Нет. Я считаю, что телевидение стало чрезвычайно коммерческим и в основном занято поиском самого общего знаменателя, то есть массовой аудитории. Телевидение выдает ту продукцию, которая пользуется наибольшим успехом у широких зрительских масс. Причем для этого существуют разные способы определения того, кто смотрит ( сколько зрителей, их возраст, профессия, образование), когда смотрит и так далее. Телевидение в нашей стране, в отличие от многих других, сугубо коммерческое, здесь нет общественного телевидения, которое не беспокоилось бы о рейтингах и не нуждалось в рекламе. Даже так называемое "государственное телевидение", я имею ввиду "Второй канал" ВГТРК, в основном живет за счет рекламы. А коль скоро так, то оно старается продавать эту рекламу как можно дороже, а реклама стоит больше тогда, когда больше зрителей. Основной дефект нашего телевидения – это то, что оно целиком устремлено на поиск массовой аудитории, что, конечно же, снижает его общий интеллектуальный уровень. А наиболее интеллектуальные, если угодно, интересные программы появляются в позднее время, после 23 часов. Это не упадок, это результат коммерциализации ТВ.

Предсказывать, как и что будет развиваться в какой-то период чрезвычайно трудно. Достаточно вспомнить начало перестройки в 1985 году. Кто тогда мог предсказать, что лет через 5-6 не будет вообще Советского Союза, не говоря о многом другом. И поэтому, я не очень люблю заниматься такими попытками предсказать, что будет. Безусловно, в ближайшее время, к большому сожалению, я не ожидаю, что основные телеканалы, я имею ввиду федеральные, стали бы площадью для выражения плюрализма, разных мнений, в том числе и резко оппозиционных. На сегодняшний день федеральное телевидение строго контролируется кремлевской администрацией, и, конечно, не отличается разнообразием мнений, в отличие от печатных изданий, где можно встретить что угодно. В какой-то степени это можно сказать даже и о региональном ТВ, и о радио. А вот федеральные каналы держатся в строгих, жестких "ежовых рукавицах".

Как будет дальше, я не знаю, но предполагаю, что если в России будет развиваться менталитет "осажденной крепости", мол, вокруг одни враги, они все на нас нацелены, тогда можно с уверенностью сказать, что никакого развития свободы слова не будет. И только в том случае, если в стране возобладают другие мнения, то есть ощущения своей силы, своей независимости, своей самодостаточности и перестанет существовать в мозгах какая-либо паранойя по поводу вот этого окружения, угрозы и всего прочего, если возобладают именно эти настроения, тогда можно и предположить, что наступят совершенно другие времена для телевидения. Оно будет более разнообразным, свободным в выражении разных мнений.

Это не вопрос, потому что качественное региональное телевиденье существует. Об этом говорят разные факты, в том числе и то, что региональное ТВ успешно конкурирует с московским, выигрывая различные призы, например, ТЭФИ. Региональное телевидение абсолютно необходимо, оно выполняет важную роль, рассказывает людям, живущим там, о том как они живут, что у них точно происходит. Зритель видит знакомых ему людей на экране, которых он знает, он им гораздо больше доверяет, ему рассказывают о том, что его действительно беспокоит, то есть о том, что происходит у него непосредственно, поэтому это другое телевидение в принципе. Да, оно не имеет, предположим, зарубежных корреспондентов, ну для этого и существуют новости на центральных каналах: на "Втором" и "Четвертом". А в остальном, местное телевидение - совершенно необходимая вещь. На мой взгляд, в России оно сейчас очень бурно и позитивно развивается.

Во-первых, я никогда не соглашаюсь со словом "никогда". Слишком много я видел вещей абсолютно неожиданных (которые никто не мог предсказать, а они происходили), чтобы считать, что можно говорить "никогда". То старое НТВ-шное телевидение, которое возглавлял, вообще-то говоря, Гусинский и Добродеев (теперь он возглавляет ВГТРК), а после Добродеева - Киселев, - точно такого телевидения, конечно, не будет, потому что не бывает так, чтобы были две одинаковые вещи. Очевидно, вы имеете в виду независимое от власти телевидение, выражающее иное мнение. Такое телевидение, несомненно, будет в России, вопрос в том - когда? И это связано, разумеется, не с интеллектуальным уровнем зрителя, а с целым рядом вещей, в том числе и с гражданской активностью зрителя, ну и, конечно, с политикой власти. То, что старое НТВ исчезло, разумеется, отражает политику нынешней власти, которая желает контролировать телевидение и опасается каких-либо критических замечаний.

Давайте я отвечу только на часть этого вопроса. Главное вот что: для того, чтобы возникло независимое телевидение, безусловно, должно быть политическое решение власти, без этого решения оно не может появиться. Возникает масса вопросов: кто будет финансировать это независимое телевидение? Не даром говорят: "Кто платит – тот заказывает музыку"- и это важно понять. Для того, чтобы было это телевидение было, очевидно, что его должны финансировать мы с вами, то есть, говоря в общем – народ. Народ должен быть готов ежемесячно вносить некую сумму, чтобы такой канал мог существовать, причем сумму немаленькую; насколько народ готов к этому, сколько людей согласны это делать – это вопрос. Поэтому здесь две вещи: с одной стороны, должно быть понимание государства или власти, что такое телевидение необходимо, причем и самой власти в том числе, потому что телевидение, которое не подпевает ей, а показывает то, что есть на самом деле, только укрепляет власть и вызывает к ней больше доверия. С другой стороны, зритель должен быть готов платить за это телевидение, поддержать его, потому что если сказать: "Пускай это будет финансироваться из федерального бюджета" (а федеральный бюджет – это и есть власть), если мы считаем, что, кто платит, тот и заказывает музыку, тогда не надо удивляться тому, что власть будет заказывать музыку на этом телевидении – оно не будет независимым. Это надо иметь ввиду.

Я не был бы директором, потому что я журналист и, я думаю, совсем плохой администратор. Я не ухожу от вопроса, а хочу объяснить, что это не мое, каждый должен заниматься своим делом. Управлять телевизионным каналом – это специальное профессиональное дело. Если бы меня спросили, кого бы я посоветовал взять, то в качестве кого: в качестве журналистов, в качестве людей, которые на экране работают, в качестве репортеров, в качестве, людей, которые будут заниматься электронным монтажом – все это часть телевидения, все эти профессии очень важны, я бы мог только очень небольшое количество людей назвать. Я бы не хотел их вам сейчас перечислятьс, потому что у моих коллег сразу могут возникнуть претензии: "Вот он такого-то называет, а меня не называет". Я не хотел бы попадать в такую ситуацию. Но, конечно, есть люди, которые, на мой взгляд, безусловно, украсили бы такой телеканал. Одного человека я все-таки назову – это Леонид Парфенов, но есть и немало других.

Конечно, у аналитических программ есть будущее, если они будут аналитическими. То, что мы имеем сегодня, в основном, это не аналитика. Например,"Неделя с Марианной Максимовской" - хорошая программа, но она не аналитическая, она просто подводит итог событий недели. То же самое – программы на РТР, на НТВ. По сути дела, единственная программа, в которой была хоть какая-то попытка аналитики - это "Времена". Но и то, это было очень трудно делать, по разным причинам. Поскольку мы выходили только на первые лица, на первые имена, то после 8 лет стали появляться одни и те же люди, это немножко приедается. А настоящих аналитических программ, где люди занимаются анализом того, что произошло, не просто перечислением, не просто репортажем, а именно анализом - таких программ у нас нет. Причина в том, что это сталкивается с определенным сопротивлением со стороны властей, когда этот анализ им не нравится.

Я не знаю, могу ли я согласиться с таким делением. Я, естественно, не отношусь к первой группе и считаю, что первая группа, на самом деле, скорее наносит вред. Сказать, что сейчас у нас нет никаких признаков демократии, что сегодня в России невозможно заниматься журналистикой – я не могу. Это не так. Трудно, коридор узкий, это правда, но все-таки это не советское время. Я работал в советское время и знаю, что это такое, когда вообще нет свободы слова, нет никакой демократии, есть реальная цензура и реальный цензор, которому надо приносить свой материал, который, так сказать, ставит штамп или не ставит его - это совсем другое. Поэтому, мне кажется, что здесь есть некоторые преувеличения. Существует реальный фактор, и очень мало людей, которые могут на него наплевать. У всех есть семьи, дети, и возникает вопрос – а что же будет, если я потеряю работу. И буквально считанные единицы тех, которые достаточно за свою жизнь заработали и могут сказать: "А вот я не боюсь потерять работу, я не буду на паперти стоять, поэтому я могу себе позволить действительно говорить то, что я думаю и не бояться последствий". Таких людей мало, и это не потому что они трусливые, а потому, что просто реально нельзя не думать о своих близких, о том, что будет с ними, что будет с тобой. Поэтому это непростой вопрос.

Я не знаю, что вы называете независимым, если он независим в смысле своих собственных взглядов, то, безусловно, да. Я вообще тешу себя надеждой, что я, конечно же, независимый журналист, не говоря о том, что я и не работаю в штате первого канала. На самом деле, независимость – это ведь внутреннее состояние, а не внешнее, когда ты имеешь свое собственное мнение и сам думаешь и так далее. Другое дело, что мы все зависимы, в том смысле, что тот продукт, который мы производим, кто-то должен взять, например, тот же Первый канал или РТР, конечно же, мы от них зависим, потому что если они не возьмут материал, то мы остаемся со своей независимостью один на один, у нас не будет возможности выразить свою точку зрения, это давит на человека, он думает об этом, ведь если я скажу что-то не так, я могу потерять свою работу, а как же это будет? Это реальный фактор.

Начну с того, что я категорический противник любой цензуры, то есть какого-либо органа, которому дается право принять решение "вот это можно печатать, выпускать в эфир, а это нельзя". Не дай Бог, это вернется. Потому что будут запрещать не только то, что вам не нравится (предположим, условно говорю, будут запрещать какие-то сцены насилия жестокости), но будут запрещать и другие вещи, как в Советском Союзе был запрещен Солженицын, к примеру, и многое еще было запрещено. Я противник цензуры, я сторонник самоконтроля и ответственности, то есть когда журналист понимает, что свобода слова связана с ответственностью. Я часто цитирую одного из судей верховного суда США, который в свое время сказал, что человек не имеет права кричать "Пожар!" в битком набитом кинотеатре, только потому, что он хочет кричать "Пожар!". Понятно почему. Потому что последствия могут быть страшными. Это ограничение свободы слова? Да. Это ограничение, которое называется ответственностью, человек должен отвечать за свои слова, он должен понимать, что он говорит и что он пишет, если при этом он влияет на формирование общественного мнения. Это должно быть, это должны воспитывать в журналистах на факультетах журналистики. То же самое в отношении показа сцен насилия и прочего. Кстати говоря, заграницей, в частности в США, но и не только, во всех программах телевидения против каждой программы ставится определенное обозначение, скажем так, буква определенного цвета, которая обозначает, что эту могут смотреть все, а в этой программе есть сцена насилия, а в этой программе есть нецензурная брань, а в этой программе есть обнаженное тело и сексуальные сцены. Там родители, да и любой человек, сразу видят, какие идут программы (к тому же, есть законы относительно того, что какие-то программы не могут идти раньше десяти часов вечера, ну у нас тоже есть такие законы), у них таким образом предупреждают, у нас почему-то этого нет. Это никакая не цензура, просто информация для потребителя, в данном случае, для зрителя. Безусловно, я за это. Но я категорически против запретов, кроме тех, которые вытекают из конституции, а именно: пропаганда войны, пропаганда религиозной, расовой, национальной розни – это другие вещи, они прописаны в конституции, и это не цензура, а это закон.

Что касается "2х2" - я смотрел те анимационные фильмы, о которых шла речь, и вокруг которых разгорелся весь этот сыр-бор. На мой взгляд, они просто отвратительны, грубы, не талантливы и все такое прочее. В то же время, они не нарушают никаких законов и, в частности, не нарушают ни одного пункта федерального закона о средствах массовой информации, поэтому, когда Росохранкультура рассмотрела жалобу некоторых людей, она не стала наказывать канал "2х2", канал сохранил свою лицензию и не получил предупреждения, что правильно, так как ничего они не нарушили. Что за всем этим стоит - на самом ли деле это попытка каких-то сил, заинтересованных лиц лишить канал "2х2" лицензии, чтобы захватить частоту, или же это искреннее возмущение каких-то людей, в частности, пятидесятников; а может быть это и то и другое? Не знаю точно, но могу вам сказать совершенно определенно, что, к счастью, никаких оргвыводов по этому поводу не было сделано.

Никакой ситуации с цензурой в Америке нет. В Америке нет цензуры, там существует организация, похожая на нашу - Федеральная Комиссия по телевидению, которая действительно следит за тем, чтобы не нарушались принятые законы (есть вещи которые не разрешаются - показ определенных программ до 22 часов и так далее ). Это не цензура – это действительно защита общества. В эту организацию пишут письма, если чем-то недовольны, сотрудники проверяют информацию и, если письма соответствуют действительности, могут принять очень жесткие решения, в частности, очень серьезные штрафы, вплоть до изъятия лицензии, но это бывает чрезвычайно редко.

Все зависит от ситуации в самой стране. Я противник того, чтобы государство имело хоть какое-либо отношение к средствам массовой информации. Я считаю, что это неправильно. Государство, на мой взгляд, должно уйти из средств массовой информации. Другое дело, что представителям государства следует появляться на экранах телевизоров, и это правильно, так делается во всем мире, чтобы высказывать точку зрения властей на ту или иную проблему, это полезно. Но управлять или владеть средствами массовой информации, я считаю, государство не должно. А у нас получается так, что федеральные каналы целиком и полностью являются принадлежностью власти. "Первый канал" формально является смешанным по своему капиталу, но на самом деле управляется властью, "Второй канал" просто официально является государственным и, наконец, "Четвертый" канал принадлежит "Газпром-Медиа". Ну, а кому "Газпром" принадлежит - мы тоже знаем. Поэтому, на самом деле, для того, чтобы осуществилось то, о чем вы спрашиваете, нужно чтобы государство ушло из телевидения и вообще из средств массовой информации, и надо, чтобы хотя бы один из этих трех каналов был превращен в общественное телевидение, а два других стали бы частными. Тогда мы можем рассчитывать, по крайней мере, на разную информацию, из которой мы сможем сделать свой объективный вывод.

Я считаю, что наше освещение событий в Южной Осетии, безусловно, было односторонним. Но, как это ни странно, гораздо более объективным, чем то, что показывали по западному телевидению. В данном случае я говорю о многих западных странах: США, Объединенное королевство, Испания, Италия, Франция, Германия, то есть то, что я видел и то, что я понимаю, и поэтому могу сказать - странным образом создавалось такое впечатление, что есть один дирижер, который управляет этим своеобразным хором. И хотя, конечно, никакого дирижера нет, но вот эта удивительная одинаковость, для меня она была, по крайней мере, удивительной, потому что я всегда говорил, что там, конечно, тоже есть проблемы со свободой средств массовой информации, но все-таки их меньше, чем у нас. Однако, это было так, тот факт, что они вообще не говорили о том, что Грузия, Саакашвили начал эту агрессию, а просто вдруг сообщили, что российские войска вторглись в Грузию, вот ни с того ни с сего, взяли и вторглись, так это было подано. А потом разные руководители говорили, что это неважно, как это все начиналось, а вот важно, как Россия потом чересчур агрессивно вела себя и прочее. Конечно, это абсолютно безобразная, на мой взгляд, точка зрения. И я хочу сказать, что если ко мне пришел человек, вошел в мой дом и убил двух моих детей, в результате чего я убил пятерых его детей, его самого и взорвал два дома, в которых живут его родственники, конечно, можно сказать, что я уж чересчур сильно отреагировал. Но не сказать, как это начиналось, а именно, сказать, что это не имеет значения - это просто бесчестно. А западные средства массовой информации именно так и сделали.

Что касается нашего освещения, я повторяю, оно, конечно, было односторонним. Мы не очень-то говорили о том, что наши войска вошли в саму Грузию, что наши танки двинулись в сторону Гори. Поначалу мы это отрицали. Но и потом, конечно, мы не показывали, как сами грузины к этому относятся, то есть мы говорили и все время показывали пострадавших осетин, плачущих матерей, а разрушенные грузинские селения, грузинских беженцев, а их много, которые жили там всю жизнь и вынуждены были бежать – это мы не показывали. И нам еще далеко до такого телевидения, которому можно было бы просто доверять и считать, что там пытаются показать полную картину. Этого, конечно, у нас нет.

Я бы обязательно постарался пригласить и грузинских политиков.

В прайм-тайм идут только те программы, которые привлекают массовую аудиторию. Может быть, вам кажется, что это не так, но я вас уверяю, что это так. У разных каналов существует такое мнение, что программы, заставляющие людей думать, делать какие-то усилия, страдать и все прочее - не будут смотреть. Поэтому, если взять "Первый канал", документальные фильмы, которые часто бывают очень хорошими, показываются после 23 часов. А какая-нибудь программа, например, "Закрытый показ", которую ведет Александр Гордон (обсуждение кинофильмов на довольно высоком уровне) – идет в ноль часов. Я считаю, что это неправильно, наоборот нужно поднимать зрительский уровень. Более того, я уверен, что если будет по-настоящему интересно, то и в прайм-тайм будет самый широкий зритель у таких программ. Я так считаю, но так не считают люди, которые вырабатывают сетку телевизионного вещания.

Нет, я не считаю, что телевидение в этом виновато. Общество стало, возможно, более инертным, хотя это тоже вопрос, в котором надо еще разобраться. Но, если оно и стало более инертным, то дело не в телевидении, конечно, дело во власти.

Я не являюсь большим специалистом по этим вопросам. Но могу сказать следующее: когда впервые появилось телевидение, очень многие умные, толковые люди сказали, что это означает конец театра и кино. Оказалось, что это не совсем так, а точнее совсем не так. Интернет, на мой взгляд, не является таким уж безупречным источником информации, там много дезинформации или, по крайней мере, неточной информации. У меня никогда нет никаких оснований считать, что то, что я читаю в интернете - проверенная информация. Это просто какие-то слухи и так далее, то есть когда интернет действует как энциклопедия – да, тогда я могу использовать его как источник информации. И то, я, например, ради смеха посмотрел данные о себе в интернете и увидел массу вранья, много неточностей. Поэтому я полагаю, что живая картинка и профессиональная, более-менее точная информация будет всегда нужна. Не говоря о всяких развлечениях. Ведь ничего плохого нет в том, что делают какие-то шоу, которые привлекают внимание миллионов людей. Я себе не представляю, чтобы интернет это заменил, вряд ли. Не говоря о том, что вполне возможно телевизионные экраны станут просто размером с одну из стен вашей квартиры. Днем это будет нормальная стена, а когда вы нажмете кнопку – превратится в огромный телевизионный экран, никакой интернет с этим даже не сравнится. Поэтому я бы не стал хоронить телевидение. Конечно, оно изменится, как все меняется. Я думаю, что у интернета будут свои преимущества, свои задачи, но телевидение из-за этого не исчезнет.

Я не знаю, кто там у вас такие специалисты по американскому телевидению, и что они знают о том, какие программы списаны у американцев. Лицензионные программы (когда страна покупает у какой-либо компании право на показ их программ) широко практикуются. Многие наши игровые программы куплены у компании "Эндемол", которая является голландской, а не американской. Иногда мы, конечно, подражаем американцам, хотя страшно их ругаем, и не только на телевидении, а во многом: жвачку жуем, кока-колу и пепси-колу пьем, джинсы носим, кроссовки носим, так что наш антиамериканизм какой-то очень странный.

Что касается сугубо российских программ, то могу вам их назвать: КВН и "Что? Где? Когда?" – это абсолютно российская придумка, телемост как жанр тоже придуман нами. Если речь идет о сериалах - разумеется, это наши сериалы, но не мы придумали жанр. Выдающийся, на мой взгляд, сериал "Ликвидация" - замечательнейшая работа, не слабее любой американской. Не мы придумали и ток-шоу как жанр. Если вы хотите примеры программ, которые больше нигде никогда не существовали – я вам их назвал, их очень немного.

Я не думаю, что нужно что-то специально перенимать у американского телевидения, так же как у любого другого. Телевидение всегда имеет свою национальную окраску, но есть некоторые принципы. Вот принципы связанные с телевидением, которые верны не только для Америки, принципы журналистики: стараться всегда быть объективным, стараться всегда показывать обе стороны. У каждой медали, как мы знаем есть две стороны. Поэтому надо показывать не только ту, которая тебе нравится, или может понравиться начальству, а показать обе стороны. Работать честно. Это я говорю о журналистике. В том, что касается шоу и других телевизионных жанров - Россия ни в чем не уступает, в смысле профессионального уровня. Поэтому я не думаю, что надо ставить вопрос о том, что нам перенимать, что не перенимать. Россия и российское телевидение вполне самодостаточно. Другое дело, что качество журналистики оставляет желать лучшего. Но это уже связано больше с политикой, нежели с телевидением как таковым.

В начале 90-х, даже в конце 80-х годов в результате политики гласности, которую привнес Горбачев, журналисты оказались вдруг больше, чем журналистами, то есть они вдруг стали "рыцарями без страха и упрека на белых конях", которые должны были решать проблемы страны. По крайней мере, многие видели себя таковыми и занимали совершенно, на мой взгляд, неподобающее место в обществе. То есть журналист превращался в какую-то культовую фигуру, вот это многое испортило. Потому что журналист должен понимать, кто он на самом деле есть. В этом основное отличие. Есть еще один момент – тогда все-таки не было цинизма, был духовный подъем, была какая-то вера в то, что правое дело победит. Сегодня в журналистике очень много цинизма и готовности выполнять любое задание, лишь бы заплатили хорошо. Это малоприятная вещь, но это существует. Конечно, не все такие, но если говорить об общем состоянии журналистики, то я боюсь что, оно именно такое.

1. Я не могу сказать, что знаю точно, какая будет аудитория, но я всегда стремлюсь к широкой аудитории. Как показывает опыт "Времен"- эту программу смотрели самые разные люди (и без особого образования, и весьма образованные). Мне бы очень хотелось надеяться на то, что и новую программу будут смотреть самые разнообразные люди.

2. Нет, не могу и думаю, что нельзя доверять какому-то одному изданию, какому-то одному журналисту. Единственный способ получить информацию для себя, которой ты можешь довериться - это все-таки обращаться к разным источникам. Если меня интересуют какие-то события, то я в обязательном порядке буду смотреть и наше телевидение, и CNN, и BBC, я буду читать, предположим, газету "Коммерсант", газету "Ведомости", газету International Herald Tribune, по интернету буду смотреть разные новостные службы. Только так я могу выработать свое отношение. Я понимаю, что те издания или те журналисты, которые, по моему мнению, осознано не врут, все равно я понимаю, что они субъективны, как бы они ни старались. Поэтому я должен сравнить разные источники, прежде чем я сделаю свой вывод.

3. Для меня журналистика – это не профессия, а образ жизни. Вовсе не обязательно иметь журналистское образование, чтобы быть журналистом. Нужно иметь некий жизненный опыт, нужно понимать, почему ты хочешь быть журналистом, что это для тебя значит, потому что журналистика требует от человека ответственности. Мне кажется, многие люди идут в журналистику, полагая, что это такая авантажная профессия, весьма привлекательная, гламурная даже, приносящая известность и деньги. Но это все не так. Я считаю, что для того, чтобы быть журналистом, человеку нужно сначала получить какое-то образование, но не журналистское, также необходимо иметь некоторый жизненный опыт, прежде чем пойти в эту профессию. Нельзя научить человека быть журналистом, точно так же как нельзя научить человека быть писателем или художником. Можно научить человека рисовать, но научить быть художником невозможно. Самые главные качества журналиста – это любопытство, желание узнать почему, то есть все время задавать вопрос "Почему?", ничему и никому не верить на слово, а все время пытаться проникнуть в суть вопроса, то есть должно быть любопытство. Это, может быть, самая главная, но далеко не единственная черта.

Хороший вопрос – молодец человек, знает. Это будет не как у Чарли Роуза и не как у Ларри Кинга. Может быть, есть что-то общее во всяком интервью один на один с каким-то человеком – это делает Ларри Кинг и это делает Чарли Роуз, но я думаю, что по стилю это будет больше похоже на Чарли Роуза, хотя я постараюсь сделать это поострее, чем у него. Но эта программа, которая будет идти еженедельно. Если считать, что в месяце 4 недели, то первые 3 недели - это будет действительно чистое интервью, а четвертая неделя - это уже будет чистое ток-шоу, то есть гость, у которого я беру интервью в течение пятнадцати минут, и аудитория, состоящая из ста человек, именно ста, причем, самых разнообразных людей, которые позвонили, так как захотели прийти в программу. И вот эти люди потом будут "допрашивать" гостя, так что четвертая программа - это и есть ток-шоу, когда именно аудитория очень активно работает. У нас почему-то считается, что если вы разговариваете, то это ток-шоу, от английского слова "talk" (говорить), на самом деле, это не так, в ток-шоу обязательно очень активная аудитория и в этом вся прелесть данного жанра. Я очень люблю этот жанр, равно как и жанр интервью, вот поэтому у меня будет и то и другое.

Нет, такой идеи у меня не было, я не продюсер – я журналист. И потом, давайте признаемся, телевидение – это такое средство массовой информации, которое люди смотрят в основном из-за того, кто на экране, то есть важно, кто ведущий; даже когда ведущий сам не является автором, это бывает. Например, смотрят новости, которые ведет Екатерина Андреева, именно потому, что это - Екатерина Андреева (не она пишет текст), а другие, допустим, смотрят Ситтель, то есть личность имеет здесь решающее значение. Если бы вместо меня "Времена" стал бы вести другой человек, то это были бы другие "Времена", возможно, успешные, но, скорее всего, нет, потому что мы привыкли к тому, что программу "Времена" ведет Владимир Познер.

Насчет сетки в Америке я уж не знаю, "Первый канал" имеет какой-то выход на зарубежного зрителя, но я как-то не очень в курсе.

Что касается моих ближайших планов, то, помимо новой программы, мы собираемся делать документальный сериал, такой же как мы делали по Америке, но по Франции. Мы уже к этому готовимся, съемки у нас будут летом 2009 года – это будет тоже большой 16-ти серийный сериал.

Пока это будет именно Франция. Все-таки вся Европа – это слишком много разных культур, Европа очень разнообразна. Но почему для меня Франция важна - я там родился, моя мама была француженкой, я воспитан во французских традициях, поэтому я выбрал Францию, а там посмотрим.

1. Я никогда публично о своих коллегах по профессии ничего не говорю ни хорошего, ни тем более плохого, то есть я не комментирую и считаю, что это правильно, поэтому эти вопросы лучше мне не задавать, потому что я не буду на это отвечать.

2. Нет, не хочу.

Иногда. Всегда смотрю новости, иногда спортивные передачи, если очень хорошее кино или сериал – я могу тоже посмотреть. Это не каждый вечер и не очень много, но, конечно, смотрю.

Я был польщен, что человек посвятил мне целую книгу, главной целью которой было бы доказать, что все, что я делаю – это что-то очень плохое, непрофессиональное и так далее. Тем самым он ужасно меня похвалил, если на самом деле все было бы так бездарно, плохо и прочее, то зачем тогда меня опровергать? Тогда никто бы и не смотрел, и не было бы в этом нужды, так что я хвалю эту книгу и страшно ею горжусь, а спорить с этим – это ниже моего достоинства.

Это надо вспомнить, какая это была программа, вернее, с чем были связаны эти слова. Я не помню конкретно - о чем была речь, но ведь, я думаю, у каждого человека бывают моменты, когда ему стыдно за свою страну. Не бывает стыдно за другую страну, другая страна - она и есть другая страна, ведь не бывает стыдно за другого человека, стыдно бывает за своего, за близкого или самому за себя, поэтому это надо понимать правильно. Патриотизм заключается не в том, чтобы все время хвалить свою страну, а, наверное, чуть-чуть в другом: вспомните Лермонтова "Прощай, немытая Россия" , можно много еще всего найти и привести в пример. Было что-то такое, что вызвало во мне негативную оценку – я вот и сказал, что неудобно или стыдно. Я просто не помню повод.

Думаю, что нет. Возможно, я буду появляться в каких-то радиопрограммах, но так регулярно, как это было на радио "Семь на семи холмах" - вряд ли.

1. Это очень просто, люди должны понимать, что программа была в эфире почти 8 лет, она свое дело сделала, я доволен программой, но я от нее просто устал и мне хочется сделать что-то новое. Я вас уверяю, что новая программа будет не менее острой, не менее политической, чем "Времена", поверьте мне.

2. К сожалению, нет. Это не я прекратил эти публикации, а главный редактор Esquire, что-то ему, видимо, не понравилось. Это он прервал наше сотрудничество, он имеет на это право – на то он главный редактор. Пока других предложений от него не было.

Я это объяснял много-много раз, попробую еще раз. Согласно устным договоренностям, которые возникли еще на заре, когда только рождалась Академия Российского Телевидения, было так - три федеральных канала по очереди показывают церемонию ТЭФИ: "Первый канал", "Второй канал" и "Четвертый канал" (тогда это было ОРТ, РТР и НТВ), и так оно шло. Мы постепенно стали понимать, что это не очень рейтинговая штука, что зритель не очень-то смотрит эту программу, и поэтому стали показывать ее довольно поздно, а не в прайм-тайм. Примерно 2 года тому назад была очередь "Первого канала", и "Первый канал" в лице Константина Эрнста заявил, что грядут выборы осенью – мы будем абсолютно забиты, дайте нам возможность не показывать церемонию, потому что мы просто не сможем справиться с таким объемом работы. Мы согласились, и тогда канал СТС выразил готовность транслировать это. Это был год, когда были выборы в Государственную Думу. На следующий год были президентские выборы, поэтому анонлогичная ситуация повторилась, и опять церемонию транслировал СТС. Потом из состава учредителей вышел канал НТВ, но это отдельный разговор, сейчас я не буду касаться этой темы. Потом, после ТЭФИ прошлого года, ВГТРК не вышел из состава, но занял такую позицию, что мы не выходим, но и не участвуем – странная позиция; и оставался только "Первый канал", который сказал, что в такой ситуации не будет транслировать ТЭФИ – это было бы смешно. У меня есть основания надеяться, что в следующем году все будет нормально, мы вернемся к этой практике, но пока — дела обстоят вот так.

Нет, конечно. Архив - он и есть архив.