Александр Войтинский: Это действительно не наш жанр, и это большая проблема, потому что у нас тоже должно быть супергеройское кино, свои супергерои. Чем больше будет супергероев в кино, тем больше их будет в жизни. Сейчас в реальной жизни они есть, но в кино почему-то они не попадают. Это большая проблема, минус, который мы хотим если не исправить, то начать исправлять. Это жизненно необходимая вещь. Часто говорят, что герои должны быть в Америке, зачем они в России? Мы не так понимаем эту проблему, такая точка зрения вызывает у нас протест. Герои обязательно должны быть в кино. Сначала было слово, потом дело. Сначала возникает понятие о герое, отношение к этому понятию в обществе, а потом уже герои появляются в жизни.

Недавно было проведено очень интересное социологическое исследование. Старшему и молодому поколению задавали вопрос: "Каких героических персонажей, - можно сказать супергероев, - вы знаете?" Оказалось, что старшее поколение знает их больше, а младшее почти не знает. В качестве героических персонажей называют бандитов из телесериалов и так далее. А когда задают следующий вопрос: "Знаете ли вы героев в жизни?", то поколение, которое знает их в кино и книгах, называет их и в жизни, а молодое поколение не может назвать. Там, по-моему, какие-то 2-3 процента достались Жукову и Путину - вот такой политизированный совершенно не актуальный для жизни молодых людей набор. Вот и все. Мы потеряли героев в искусстве, кино, книгах, мы теряем их и в жизни. А это неправильно. Россия должна не то что догонять Запад! Героев и героического кино в нашей стране должно быть больше! Наша цель – добиться того, чтобы в кино мы всех опередили, мы должны стать примером. Это наша национальная идея, чтобы Россия стала образцом во всем. То, что сейчас называется Голливудом, находится где-то там, в Северной Америке, а должно быть в Москве. Это наша цель. Она очень амбициозна, и на меньшее мы не согласны.

Дмитрий Киселев: Дело в том, что форма, которая применяется в современном кино, это некий язык, на котором сейчас говорит Голливуд. И "Человек-паук" полностью рассказан на этом языке. Эта форма привлекает зрителей в кинотеатры, это то, что зрителям хочется смотреть. Это трюки, спецэффекты, красивая картинка, динамичный монтаж, эффектная музыка. Вряд ли кто-то пойдет на кино, в котором будут просто говорить о морали, добре, зле, где человек просто стоит и рассказывает с экрана. Это ведь не интересно. Поэтому есть некая форма, выработанная Голливудом. То, что сейчас люди находят сходство между трейлерами "Человека-паука" и "Черной молнии", это для нас комплимент, это значит, что мы попали в эту форму. Мы говорим со зрителем на языке профессиональном, языке современного кино. Собственно на этом сходство практически заканчивается. Все, что касается сюжета, развития героя, вообще самого персонажа и ситуаций, которые там происходят, это все очень далеко от "Человека-паука", это все наше, российское, близкое нашему зрителю.

АВ: Мы понимаем, что наша киноиндустрия оказалась в положении догоняющей. Это очень невыгодная позиция. Но мужество заключается в том, чтобы идти туда, куда надо идти, догонять и не стесняться, не комплексовать, что мы пока не первые. В 1961-м году СССР запустил человека в космос - это был чудовищный удар по амбициям Америки, они проиграли. Но никому в Америке и в голову не пришло сказать: "Раз русские летают в космос, давайте мы теперь не будем летать в космос. Вы что, хотите летать в космос? Хотите быть как русские, что ли? Нет своей головы на плечах?" Нет, они пошли дальше и полетели на Луну. Очень хорошо, респект им за это. У нас сейчас роль догоняющих, а наша задача – превратиться в лидеров. Не надо этого стесняться. А людям, конечно, тяжело, хочется избежать этой позиции, возникает неизбежный комплекс, что мы не первые, не золото, а серебро. Мужество в том, чтобы не бояться этого, а идти на опережение.

ДК: Дело в том, что жанр, который мы выбрали - это интернациональный язык. Понятия, о которых в фильме идет речь - это всепланетная мораль, она есть везде: в диком племени и в самом развитом обществе. Это добро, зло, порядочность, самоотверженность, героизм, любовь, ненависть, сострадание и так далее. А теперь представим себе Японию. Там смотрят кино про супермена, который летает по красивому городу, спасает, любит, его предают и так далее. Дальше мы предлагаем "Черную молнию", где есть герой, который то же самое делает, только на фоне интересного города. С точки зрения всего мира, кроме Америки, это кино ничем не будет отличаться от американского. Это интересная среда, понятный киноязык и, в общем-то, история, которая должна затронуть каждого человека. А что касается американского рынка, то это вопрос.

АВ: Американцы устроены так, что они не очень интересуются жизнью за пределами своей страны. Нас не очень интересует американский рынок, нам интересен наш зритель. Фильм невероятно российский. Я думаю, если посмотреть за последние годы фильмы, снятые в России, это самый интересный с точки зрения развития персонажей, драматургии, рассказа о реальной жизни в среде, в которой мы находимся. Я с точки зрения драматургии ничего более интересного не видел. Притом, что фильм очень позитивный, в нем отсутствуют какие-то проблемные эстетические моменты, которые сейчас часто присущи картинам - насилие, грубость... Ничего этого нет, это очень позитивный, светлый, при этом драматичный фильм и, плюс, выполненный на мировом уровне спецэффектов. Мы считаем, что это будет прорывом. Изначально фильм очень российский, мы никогда не думали о рынке. Если поступит какое-то предложение, фильм купят, то будет клево. Но мы не думали о том, чтобы он был понят еще кем-то, кроме российской аудитории. Хотя, Дима прав, он будет понят.

ДК: Уже сейчас, когда мы мониторили американские интернет-ресурсы, на форумах по фантастическим фильмам, научной фантастике вовсю обсуждают трейлер, восхищаются, где-то недоумевают, потому что для них это новая форма. Герой в латексе, который поднимает руку и летит, это одно. А летающая машина, в которой они, конечно же, узнали свои старые автомобили того же времени - для них это очень интересно. Зрители из других стран, конечно, не знают, что это "Волга", думают, что это "Форд", "Шевроле"… Машина привлекает их внимание.

АВ: Я думаю, в этом есть высшая справедливость, когда ты живешь проблемами собственного народа, ты их изучаешь, рассказываешь о людях, которые совершили какой-то выбор, нашли силы преодолеть что-то в себе, достигли нравственной высоты, готовы идти на помощь людям, и это вырастает из реалий нашей жизни, это ужасно интересно. Ты не думаешь, чтобы это шло на экспорт, но это становится интересным. Только поиском подхода к русскому зрителю мы и были заняты. Этим же занят любой другой режиссер любого фильма, он ищет возможности диалога со своим зрителем.

ДК: Они вообще не очень сильно заботятся о том, как Россия будет выглядеть у них в кино. Ей не уделяют очень большую роль. Последний пример, это фильм 2012, там был персонаж - русский, которому была отведена довольно большая роль в сюжете. Все равно его оставляют на уровне стереотипов, потому что режиссеру и людям не нужно вдаваться в детали и подробности относительно того, что у них там, им это не очень интересно. Я думаю, что просто драматургически, если бы у нас был персонаж американец, мы бы вряд ли вдавались в подробности того, что он живет в кемпинге, колышек забивается фуганком, а не молотком. Для них это была бы дикость, американцы смотрели бы и говорили: "Они с ума сошли что ли?". Это та же самая балалайка.

АВ: Призываю забыть об Америке, что вы все Америка, Америка. Они о нас не думают, у них есть собственное общество, молодежь, мужчины и женщины со своими проблемами, которыми надо заняться. О своих проблемах надо думать и заниматься своей страной. Они правильно делают, что почти без интереса смотрят вокруг. Давайте тоже так сделаем. Зачем нам это, забудем. Нам нужно сделать собственный кинематограф первым на планете, вот наша цель. Мы занимаемся своей работой и больше мы ни о чем не думаем, зачем нам оглядываться на кого-то?

АВ: Я думаю, что в США к ним относятся нейтрально, так же как и к любому другому кино. Но, по моему мнению, если мы будем продолжать в том же духе, то через некоторое время в США наше кино начнут смотреть с интересом, потом искать сотрудничества, завидовать, а потом говорить, что пора бы уже догонять Россию, потому что мы отстали от них, они и в космосе первые, и в кино, и в балете.

ДК: Если сейчас говорить конкретно про "Дозоры", так как это нишевое кино для определенной категории, то в Америке, как и в любой другой стране, произошло одно и то же - образовался некий круг почитателей, любителей. Но этих кругов в любом жанре масса. Есть такой же круг любителей индийского кино, любителей экстремальной астрологии, чтобы это ни значило. Это культовый продукт, который не отражает Россию. Он показывает конкретно феномен "Дозоров" и Тимура Бекмамбетова.

АВ: Тимур нам сам рассказывал, что в среде режиссеров "Дозоры" стали для всех событием. Что при встрече с ним даже известные режиссеры говорят об этом фильме, восхищаются, расспрашивают о планах. Тимур стал очень известен, потому что "Дозоры" оказались уважаемы американской киноиндустрией, это факт.

АВ: Комиксы - это другой жанр, мы занимаемся кино. Как мы уже говорили, мы не воспитываемся на сюжетах о героях. Это огромная проблема, идущая даже не из 1990-ых годов, не из 20-го века, а из 19-го века или даже раньше. Недавно был праздник - День Героев, Пушкинский музей проводил конкурс детского рисунка "Герой нашего времени", дети рисовали героев. Я хочу обратиться к нашим читателям, кто-нибудь помнит, откуда появилось выражение "герой нашего времени"? Это из Лермонтова, а что он имел в виду под этой формулой? Это ведь совсем не герой, в предисловии автор написал, что собрал в этом герое все плохое, что только есть, все отрицательные черты современного общества, назвал его "героем нашего времени" и написал роман.

Вот так все плохо у нас с героями, как это исправлять - я не знаю, и меня это не интересует. Главное, что я назвал проблему, а уж что с ней будет - Бог ее знает. Это почти дословное отношение великого писателя к проблеме героев, то есть по Лермонтову - это антигерой. И дети наши учатся на этом. Проблема, что у нас отсутствует культ героя, образы героев. В жизни они пока еще есть, а в искусстве уже нет. Еще один противоречивый вопрос - когда проводился опрос на тему героев, то наиболее часто упоминался, процентов 14 (помимо бандита Саши Белого) убийца из фильма "Брат", третий по частоте упоминания - Илья Муромец. Боюсь, что никто из почитателей Саши Белого не сможет рассказать, кто такой Илья Муромец. Да, лихой мужик, встал на защиту страны, когда надо было, но когда, в каком веке это было и так далее - никто этого не знает. Это показывает, насколько понятие героев удалено во тьму веков. Илья Муромец и Саша Белый, вот наши герои.

ДК: Причем, когда выясняли, чем же понравился Илья Муромец, часть людей ответила, что он 33 года просто спал.

АВ: Мы хотим исправить существующее положение дел.

АВ: То есть один читатель обвиняет нас в том, что это известный сюжет, а другой читатель обвиняет в том, что это совершено неизвестный сюжет. У нас фантастически хороший сюжет и замечательный фильм. Во-первых, мы это поняли не сразу. Сначала мы волновались, работали по 16, 20, 25 часов в сутки ежедневно на протяжении двух лет. Потом пришло время, когда мы стали показывать это людям, которые приходили на первые просмотры к нам на студию, а потом на Мосфильм. Люди приходили очень по-разному настроенными, в том числе и очень скептически. Понятно, что это революционный фильм, потому что снимать фильм в таком жанре никто не решался, нам это недоступно, нам надо что попроще. И люди садились, плакали, смеялись, вскакивали со стульев и потом обнимали нас, говорили, что мы сделали просто невероятную вещь.

ДК: У нас нет сомнений, что фильм получился и что сюжет очень хороший. Теперь мы об этом знаем и можем об этом говорить. Если у вас есть идеи, комиксы, предложения, о которых вы пишите, мы их рассмотрим. Поиск хороших историй - это очень важно, мы постоянно этим занимаемся, у нас есть целый отдел, который только тем и занимается, что собирает информацию, истории, мнения и так далее.

АВ: Это во многом зависит от успеха. Открою вам секрет, мы уже работаем над сценарием с тем же названием.

АВ: Мы не имеем права комментировать такой вопрос. Но и в этом жанре, и в других самых интересных жанрах мы готовим несколько картин, это работа на несколько лет вперед.

АВ: Конечно, активное. Во-первых, он поддержал идею этого проекта, взял на себя смелость, видя, как осторожно люди относятся к этому жанру. Может быть, это наглость, смелость, интуиция большого режиссера и продюсера. Он рискнул, пошел на то, чтобы все организовать и поставить свое имя под этим проектом. Мы много дней и ночей коллективного трудились. Очень важны идеи, а у него их очень много. Удивительно, что многое из того, что здесь есть - показывалось "на руках", что-то сначала снимали с помощью телефона. Вели себя как дети, Тимур – большой и очень умный ребенок. Все это теперь оказалось в кино - и это удивительно.

ДК: Самая широкая аудитория. От 5 до 75 лет.

АВ: Нет никаких ограничений. В фильме подняты самые общечеловеческие вопросы – любовь, предательство, ненависть, самопожертвование, героизм, зло, стяжательство, борьба. То есть в этом фильме есть все то, из чего состоит жизнь, чем она нам дорога. Мы убрали то, что является препятствием для похода в кино для детей, женщин, людей, которые не хотят видеть насилие, слышать нецензурные выражения. Это нам совершенно не нужно, мы убрали все барьеры.

ДК: Чему нас научил американский киноязык – тому, что можно добиваться сильнейшего драматического эффекта, не используя при этом запрещенные моральные приемы. На наш взгляд, это демонстрация слабости режиссера, когда он начинает показывать что-то откровенное, ругаться с экрана бранными словами, это именно от бессилия, оттого, что человек не знает, как сделать по-другому. То, что сделано в "Черной молнии", соответствует тем канонам, которые являются максимально принятыми широкой аудиторией.

АВ: У нас реальная ситуация. Расскажу всю правду без утайки, в фильме вы увидите несколько эпизодов с iPhone. Это требование сюжета. У одного персонажа есть iPhone, у другого нет, ребята соревнуются, у кого что есть, особенно своими девайсами, это то, что происходит у всех, особенно среди молодежи, это естественный процесс. Не знаю, конечно, можно придумать какую-нибудь марку. Но мы были категорически против этого. Вы представляете себе - в фильме наши студенты, все узнаваемо и вдруг один говорит "Я Мотонокию купил новую!". Это дурдом какой-то. Вот ситуация, никто нам не платит, но есть предметы, из которых состоит наша жизнь, которые узнаются.

ДК: Это просто достоверность существующего в сценарии. На самом деле, когда зритель видит некий продукт, то у него эмоция возникает не из-за того, что это product placement, а из-за того, что есть радость узнавания - "надо же, как у меня!".

ДК: "Чайка" – это правительственная машина, тяжелая, она была неповоротливая, специфичная, зачастую бронированная. Вот представьте себе, чтобы "Чайка" взлетела. Она, конечно, "Чайка", но это сложно себе это представить. Перед "Волгой" была замечательная машина "Победа". Но если вы сейчас посмотрите на "Победу" и на "Волгу", то все-таки есть ощущение, что "Волга" больше готова к полету, более стремительна. Вообще, когда стоял выбор марки машины, мы могли выбирать между иностранными автомобилями, нашими современными автомобилями, вымышленными, но остановились именно на "Волге" ГАЗ–21, потому что это машина, которая символизирует целую эпоху. Это машина, которая является нашей гордостью. Ее не стыдно показывать даже за границей. Она всегда была объектом вожделения, за ней стояли очереди. В ней есть гордость.

АВ: Она из эпохи наших самых блистательных достижений. Такая же "Волга" была у Гагарина, такая же есть у Путина. Это наш самый любимый красивый автомобиль, которым мы гордимся. Теперь он еще и полетел.

ДК: Надо сказать, что мы не прогадали с моделью. После того, как начали разрабатывать всякие полетные свойства, мы привлекли конструкторов из реально существующего конструкторского бюро. Когда они, проанализировав наши бредовые идеи, отсмеялись и начали подходить к этому вопросу уже серьезно, выяснилось, что "Волга" ГАЗ-21 по своим аэродинамическим свойствам наиболее подходящая машина для полетов. Это уже выяснилось постфактум.

1. АВ: Потому что мы пригласили молодых актеров, а молодые актеры всегда мало известны широкому кругу аудитории. Это неизбежно. Грише, по-моему, 21 год, Катя Вилкова постарше, но тоже молодая. Фильм о молодых и играть должны молодые. Всегда есть такой вопрос – звезд или не звезд приглашать в кино. Но в нашем случае даже выбора не было, мы хотели, чтобы история была про молодое поколение. Актеры-то очень хорошие. Про Катю Вилкову известно, что она хорошая актриса, несмотря на молодость, она успела стать известной. С Гришей нам повезло, он тоже оказался очень хорошим актером. Если бы был какой-то парень молодой и современный и его знали бы, я думаю, что все равно мы бы пошли на то, чтобы актер был новым и неизвестным. В этом тоже есть какая-то свежесть, сила в том, что появляется новый человек. У него нет ничего за спиной, нет истории, сыгранных ролей, в которых он разочарован, о которых он не стал бы сейчас вспоминать. Он такой же как зритель, он неизвестный, зритель легко может с ним себя ассоциировать, ему тоже в 20 лет, он сталкивается с теми же проблемами, он тоже должен многого добиваться. Такой выбор актеров позволяет зрителю легче встать на место героя.

2. АВ: Сработаться нам было очень легко, потому что мы все время были на разных площадках.

ДК: С продюсерской точки зрения, наш режиссерский тандем позволил сделать эту съемку реальной. Мы сняли весь фильм за 44 дня, такие фильмы за такое время не снимаются, их надо снимать как минимум в два раза дольше, а в Америке, например, еще дольше. Но это удалось сделать именно за счет того, что мы разделили весь сценарий на две части, а также разделили площадки на две части. У нас было две полноценных съемочных группы, которые работали параллельно. Саша занимался в основном всеми актерскими сценами и съемками в декорациях, а я, в свою очередь, занимался трюковыми сценами и компьютерной графикой, работой с каскадерами и натурными, объектными съемками.

АВ: Это съемочный период, а потом начинается период пост-продакшна, мы все вместе занимались монтажом. Дима – лучший монтажер страны. Дима еще занимался компьютерной графикой, всем этим чудом, волшебством, которое получилось. Дима уже работал в Голливуде, участвовал в качестве режиссера в американском проекте Тимура. Поэтому во всем, что касается чудес и волшебства и пост-продакшна в целом - Дима очень хорошо разбирается. Происходило все так:я монтировал с киномонтажерами, с одним, другим, Дима тоже это делал, мы показывали друг другу сцены, добавляли что-то, какие-то детали менялись, мы пропускали все сцены через такое "сито", поэтому смонтировали этот фильм просто блестяще.

ДК: Можно сказать, что с графикой все удалось провернуть. Было очень амбициозное решение, мы шли на большие риски, когда брались за этот объем. Тимур под эту задачу создал отдельную студию, во главе ее стоит Дмитрий Токояков, которому можно сказать спасибо за проделанную работу, потому что взвалить на себя такой объем и административной, и продюсерской работы по обеспечению проекта такого масштаба - это серьезное испытание. С другой стороны, он создал такую команду, которая была очень отзывчива, правильно все принимала. У меня была возможность постоянно работать с этими людьми и воплощать все те идеи, которые возникали в процессе работы. В результате у нас был финальный просмотр в кинотеатре, на нем присутствовали представители Великобритании, наши самые серьезные технические критики. После просмотра люди высказывали какие-то свои замечания, которые касались печати тестовой копии, звука (то есть это был предварительный просмотр, после которого что-то надо было поправить). Я с ужасом ждал, когда же скажут про графику. И когда я спросил, как, собственно, графика, мне ответили: "Какая графика? А, вот эта! У нас нет никаких вопросов". Это самый большой комплимент, когда люди смотрят и не замечают графики. Они это органично воспринимают, это значит, что мы довели ее до такого уровня, когда зритель просто смотрит за сюжетом и не замечает спецэффектов.

АВ: Часть трюков снята на самом деле. Например, там, где машина летит и кувыркается - в части кадров они и правда летит, а в части - это нарисовано, разницы не видно. Это большая победа.

3. ДК: Около 150 человек, и это только те, кто сидел у компьютеров. А тех, кто снимал, еще больше.

АВ: Нас никто не мог остановить. Это мог сделать только Тимур как генеральный продюсер, но он сам такой заводной и увлекающийся, что его надо останавливать. У него есть такой замечательный принцип – ничем не ограничивай себя. Открывай все, что есть, фантазируй, играй, выдумывай, ничем не ограничивайся. Потом, конечно, будет трудно.

4. АВ: Сюжет сильно связан с Новым годом, очень важно было попасть в эту новогоднюю атмосферу. Это сказка, фильм вызывает очень позитивное и светлое настроение. Нам было важно выпустить фильм, когда у людей именно такое позитивное праздничное состояние.

ДК: Как раз про смешные моменты. Они смешны уже потом. Когда они происходят, то тебе не до смеха. Процесс производства спецэффектов таков: в начале снимается один план, например, улица, на которой ничего не происходит. После этого камера на том же месте снимает, как по ней проходят люди и разбегаются от воображаемого взрыва. После этого снимается сам взрыв, потом машины, которые разъезжаются в разные стороны, а потом уже сам объект, который либо падет и взрывается, либо этот объект дорисовывается потом посредством компьютерной графики. Чтобы получить кадр, который на экране длится секунду, нужно произвести все эти съемки. Обычно это еще снимается в несколько камер и занимает огромное количество времени, в съемке этих кадров задействовано много участников.

Вот мы снимали один из таких спецэффектов, на котором должно было все это красиво произойти. Сюжет был такой - происходит взрыв (взрывается машина), разбегаются люди, разъезжаются другие машины. И в кадр приземляется наша "Волга". Мы сняли 5 слоев, последний слой – когда точно в кадр должна приземлиться наша "Волга". Для этого был устроена специальная экспертиза, рассчитаны все траектории, все до мельчайших подробностей - высота и наклон трамплина, скорость разгона, состояние дороги и так далее. То есть было сделано все, чтобы она приземлилась точно в то место, куда должна была, этим занимались лучшие люди: каскадер Мартин, который снимался в фильме про Джеймса Бонда, поставил все это Виктор Иванов – лучший каскадер страны.

Привозят "Волгу", она, естественно одна, уникальный экземпляр, который подготовлен к съемке, это был единственный экземпляр, на котором было маленькое нововведение - на нее поставили бутафорские крылья, сделали в мастерской и прикрепили к задним дверям, чтобы она была в своем максимальном съемочном виде. Все приготовились, камера, мотор, начали, пошел разгон, все замерли. Смотрим в мониторы, я услышал, что произошел удар, но "Волги" в кадре нет. Где же "Волга"? Оказалось, что в этой бутафорской мастерской работали люди из МАИ, они эти крылья на машину сделали по всем правилам аэродинамики. То есть они их сделали таким образом, что машина у нас пролетела 4 метра, вылетела из кадра и приземлилась где-то у нас за головами. Она у нас реально полетела! Никто этого не снял, это, конечно же, никуда не попало, этого конкретного спецэффекта в фильме не будет, но в жизни он состоялся.

5. ДК: Вообще, съемка на зеленом фоне в хромакейных павильонах для актера всегда очень сложна. Надо включать помимо его актерских навыков еще и фантазию, чтобы представить, что зеленый куб перед тобой - это девушка, и ты к ней испытываешь какие-то чувства. Это очень сложно. Мы помогаем, можем поставить красивую девушку.

Если человек должен отыграть воображаемую машину, которая перед ним врезается, то обычно мы ставим маленький пиротехнический заряд где-нибудь сбоку. В тот момент, когда человек должен отыграть эту ситуацию, мы просто подрываем этот заряд, тогда он это играет идеально, это очень действенно.