в разных формах в качестве то ли врага, то ли потенциального друга, то ли источника энергоресурсов, то ли громадного рынка и так далее и тому подобное. Этим больны все политические партии и все группы, но по-разному. К дискуссии вокруг России у нас волей-неволей возвращаются непрерывно. Я думаю, что нынешнее положение дел и в России, и в Латвии, и в мире немножко как бы "замазывает" (во всяком случае, на данном этапе) какие-то маргинальные и обостренные формы интерпретации отношений Латвии и России. 16 марта этого года, невзирая на разного рода прогнозы, иногда до смешного трагические, которые высказывались серьезными чиновниками и политиками, все проходило более-менее мирно, по крайней мере, по сравнению с предыдущими годами.

Эта тема потеряла актуальность, есть дела поважнее. Общественное мнение это прекрасно понимает. Я думаю, что те проблемы, с которыми сталкиваются жители Латвии, одинаковы, невзирая на их политические взгляды, национальность, понимание истории и многое другое.

1. Имеется в виду новый премьер-министр? Как я уже сказал, повестка во многом определяется извне Международным валютным фондом. Наверное, есть три направления, о которых говорило и предыдущее правительство. Нынешнее правительство просто взяло эти направления в качестве наследства. Первое - это удовлетворение требований Международного валютного фонда. Иначе мы не получим деньги, а они необходимы. Как это сделать – это уже дело правительства, это возможность министрам показать свои профессиональные способности. Второе направление – это вопрос о том, как разогреть экономику. Как возобновить кредитование бизнеса, как попытаться увеличить рост экономического развития. Это второй вопрос, о котором очень много говорят, но нет одного или нескольких стабильных рецептов. Пока что, к сожалению, все на уровне обсуждений и дискуссий. И третье направление - оно неизбежно следует из первых двух – это решение разного рода социальных вопросов, которые неизбежно возникнут в ближайшие недели и месяцы, особенно в связи с тем, что у людей не будет хватать средств для выживания. Как правительство будет справляться с этим...

Повестка дня определена ситуацией.

2. К сожалению, кредиты не пойдут на экономику. Это заблуждение, которое присутствовало у нас в едином пространстве более двух месяцев, хотя было уже заранее заявлено, что эти деньги пойдут на стабилизацию банковского сектора. А также на закрытие потерь, которые были связаны с проблемой в банке Parex, когда государство стало основным акционером этого банка. Вместе с тем, есть какие-то средства, которые уже заранее были определены для кредитования экономики.

Если говорить по отраслям, то, опять-таки, проблема в том, что нет четкого и ясного понимания, какие отрасли делать приоритетными, а какие нет.

Скорее говорится о госзаказе, например, об утеплении жилья. Это такой крупномасштабный проект по всей Латвии, основная цель которого – начать экономить энергоресурсы, которые тратятся на отопление домов в зимний период. Эти инфраструктурные проекты - небольшой отголосок того, что делало правительство Соединенных Штатов в период кризиса конца 1920-х–начала 1930-х годов. Что-то подобное. По-моему, этот метод использовался не раз во многих западных странах. Тут наши политики, экономисты ничем не уникальны и не гениальны, они просто пытаются применить вот этот опыт, переводя его на возможности и масштабы Латвии. Это одна единственная отрасль, о которой говорится.

Правда сейчас, немножко оглядываясь в прошлое, все уже готовы признать, что одной из наиболее успешных отраслей экономики была переработка продовольствия, то есть экспорт продовольственных продуктов. Несмотря на то, что долгое время к этому относились весьма и весьма скептически. Но исторический опыт показал, что эта отрасль в Латвии до сих пор жива и наиболее прибыльна. Есть еще какие-то отрасли, о которых говорят, но четкого представления нет. Может быть, транзит, хотя он напрямую зависит от экономической ситуации в мире, в России, на Западе. Речь шла о деревообрабатывающей промышленности, хотя об этом тоже говорят уже годами. Все на первоначальном этапе, четкой позиции пока нет.

3. Коррупция есть – это понятно. Потому что количество миллионеров, которые произрастали из чиновничьих и политических должностей в течение последних десяти и более лет, очень внушительно. Понятно, что они не гении экономики, которые могли, работая на госдолжностях, параллельно заниматься разработкой гениальных бизнес-идей. Ясно, что они пользовались информацией, что они пользовались связями, возможностями и многими другими вещами. Но измерить этот уровень очень сложно. Сейчас, во всяком случае. Как я уже сказал, если смотреть заголовки газетных статей за последнюю неделю, то можно увидеть очень много информации о проектах, подозрительных по содержанию, невероятных по суммам, которые были реализованы в течение последних пяти-шести лет. То есть какие-то признаки коррупции, очень мощной и крупной, есть. Эта коррупция произрастала в тени так называемых "тучных годов", которые мы переживали по-разному в течение последних двух-трех лет (хотя тогдашним премьером Калвитисом были обещаны целых семь "тучных лет" - не получилось). Но, как сейчас я думаю, масштабы коррупции пойдут на убыль. Но сказать, что коррупция уйдет сразу и навсегда, естественно, невозможно. К сожалению, это явление присутствует на разных уровнях власти, проявляется в разных формах, о многих вещах мы узнаем постфактум, после того, как они состоялись. Но то, что мы вообще о них узнаем, что количество людей, задержанных и обвиненных в конкретных коррупционных деяниях, возрастает – это показывает, что что-то происходит, какой-то положительный процесс в этом направлении идет.

4. Да, урезание чиновничьих зарплат происходит. Предыдущее правительство уменьшило их на несколько процентов (по-моему, на 20). Сейчас в новом плане сокращения бюджетных расходов опять-таки добавлено 20 процентов. Как на это отреагируют чиновники – трудно сказать, если бы у них был выбор – уйти и найти другую работу, - многие бы, наверняка, ушли. Может быть, будут люди, которые уйдут. Предполагаю, что чиновничий аппарат в целом не пострадает - конечно, если это урезание не коснется бюджетников, которые занимаются конкретными функциями. Я имею в виду полицейских, учителей, людей, работающих в сфере здравоохранения, но посмотрим. Там наверняка должен быть какой-то диалог, то есть правительство какое-то время может пользоваться тем кредитом доверия, которое оно имеет как новое правительство. Но нет никаких сомнений в том, что это непопулярные меры.

Возвращаясь к вопросу об автомобилях - насколько я знаю, сейчас у нас очень популярны автомобили Audi. Их не покупают, чиновники в основном пользуются таким финансовым инструментом, как оперативный лизинг, то есть платят за эти машины каждый месяц определенную сумму. О каком-то сокращении и уменьшении автопарка пока так громко не говорят, хотя есть первые ласточки: например, новый министр благосостояния демонстративно отказался от своей Audi и пересел на пятилетний Volvo, который находился в ведении министерства. Может быть, кто-то последует его примеру, может быть — нет. Но пока нет признаков того, что все готовы отказаться от этих своих машин. Во всяком случае, на "Лады" или на Kia у нас вряд ли кто-то пересядет.

5. По поводу уровня доверия к правительству пока еще трудно что-либо говорить. Во всяком случае, он намного выше, чем к предыдущему. Учитывая то, что в этом правительстве присутствует целый ряд партий оппозиции (как минимум две – это "Новое Время" и "Гражданский Союз"). Еще некоторые партии поддерживают правительство на словах и при голосовании готовы тоже его поддерживать. То есть уровень доверия по определению уже выше. Измерить его в конкретных цифрах просто не было времени. Я думаю, к концу месяца это уже станет ясно, когда будут проведены первые исследования.

Правительству надо дать поработать, чтобы понять, кто они такие, как они себя могут проявить. Новый премьер-министр, по-моему, сейчас считается самым молодым премьером в истории Латвии. Если я не ошибаюсь, ему 37 лет. К молодым людям доверие немножко выше, особенно учитывая период его социализации. То есть он человек, который прошел период социализации уже в несоветское время, вошел в общественную жизнь, начал карьеру уже в новой Латвии. Это тоже определенный плюс, потому что люди считают, что он не имеет каких-то неблагоприятных профессиональных корней.

6. Разные мнения по этому поводу. Есть оптимистические сценарии, есть пессимистические. Говорят о цифре 20-25 процентов, бывают очень трагические прогнозы, говорящие о 30 процентах, кто-то говорит о 50 процентах. Трудно сказать. Я думаю, что цифра 20-25 процентов звучит более-менее реально, учитывая то, что происходит в экономике в течение последних двух месяцев. Во всяком случае, недели три тому назад говорили, что количество безработных каждый день возрастает на тысячу человек. При масштабах Латвии это очень и очень большая цифра.

1. Естественно, что ситуацию с повышением налогов, которое произошло в конце прошлого года, вместе с принятием нового бюджета на этот год, уже сейчас надо поправлять, сокращая расходы, потому что доходы сокращаются. Это был, как тогда объясняли, вынужденный шаг. Он скорее повлиял отрицательно, чем положительно. Объем розничной торговли сокращается с каждым месяцем. Правительство получает письма от приграничных с Эстонией и Литвой городов, о том, что многие жители, которые живут рядом с границей, просто уходят и покупают повседневные товары за рубежом, где НДС на более низком уровне: не 21, а 18 процентов, где акцизные налоги на табак, алкогольные напитки и на горючее тоже ниже.

В общем и целом, механизм повышения налогов имел одну цель: повысить уровень доходов бюджета. Отчасти это оправдалось, но в долгосрочной перспективе, кажется, нет – если соседи останутся при своих уровнях налогов, то эта мера в долгосрочной перспективе скорее со знаком "минус". Но если возвращаться к стимулированию экономики, выбиванию налогов или стимулированию бизнеса вообще, то правительство (и предыдущее, и нынешнее) во главу угла ставит один вопрос: надо убрать все возможные барьеры, которые мешают развитию экономики. На словах это звучит хорошо. Думаю, что пока у них неясно, какие инструменты можно применить, дабы убрать все эти барьеры.

2. Это открытый вопрос. Потому что над этой реформой мучились не один десяток лет. Весь период существования латвийской республики после 1991 года был связан с этой реформой. Наконец-то она состоялась, осталось очень много недовольных. Первые итоги можно будет подвести, только когда произойдут выборы, то есть летом. Заработает ли этот механизм новых округов, муниципальных образований – это станет понятно даже не через 6 месяцев. Может, через год, может, еще через более длительное время.

Это зависит от того, сложатся ли отношения между бывшими волостями, бывшими соседями, часть из которых привыкла жить самостоятельно и достаточно успешно могла это делать, учитывая их финансовые возможности, исторические традиции и так далее. Были те, которые с удовольствием примкнули к кому-то. Ну, во всяком случае, сказать, что в этой реформе достигнут консенсус, нельзя. Остались целый ряд недовольных и на уровне самих самоуправлений, и на уровне населения, жителей отдельных самоуправлений, да и политики по-разному это оценивали. Выборы будут первой отправной точкой, такой точкой отсчета, от которой уже будет возможно оценивать положительные и отрицательные моменты.

Трудный вопрос. Объяснять и пытаться понять общественное мнение, разъяснять свои поступки, решения – это обязательная составляющая работы политика, это, в принципе, содержание его работы. Если они этого не могут сделать – это признак того, что они непрофессиональны в данной области. Я не знаю, получится ли у них это сделать. Это напрямую связано и с доверием к политикам. Есть ситуации, когда слышат, что говорят политики, есть ситуации, когда не слышат. Пока слышат – но прошла только неполная неделя работы нового правительства.

Что будет через две, через три недели, после сокращения бюджета – трудно сказать, но то, что диалог должен быть активным - это однозначно. То, что люди, во всяком случае, большая часть нашего общества, жила в более трудных условиях – я имею в виду начало 1990-х, тот кризис, развал экономической системы Союза и почти развалившаяся экономика, которая была тогда, – это две несравнимые вещи. Но готовы ли люди к этому – я не знаю. При открытых границах... Какая-то часть, наверняка, готова, какая-то часть, как я уже сказал ранее, думает о возможном переселении в какую-то другую страну Евросоюза, хотя и там не все так радужно, потому что кризис коснулся всех сразу.

1. Вы знаете - нет. Ситуация уникальна тем, что это правительство, в принципе, в полной мере переняло наследство и векторы предыдущего. Единственное различие, которое заметно пока, – это новые лица, что, несомненно, плюс. Новые лица, которые имеют больший уровень доверия, но больше ничего. То есть направление непопулярных решений неизбежно.

2. В принципе, если говорить о внешней политике, то в ней вряд ли будут какие-то изменения, все останется по-прежнему. В таком положительном ключе внешняя политика была на первых ролях в Латвии. Переговоры о вступлении Латвии в НАТО, в Евросоюз были поддержаны большей частью общества, по разным причинам и с разной мотивацией. Были, конечно, люди, которые этого не поддерживали. Но сейчас... Было такое расхожее высказывание в период после вступления Латвии в Евросоюз, как закончилась интеграция Латвии в так называемые евроатлантические структуры – это Евросоюз и НАТО: "История для нас кончилась". Кончилась внешняя политика в тех масштабах и с теми целями, которые были до того. Не думаю, что соседи претерпят какие-то резкие движения со стороны Латвии в том направлении. Скорее всего, будет продолжаться та же политика, что и была раньше.

3. Хороший вопрос. В нем очень много эмоциональных компонентов. Я уже говорил, что Латвия немного больна Россией, общество больно Россией по-разному, в разных ипостасях. Присутствует ощущение, может быть, какой-то внешней опасности, хотя положительный взгляд тоже присутствует в немалой мере. Вот это метание между двумя полюсами у нас есть всегда.

Иногда многие вещи преувеличиваются. Во всяком случае, любые высказывания со стороны видных политиков Российской Федерации здесь воспринимаются намного эмоциональнее, чем они значат для самих русскоязычных политиков. Это несомненно. Причем невзирая на политическую ориентацию, исторический опыт, понимание истории тех людей, которые воспринимают эти сигналы из России. По моему мнению, общество ждет и восприняло бы очень хорошо любой положительный сигнал со стороны России.

4. Не знаю, можно ли сказать, что они уже готовы занять свое место в книге истории... Наверняка, они хотели бы быть тем правительством, которое развернуло Латвию из падения в кризисное состояние в направлении развития. Я думаю, что это основная цель. В ней очень много тактических решений, которые они должны принимать – неприятных, непопулярных, но иных целей просто не может быть.

И да, и нет. Любое правительство повышает уровень надежд, положительных ожиданий. Но оправдают ли они их – я не знаю, это зависит от них. Пока еще рано судить.

Не знаю, трудно сказать. У нас маленькое общество. Поэтому какое-то такое активное насилие, долгое, повторяющееся, у нас маловероятно. Взять, к примеру, даже те исторические события, которые происходили в Латвии. Вспомним так называемый "переворот" президента Карлиса Улманиса 1934 года. Он во всех книжках называется переворотом, но не было никакого насилия. То есть были какие-то аресты, были люди, снятые с должностей, был запрет политических партий, ограничение конституционных прав, но не было расстрелов, не было каких-то долгих каторжных работ.

Маленькое общество очень прозрачно, и любое насилие при столь малых масштабах ощутимо и воспринимается очень лично. И тут нет такой "анонимности", что характерно или возможно для очень больших стран, где что-то происходит "где-то там", а мы об этом узнаем только из средств массовой информации или из разговоров, слухов и так далее. Тут все рядом.

Я о таких планах не слышал. У нас много говорили и писали о примере Исландии и именно экономической, финансовой помощи со стороны России. Есть политические силы, которые об этом говорят. Некоторые представители партии "Центр Согласия" писали об этом как о возможности решить наши экономические проблемы, но правящие политики об этом не говорят. На данный момент я об этом ничего не слышал.

Вы знаете, Латвия однозначно не закрыта для российских инвесторов. У нас есть целый ряд положительных примеров, может быть, не столь масштабных, особенно для России, но заметных в Латвии. У нас есть такой город Елгава, где когда-то был знаменитый на весь Cоюз завод РАФ, производивший микроавтобусы "Латвия", "рафики" (которые еще где-то заметны, особенно в средней Азии, когда показывают какие-то хроники). По-моему, там несколько заводов, которые созданы на базе инвестиций российского капитала. Это один пример, который известен точно, есть еще какие-то инвестиции в Вентспилсе и еще в каких-то городах.

То, что экономика открыта - это несомненно, особенно в этот период. Вопрос в том, готова ли Россия или российские предприниматели прийти в Латвию (учитывая то экономическое положение, в котором сейчас находятся Латвия и в Россия). Этот вопрос пока остается открытым.

Те диаспоры, которые заинтересованы в финансовой помощи и сотрудничестве, насколько я знаю, живут на территории бывшего Союза и в Российской Федерации. До сих пор, по-моему, эти суммы были небольшими. Трудно сказать, останутся ли вот эти статьи бюджета в силе. Скорее всего, будет какое-то урезание, потому что урезают все возможное, и я не думаю, что это останется приоритетом. Я считаю, что это может зависеть от напора, от аргументации ответственных чиновников, министров, которые отвечают за эти области.

В течение последних нескольких лет ситуация меняется. Сейчас, зайдя в любое государственное или муниципальное учреждение, можно встретить людей, которые по фамилии и по имени явно русские, белорусы или украинцы по происхождению, но являются гражданами. Это в большинстве случаев молодые люди, которые только что закончили вуз, то есть они стали гражданами уже согласно новым законам. В чиновничьем аппарате количество нелатышей возрастает. Все они, естественно, граждане. По сравнению с той ситуацией, которая была в середине 1990-х, то есть 10 и более лет тому назад, изменения явно заметны. И это, конечно, положительно.

Если говорить об экономических проблемах, то они, безусловно, касаются в равной мере и граждан, и неграждан. Насколько я знаю, в последние два месяца резко возросло количество неграждан, которые желают получить гражданство, то есть процесс натурализации возрос.

Но чиновники, которые работают в департаменте натурализации, говорят, что делается это чаще всего с одной целью – получив паспорт гражданина Латвии (который является и паспортом гражданина Евросоюза), многие из этих новых граждан думают о том, чтобы уехать жить в другие страны ЕС, потому что паспорт гражданина облегчает процесс интеграции в другие страны Евросоюза.

Проблема участия на выборах самоуправления несомненно остается, потому что тут есть один парадокс, который нельзя игнорировать. Согласно законодательству Европейского Союза любой гражданин другой страны Евросоюза, который приезжает жить в Латвию (по работе или по каким-то другим причинам), пожив здесь даже небольшое количество времени, может регистрироваться как постоянный житель и принимать участие в выборах самоуправления. Неграждане этого делать не могут. Хотя многие из них, может, здесь и родились. Пока наши политики говорят о том, что двери для получения гражданства открыты, условия получения гражданства относительно либеральны, это признано и Европейским Союзом. То есть дело за самими негражданами. Но это не значит, что этот парадокс сам по себе отменяется. Как он будет решаться? Будут ли им пользоваться в качестве аргумента какие-то политические силы уже на следующих выборах в парламент (потому что нынешние выборы самоуправления этот вопрос не решают, это не та компетенция)? Думаю, что дискуссия по этому вопросу неизбежна.

Нет, не считаю, хотя там все не так просто. Там было три завода, и все они закрылись. Эти заводы считались здесь достижением экономики той Латвийской Республики, которая существовала с 1918 по 1940 годы. Европейский Союз предложил владельцам этих заводов, а также крестьянам, производившим для них сахарную свеклу, очень крупные денежные компенсации, которые измерялись миллионами. И у владельцев заводов была возможность принять решение: остаться на рынке, продолжать работать... Правда, в условиях достаточно жесткой конкуренции. Или же уйти с рынка, но с крупной компенсацией, которая позволила бы им жить безбедно долгие-долгие годы. Так что это решение принимали они.

Но то, что правительство приняло такую нейтрально-европейскую позицию, это несомненно, поэтому те публичные дискуссии, которые были на телевидении и в печати, показали, что Министерство земледелия немножко забегает вперед, выслуживается перед Европейским Союзом, иногда принимаясь слишком рьяно выполнять все буквы бесчисленных предписаний Европейского Союза.

Сейчас (два последних месяца), по-моему, наступил какой-то новый период, когда ситуация с инфляцией поставила вопрос, а почему крестьяне получают за литр молока, которое они сдают перерабатывающим предприятиям, около 9 сантимов (это 13-15 евроцентов), а в магазине литр молока стоит примерно евро (около 70 сантимов). Ситуация становилась трагической, я бы сказал, потому что есть прямой производитель, который показывает, сколько он получает, и есть два посредника – перерабатывающие предприятия и крупные торговые сети. И сейчас массовым образом у нас возникла прямая торговля. Те требования, которые выдвигает Европейский Союз, уже немножко корректируются, происходит какое-то смягчение, более либеральная интерпретация этих законов и регулирующих норм. Она поддерживается сейчас и самоуправлениями, и политиками.

И сейчас крестьяне имеют возможность торговать напрямую молоком и молочными изделиями. Вдруг все повернулись лицом к крестьянам, и даже торговые сети готовы принимать так называемое свежее молоко напрямую у крестьянских хозяйств. Отдельные отрасли экономики реагируют на ту ситуацию, которая сейчас складывается. А отношение к ЕС как к экспортеру во многих отраслях, в том числе и в сельском хозяйстве, становится более критичным.

Я думаю, что и новое правительство пойдет в этом же русле. Оно просто будет вынуждено пойти в этом же русле, поскольку давление тех же крестьян в течение последних месяцев было очень-очень сильным, проявилось в нескольких манифестациях, в таких немножко театральных акциях протеста, когда, например, к зданию правительства принесли гроб с головами коров. Это очень подействовало на общественное мнение. И общественное мнение в большинстве случаев, безусловно, на стороне не чиновничьего аппарата, который реализует нормы Евросоюза, а на стороне производителя.

Мне трудно отвечать за правительство. Я бы сам не знал, что делать в этой ситуации. К сожалению, у нас нет какого-то точного направления и однозначного ответа на вопрос "что делать?". Но недавно было принято решение об изменении статуса человека, который получает минимальные доходы. Сейчас это 90 латов на человека в месяц, что, по-моему, равняется около 130 евро в месяц. Они могут регистрироваться как отдельная группа, и государство должно им что-то предоставлять: дополнительные пособия и что-то еще. Но то, что система социальной защиты для этих людей, попавших в почти безвыходное положение, очень несовершенна, это, безусловно, так. Государство как бы оставляет пустое место для разного рода несоциальных действий. Предложение покинуть страну не озвучивается. Но что еще остается делать студенту, который заканчивает вуз и не может найти работу? Это одна из возможностей. Или там, я не знаю, заняться чем-то криминальным или еще чем-то. Например, полицейский, у которого сокращают заработную плату и у которого может быть ипотечный кредит - если он не может найти модель выживания, то это почти что подталкивает его к взяточничеству. Такие вещи есть.

Я думаю, что это направление деятельности нынешнего правительства должно быть очень четко расписано. Но пока этого, несомненно, нет.