Начну с конца. Абсолютной независимости СМИ не существует в природе, как не существует в природе дистиллированной воды или химически чистого стопроцентного железа. Абсолютная независимость СМИ существует только в учебниках факультета журналистики. И то, этим учебникам не верят уже третьекурсники. На первом, втором курсе еще, может быть, верят, а к третьему курсу факультета журналистики люди уже сами начинают сотрудничать со средствами массовой информации, набираются опыта и понимают, что в реальной жизни, конечно же, независимость СМИ бывает ограничена огромным количеством разного рода вещей. Не буду сейчас приводить их перечень, потому что, в общем, он понятен. Для телевидения – это хотя бы его величество рейтинг. Мне ужасно хотелось бы сделать какую-нибудь передачу, например, снять информационно-аналитическую или просветительскую историко-культурную передачу или какое-нибудь замысловатое документальное кино. Но коммерческий отдел мне скажет: "Евгений Алексеевич, у нас такое ощущение, что такая передача не соберет рейтинг. А ведь она стоит больших денег". Вот вам и ответ.

Опять-таки вопрос: как понимать независимость средств массовой информации? Я понимаю это все-таки как независимость от государства. И так это понимают на Западе. Когда говорят "независимое СМИ" - independent media – имеют в виду media, которые не находятся под контролем государства.

Зависела ли политика канала от взглядов собственника - да, безусловно, зависела. Другое дело, что команда журналистов, которая создавала НТВ, грубо говоря, сама нашла себе собственника. Когда НТВ существовал как прожектерская фантазия, как смелая, но абсолютно неосуществимая, как нам казалось, идея, разумеется, мы думали о том, чтобы найти такого человека, который будет это финансировать, чтобы он придерживался либеральных взглядов на жизнь в стране и в остальном мире. Поэтому мы не случайно пришли именно к Гусинскому, а не к кому-то еще. Гусинский во многом отличался от остальных своих коллег по цеху - от первых российских высоко поднявшихся крупных бизнесменов (тогда еще слово "олигарх" было не в моде). Он уже зарекомендовал себя и на медийной площадке, потому что на его деньги стала выходить великолепная газета "Сегодня". Тогда, в начале 1993 года, это была горячая новость, весной 1993-го газета "Сегодня" уже была на рынке, в киосках, там собрались лучшие журналистские силы Москвы, в том числе, несколько ярких журналистов ушли в эту газету от Третьякова из "Независимой газеты". Кого там только не было: и Пархоменко, и Леонтьев, и Татьяна Малкина, и Михаил Соколов. Другое дело, что потом они все как-то разбежались, но поначалу там был уникальный журналистский коллектив, только из мира печатных СМИ.

Нам всегда было просто находить общий язык. У нас никогда не было фундаментальных мировоззренческих противоречий. Я бы не смог работать с собственником, который был бы антисемитом, антизападником или сталинистом. У меня есть какие-то культурно-исторические маркеры, которые для меня являются определяющими. Я не люблю антисемитов, я не люблю сталинистов, я убежденный западник. И в этом смысле мне с Гусинским всегда было легко работать.

Что касается того, кто определял политику НТВ - это зависит от того, что понимать под политикой. Политика телеканала на самом деле многослойна и состоит из множества разных элементов. Есть информационная политика, есть политика кинопоказа, есть программная политика. Есть политика в области public relations, определяющая то, как мы позиционируем себя в отношениях с внешним миром, с печатной прессой, которая про нас пишет. Есть рекламная политика – как мы продаем рекламу: создаем свое предприятие по продаже рекламы или обращаемся за помощью к одному из рекламных агентств. Разные вопросы решались по-разному.

Вопросы, которые находились в экономической плоскости (например, вопросы, связанные с рекламной политикой), конечно же, решал собственник вместе с топ-менеджментом канала. Я не сразу попал в ряды топ-менеджеров, я был одним из создателей и учредителей НТВ, но существенной роли в управлении каналом не играл, это пришло со временем. Однако я всегда был не чужд определению информационной политики канала, программной политики (какое кино лучше покупать, какие передачи создавать на канале, а какие - покупать на стороне) и кадровой политики (каких журналистов приглашать на канал, каких нет).

Конечно, в первые годы мой голос был совещательным. Все-таки первую скрипку играл Игорь Малашенко. У меня по-разному складывались отношения с Игорем, иногда доходило чуть ли не до ссор, но он бесконечно талантливый человек как менеджер, как знаток телевидения, современной политики и политологии, практической политики и прикладной политологии. Конечно, он большая величина, и без него никогда бы не было НТВ. Не было бы НТВ, конечно, и без Гусинского, без тех денег, которые он вложил в создание канала. Без остальных - Добродеева, вашего покорный слуги, кого-то еще, без любого из нас - могли бы обойтись, но не будь Малашенко, ничего бы и не сложилось. Конечно, его слово во многих вопросах было решающим, у него был очень высокий авторитет.

Нам было очень просто работать, потому что у нас было две очень важных составляющих. Во-первых, что касается вещательной политики - мы исходили из того, что мы являемся вещательным телеканалом, и на первых порах одна из главных причин взлета и колоссального успеха НТВ состояла в том, что мы позиционировали компанию как вещательную. Это компания, которая сама не производит продукцию, за исключением новостей (как, собственно, это обычно делается в больших западных телекомпаниях до сих пор). То есть компания вещает приобретенный продукт. Мы выбираем оптимальный продукт, который есть на рынке, стараемся купить самые лучшие сериалы, самые хорошие фильмы, самые развлекательные из развлекательных программ, а сами делаем только новости. И выстраиваем очень жесткую сетку вещания с почасовым шагом. Сейчас все так работают, и даже трудно себе представить, что может быть по-другому. Теперь у всех каналов почасовой шаг, иногда этот час может сдваиваться и даже страиваться, особенно если в выходной день показывают художественный фильм, который идет в эфире два с лишним часа плюс реклама, в сетке вещания это занимает три часовых слота. У нас тоже такое бывало, но, в принципе, мы исходили из того, что есть почасовой шаг, и телезритель должен, даже не заглядывая в программу передач, понимать, что в семь будут новости, в восемь – кино, в десять – опять новости, в одиннадцать – сериал, в двенадцать – новости.

В те времена это тоже было совершенно революционное событие. Я очень хорошо помню, что нормальному обывателю, среднему российскому телезрителю подчас невозможно было сориентироваться в программах первого и второго каналов (тогда они назывались "Останкино" и РТР), не имея на руках какого-нибудь телегида, программы передач на неделю. А НТВ в этом смысле предложило очень простой принцип программирования, который люди быстро подхватили. Им уже не нужно было никуда заглядывать, например, они знали, что гарантированно в восемь часов вечера, после наших первых новостей, они посмотрят какой-нибудь хороший фильм, как правило, западного производства. В то время западное кино было очень востребовано на экране, потому что проката просто не было, DVD еще не существовало, видео продавалось только в каких-то палатках сомнительного вида - пиратское, очень плохого качества. А тут НТВ предложило сравнительно современное хорошее американское, английское, французское кино идеального качества, с прекрасным переводом. Это был хит. И люди знали, что обязательно что-нибудь покажут. Потом опять шли новости, после новостей обязательно сериал и конечные новости, которые все это закрывали.

Во-вторых, у нас был очень четкий подход: нет таких новостей, про которые мы не можем рассказать. В информационной политике важно было давать адекватную информационную картину дня. У нас никогда не было подхода к новостям в духе "это даем, это подумаем, это замолчим, про это рассказывать невыгодно". Мы не занимались этой информационной алхимией, которая, увы, была фундаментальной особенностью советского телевещания и которая, как я понимаю, сейчас опять поднялась в полный рост на государственных каналах уже постсоветской России. Когда журналисты пытаются расставить новости так, чтобы выгодные и приятные высокому начальству новости стояли в верстке повыше, а неприятные - пониже, какие-то новости вообще игнорируются, а какие-то препарируются таким образом, чтобы они не выглядели уж очень неприятными, некомплиментарными и так далее.

Мы давали новости как есть. Есть десять основных событий, о которых говорят люди, которые лежат на поверхности, про которые нельзя не сказать сегодня, - мы их все давали. Выстраивали некий приоритетный ряд - что на первом месте, что на втором, что на третьем. Наше отношение к этим новостям проявлялось только в том, какую новость мы сообщаем первой. Но это как в газете: главное идет на первой полосе, в этом и заключается позиция редакции - что мы выносим на первую полосу, что мы выносим в новостях на первое место. Это определялось на летучке, на которой самым главным начальником иногда был главный редактор, иногда - его заместитель, так как у главного редактора новостей такая работа, что иногда нужно больше заниматься разными представительскими функциями, чем непосредственно работой в редакции.

Чаще это был заместитель главного редактора, иногда только один ведущий новостей (они работали по неделям, чередуясь на вечерних новостях). Татьяна Миткова и Михаил Осокин со своими коллегами писали первый вариант верстки дневного выпуска. В течение дня верстка несколько раз менялась: сначала это был план, просто перечень тем в произвольном порядке, потом первый вариант верстки, потом второй и окончательный - для эфира.

Конечно, скучаю. Потому что это была моя компания, которую я создавал, в которой я был одним из руководителей, миноритарным акционером, наконец. Это было мое любимое детище, мой дом родной. Как же не скучать. Это была моя молодость. Да, скучаю, а как вы хотели? Я живой человек.

Программа "Итоги", кстати, возникла не на НТВ, НТВ ее получило вместе со мной. Она возникла в недрах телекомпании "Останкино", еще когда ею руководил покойный Егор Владимирович Яковлев, в главной редакции информации, которая сейчас опять называется программа "Время" (тогда был недолгий период, когда решили отказаться от названия "Время", и выходила просто вечерняя информационная программа в 21 час).

"Итоги" создавали Егор Владимирович Яковлев, Олег Борисович Добродеев, ваш покорный слуга и Игорь Малашенко (который, кстати, тогда тоже работал в телекомпании "Останкино", он был первым замом у Егора Яковлева), плюс многочисленные журналисты, режиссеры, редакторы, операторы. Потом почти весь творческий коллектив "Итогов" перешел с Первого канала на НТВ. Только один человек не пошел - Ирина Леопольдовна Терешкина, женщина немолодая, всеми своими корнями связанная с Первым каналом, с коллективом, который работал с середины 1960-х годов, когда была еще "Эстафета новостей" во главе с покойным Юрием Фокиным, легендарным телеведущим, которого потом выжили из профессии; она не смогла уйти, очень сокрушалась по этому поводу, очень жалела, но не смогла так резко поменять свою судьбу. И я никогда на нее за это не обижался.

Цель программы "Итоги" - подвести итоги недели. Каждый день есть по 10-15-20 новостей, иногда эти новости связаны друг с другом, это может быть целая история, которая развивается на протяжении недели, и ее нужно обобщить. А подчас может быть просто какая-то важная новость, которая проскочила незамеченной в один из дней, не была освещена достойным образом, а после двух-трех прошедших дней ты начинаешь понимать, что это было знаковое событие, и оно еще вернется, аукнется. Некоторые события требовали анализа, пояснения, разъяснения того, что за ними стоит. Это была такая информационно-аналитическая итоговая передача, телевизионный еженедельный журнал, целью которого было объяснить, какие события, произошедшие на этой неделе, будут определять жизнь страны, народа, зрителей в ближайшие недели, месяцы, годы. Объяснить, что означают некоторые события, которые остались загадочными, непонятыми.

К середине 1993-го года еще не было НТВ, а программа "Итоги" уже гремела. Я помню, что мы устроили первую годовщину программы "Итоги", наше редакционное начальство раскошелилось, и мы закатили по тем временам роскошный банкет в ресторане Дома архитекторов. Тогда еще в Москве не было хороших ресторанов, а там еще с советских времен сохранился уютный и достаточно большой ресторан. Мы обзвонили разных политиков, государственных чиновников и пригласили их прийти на этот банкет. Поверьте, нам это представлялось даже некоторым озорством. И вдруг практически все приглашенные пришли - начиная от тогдашнего вице-президента Руцкого и главы администрации президента Сергея Филатова и заканчивая только что ушедшим в отставку премьер-министром Егором Тимуровичем Гайдаром. Из приемных, из аппаратов, от охраны посыпались звонки: а куда приходить, куда приезжать, кто встретит, какой подъезд? Мы были в шоке, потому что только тогда осознали, что мы-то, оказывается, такие важные! На этом банкете собралась половина политической Москвы, чтобы чокнуться с нами и выпить рюмку за первую годовщину.

Поэтому программа "Итоги" в некотором смысле была сама по себе, и Гусинский изначально очень трепетно к ней относился. Он понимал, что это уже состоявшаяся передача, он старался выстраивать со мной весьма уважительные отношения. Потом мы сблизились, перешли на "ты", я для него стал Женя, он для меня - Володя, но это случилось уже спустя годы. А поначалу, в первые месяцы нашей совместной работы, он очень деликатно и уважительно выстраивал отношения со мной, потому что, наверное, понимал: если что, Киселев встанет, скажет "спасибо" и уйдет вместе со своей программой либо обратно на Первый канал, либо еще куда-то. Гусинский понимал, что программа и ее ведущий – это дорогой и очень ценный актив, за который надо держаться.

1. Нет, это не совсем так. Это аберрация исторического зрения - историческая информация с течением времени неизбежно искажается. Когда я в свое время пришел в Институт стран Азии и Африки МГУ на историко-филологический факультет (я был студентом исторического отделения), самая первая лекция в моей жизни, которую мне прочитали чуть ли не первого сентября, была посвящена как раз проблеме искажения исторической информации во времени. Тогда мне эта тема показалось совершенно скучной, непонятной и неувлекательной.

Представим себе, что с тех времен, с 1993-го года, в результате какого-нибудь глобального катаклизма до наших потомков, которые будут жить спустя столетия, даже тысячелетия, дошла бы только подшивка прохановской газеты "День". И это был бы единственный источник по русской истории начала 1990-х годов. Представляете себе, какой бы вид имели исторические труды, которые спустя несколько тысячелетий рассказывали бы историю 1990-х? Это к вопросу о том, как искажается информация.

Гонения на нашу команду начались раньше, после того, когда мы распечатали тему ельцинской "семьи", этой небольшой, плотно сбитой, тесно спаянной политическими и деловыми интересами команды людей из ближайшего окружения президента, которые фактически узурпировали власть в стране. Во всяком случае, если и не узурпировали власть, то оказывали решающее влияние на принятие важнейших политических решений, тем самым, по сути, изолировав президента от обратной связи с легитимными политическими институтами: правительством, парламентом, политическими партиями, оппозицией, наконец, независимыми средствами массовой информации. Премьер-министр Степашин, предложенный президентом и утвержденный парламентом, фактически был лишен возможности оказывать какое-либо влияние на формирование своего кабинета. Степашин сменил Примакова на посту премьер-министра, но состав его кабинета определялся другими людьми. Иногда решительным образом против воли самого премьер-министра. Мы начали об этом говорить в полный голос, и вот это, наверное, точка отсчета наших неприятностей.

Ну что мы могли рассказать про взрывы домов? Только то, что произошло. У нас не было другой возможности. Уже тогда, к сентябрю 1999-го года, власть стала стремительно захлопываться, информации о том, что происходит в Кремле, становилось все меньше и меньше. Другое дело, что уже в марте 2000-го года мы показали в рамках "Независимого расследования" Николая Николаева (это было нечто вроде ток-шоу, посвященного расследованиям громких уголовных дел или каких-то криминальных историй) программу, посвященную так называемому "рязанскому сахару". Это была история про то, как в Рязани милиция обнаружила заминированный дом, где в подвале лежали мешки с гексогеном и взрыватель на взводе, а потом вдруг было объявлено, будто это был не гексоген, а сахар, взрыватель был бутафорский и все это был не разоблаченный милицией теракт, а учения, которые проводила ФСБ.

В это версии было очень много слабых мест и очевидных "дырок". Именно об этом и была программа. Сейчас об этом есть даже отдельная статья в Википедии. Вся эта история про возможную причастность спецслужб к взрывам домов идет оттуда. Я даже больше скажу: нашумевший в свое время фильм, сделанный на деньги Бориса Березовского, о том, как ФСБ якобы взрывала Россию, на самом деле - не более чем добросовестный пересказ канвы программы Николая Николаева. В этой программе мы ничего не утверждали, а просто говорили, что в этой истории про якобы состоявшиеся учения есть масса нестыковок, масса вопросов без ответов, сомнений - не более того. Однако понятно было, к чему мы клоним, на что намекаем. Конечно же, в Кремле от этой передачи слезами умиления не умылись.

Но здесь нужно понимать одно: политическое решение о том, что НТВ тем или иным образом должно быть взято под контроль государства, было принято примерно тогда же, когда было решено двигать Владимира Владимировича Путина в президенты. В некотором смысле старое НТВ было обречено с весны – начала лета 1999-го года. Валентин Юмашев и Татьяна Дьяченко изначально были сторонниками того, чтобы преемником Ельцина стал Путин. Собственно, именно поэтому был организован широкомасштабный политический саботаж деятельности правительства Сергея Степашина, который к тому же не имел большого опыта соответствующей работы (он тоже был из органов и имел только опыт управления ФСК, предшественницы ФСБ, и Министерством юстиции Российской Федерации). Это была интрига: Ельцин должен был увидеть, что Степашин не справляется с обязанностями премьер-министра.

В общем, премьера из Степашина не получилось, но ему в этом очень помогли. Но Ельцин не был марионеткой в руках "семьи". Несмотря на болезнь, несмотря на то, что он фактически был отрезан от многих источников информации, мнений, оценок, несмотря на то, что он уже потерял вкус к власти и не стал бы за нее цепляться, искренне желая отдохнуть и наконец-то пожить жизнью счастливого пенсионера, он все-таки мог в любой момент стукнуть кулаком по столу и сказать: "Что это вы мне тут, понимаешь, подсовываете?" И все прекрасно понимали, что стоит Ельцину сказать: "А ну-ка, готовьте мне указ", - указ будет.

Поэтому Александр Стальевич Волошин - царедворец высшей пробы, несмотря на то, что он никогда не был ярким оратором и его единственное на моей памяти публичное появление в Совете Федерации, когда он выступал перед сенаторами, уговаривая их проголосовать за отставку тогдашнего генпрокурора Скуратова, было полным фиаско с точки зрения публичной политики. Но он был совершенно непревзойденный серый кардинал, который мастерски сумел подвести Ельцина, разумеется, с помощью лично близких президенту Юмашева и Дьяченко, к тому, что он назначил премьер-министром и своим преемником Путина, а не кого-то еще. Повторяю главное: гонения на команду начались после того, как мы начали рассказывать историю о том, как в действительности принимаются важнейшие политические решения в стране. Примерно тогда же была предопределена наша участь. Потому что в ответ на это "семья" по сути решила уничтожить НТВ. А уже дальше решался вопрос, как это сделать, потому что были возможны разные сценарии и разные варианты. Я, возможно, даже не знаю всех вариантов и сценариев до сих пор, да и не хочу знать.

2. Понимаете, средства массовой информации не всемогущи. Как бы объективно мы ни освещали те или иные события, они все равно происходят и продолжают происходить. Мы старались максимально объективно работать и в первую, и во вторую чеченские войны. За это нас и били, потому что многим хотелось, чтобы мы только пели осанну одной стороне конфликта. Мы показывали войну с другой стороны, изнутри. И если корреспондент НТВ вел репортаж, находясь на противоположной стороне линии фронта, это совершенно не означало, что он автоматически становился участником чеченских военизированных сепаратистских сил. Он просто находился там и старался рассказывать о том, как это видится с другой стороны. Мне до сих пор не стыдно за то, как мы тогда работали. И в 1994-м, в январе, когда первая чеченская война только-только началась, и осенью 1999-го. Были, конечно, и ошибки, бывало, что в эфир попадала непроверенная, неподтвержденная информация, но в общем и целом мы работали честно и рассказывали как есть о том, что происходит на Северном Кавказе.

И встречный вопрос: Руслан, вы знаете, продолжается конфликт или нет? Смотря по какой версии. По официальной версии, война в Чечне уже давно закончилась, на Кавказе тишь, гладь да божья благодать. Только вот иногда случаются террористические акты, откуда-то (непонятно откуда) возникают целые отряды боевиков, которые совершают какие-то рейды, диверсии, на кого-то нападают, кого-то обстреливают, убивают, берут в заложники. Вопрос - все это продолжение тех конфликтов или новый конфликт?

У меня нет ответов на эти вопросы, я работаю в Киеве, на крупнейшем украинском телеканале "Интер" уже почти три года и, откровенно говоря, слежу только за российской макрополитикой, стараюсь разбираться только в очень громких и крупных новостях, которые приходят из Москвы. А за всем потоком информации, который проходит через новостные ленты, я просто физически уже не успеваю следить.

Во-первых, спасибо за добрые слова.

2. История не знает сослагательного наклонения, но я думаю, что новая власть не могла обойтись без того, что вы называете реформированием. Для установления путинского режима тотальный контроль над крупнейшими телевизионными каналами был абсолютно необходим. Хотя, с точки зрения завоевания и удержания власти, обладание НТВ не было обязательным условием. Несмотря на то, что НТВ не поддерживало Путина, совокупной мощи двух государственных каналов - ОРТ и РТР (нынешних Первого канала и "России-1") - Путину вполне хватило бы для того, чтобы весной 2000-го года победить на выборах в первом туре.

Поэтому если бы НТВ продолжало оставаться независимым от государства каналом, если бы оно по-прежнему принадлежало Гусинскому и там по-прежнему работали бы Киселев, Сорокина, Парфенов, Миткова и прочие, прочие, прочие, все равно Путин побеждал бы на президентских выборах, а "Единая Россия" - на парламентских. Может быть, просто не с таким блеском.

Но атмосфера в стране была бы чуточку иной, хотя бы потому, что была бы трибуна для выражения мнения оппозиции. Невозможно было бы так нахально врать, замалчивать то, что происходит в стране. Нельзя сказать, что у нас в России вообще нет независимых, свободных, критически настроенных средств массовой информации. Они есть. Есть газеты, журналы, ресурсы в интернете. Но в то время телевидение еще более серьезным образом превосходило любое другое СМИ по своему влиянию на умы избирателей, по своей способности формировать общественное мнение.

Просто, если предположить такое, в стране была бы чуточку другая атмосфера, не такая затхлая, не такая душная. Но думаю, что она все-таки была бы не такой, как в 1990-е годы.

3. Мы обсуждали с ним один проект, но дальше обсуждения пока дело не пошло. Возможно, мы еще сделаем что-нибудь вместе, но пока я говорю об этом очень осторожно. Недавно мы встречались в Лондоне (я был там по своим делам, а он на лондонской книжной выставке) и вскользь поговорили об одном проекте, который обсуждаем уже давно. Сразу говорю, что это украинский проект, он задумывается здесь, в Киеве. Состоится он или нет - пока не знаю. Может быть, еще когда-нибудь что-то придумаем.

1. По порядку, несколько замечаний. Во-первых, когда кажется, креститесь усердно.

Во-вторых, я никогда не признавал, что в 1996 году шел на какие-то кулуарные сделки в ущерб объективной подаче новостей. Давайте не будем передергивать.

Да, действительно, в 1996 году наши симпатии были на стороне Ельцина. Но не будем забывать, что это была весна 1996-го - прошло всего 4,5 года после того, как коммунисты лишились власти. И коммунисты были тогда не такие ручные, прикормленные, обросшие всевозможными бизнес-интересами, оценившие всю прелесть пребывания в легальной парламентской оппозиции, ставшие частью путинской системы, как сейчас. Это были совершенно другие коммунисты, совершенно другой Зюганов. Это были злые голодные волки, рвавшиеся к власти, мечтавшие о реванше, готовые залить страну кровью, готовые начать сажать и расстреливать своих политических оппонентов. Я совершенно не сомневаюсь в том, что, если бы тогда коммунисты дорвались до власти, Россия бы умылась кровью. Поэтому это был тот момент, когда в работе журналистов не только НТВ, но и большинства средств массовой информации гражданские чувства вошли в конфликт с требованиями журналистской сбалансированности. Да, мы поддерживали Ельцина, я об этом не жалею и не стыжусь этого, потому что мы были перед выбором: или Ельцин, или коммунистический реванш. Коммунистический реванш - я по-прежнему убежден в этом - был бы для России страшным злом.

Конечно, мы за это дорого заплатили, и потом это пришлось расхлебывать. Хотя самые большие ошибки были допущены не тогда, а чуть позже, когда очень многие средства массовой информации стали воспринимать власть, Кремль и президентскую администрацию как своих ребят и единомышленников, некоторые слишком сблизились с властью. Это скорее касается не НТВ, а других персонажей - не хочу называть фамилий, не хочу никого обижать. Но именно в то время, когда Чубайс был главой президентской администрации, а потом его на этом посту сменил Юмашев, в конце 1996-го, в 1997-м, в начале 1998-го года были очень известные российские журналисты, в том числе и на телевидении, либералы и демократы по общим убеждениям, которые, тем не менее, настолько крепко связали себя с той властью, что до сих пор никак не могут обрести былую независимость и по-прежнему порой ставят лояльность Кремлю выше совершенно очевидных вещей, закрывая глаза на реалии сегодняшней жизни. Они по-прежнему оправдывают выбор Путина и говорят, что другого выбора тогда в стране не было.

Возвращаясь к 1996-му году. К сожалению, тогда не было интернета, не было YouTube, едва ли можно найти образцы репортажей наших корреспондентов, освещавших предвыборную кампанию 1996 года, но, тем не менее, при том, что наши симпатии были на стороне Ельцина, мы давали слово Зюганову. Он приходил ко мне и в "Итоги", и в "Герой дня". Упомянутый в другом вопросе Евгений Ревенко (тогда он действительно работал на НТВ, причем отлично работал, первую свою ТЭФИ он получил именно как лучший корреспондент НТВ) был аккредитован при зюгановском штабе. Не проходило ни одной недели, чтобы он не делал большой репортаж в "Итогах" о том, как прошла очередная неделя предвыборной кампании коммунистов.

У нас был даже Горбачев. Многие сейчас уже не поймут, что это тогда значило. Зюганов был главным соперником Ельцина на выборах 1996 года, но когда Зюганов приходил на НТВ, в "Итоги", в другие программы, это не вызывало раздражения Кремля. А вот единственное десятиминутное появление в программе "Герой дня" Михаила Сергеевича Горбачева, который тогда тоже участвовал в президентских выборах (ему не нужно было этого делать, потому что он набрал так мало голосов, что это было просто унизительно), вызвало открытое раздражение и даже негодование в Кремле. "Как вы можете этого человека приглашать на свой канал?!" Но, тем не менее, мы пригласили, хотя, конечно, никаких шансов на выборах у него не было.

Мы обо всех говорили, всем давали слово, всех приглашали, работали честно и благородно. Мне совершенно не стыдно за 1996 год. Повторяю, главное, что коммунисты не пришли к власти, и если мы этому поспособствовали, то это очень даже хорошо. И слава богу, что так получилось. Но самое главное состоит в том, что — я об этом уже много раз говорил — те выборы выиграл сам Борис Николаевич Ельцин. Он продемонстрировал невероятную политическую волю к победе, он вдруг воспрянул, он начал вести предвыборную кампанию, мотаться по стране, выступать на митингах, с больным сердцем плясал на концертах в свою поддержку в тридцатиградусную жару. Наши молодые корреспонденты, сопровождавшие его в этих турне, до сих пор вспоминают, как они валились от усталости где-то под кустами прямо на газон, чтобы немножко поспать перед началом очередного предвыборного митинга или концерта, а "дедушка" — хоть бы хны. Он создавал информационные поводы, принимал смелые решения, короче, если бы он всего этого не делал, никакая поддержка СМИ ему бы не помогла.

Что касается последней части вопроса, то я уже сказал: политику НТВ я бы менять не стал. Я уже говорил выше о том, какой была эта политика.

Что такое социальная ответственность телеканала и ведущего? Простите меня, но это какая-то демагогия. Существует закон "О средствах массовой информации". Существует Конституция. Понятно, чего не должны делать СМИ: они не должны передавать в эфир непроверенную, не соответствующую действительности информацию, не должны вторгаться в частную жизнь граждан и нарушать тайну этой самой частной, личной жизни, за исключением тех случаев, когда это не входит в противоречие с фундаментальными интересами общества. Можно показать снятый скрытой камерой момент, когда какой-нибудь человек из власти получает взятку или кутит неизвестно на какие деньги в дорогом ресторане, где один обед стоит больше, чем вся его месячная зарплата (впрочем, чиновники сейчас уже не стесняются ходить в дорогие рестораны, при Ельцине стеснялись, а при Путине их благосостояние так возросло, что можно и в самые дорогие новиковские заведения заглядывать без зазрения совести).

Что касается социальной ответственности, социальная ответственность любого СМИ заключается в том, чтобы не оскорблять никого, не распространять ложную информацию, которая наносит ущерб чести, достоинству и деловой репутации человека, не разжигать национальную, религиозную, классовую ненависть, не призывать к антиконституционным насильственным действиям по свержению власти. Вот чего не должны делать СМИ. В новейшее время добавилось еще одно – не способствовать террористической деятельности.

Не буду это комментировать, но вообще отношусь я к данному моменту очень скептически. Я человек законопослушный: раз в законе что-то написано, надо это исполнять, но у меня много вопросов к неоднократным попыткам менять действующее законодательство о СМИ, которое, слава богу, в общем и целом остается таким, каким оно было и в 1990-е годы. Хорошо, что многие попытки "улучшить" этот самый закон о СМИ ничем не закончились.

Повторяю, социальная ответственность любого средства массовой информации состоит в соблюдении ограничений, которые накладывает на любое СМИ, на любой телеканал действующее законодательство, набор этих ограничений очень простой и понятный.

Что же касается владельцев, то Владимир Александрович Гусинский начинал как банкир. С самого начала все, что мы давали в эфире НТВ про его банк - это прямую коммерческую рекламу банковских услуг, которые предоставлял населению "Мост-банк". На НТВ была реклама и других банков. Гусинский с самого начала понял, что самый лучший способ себя скомпрометировать - завести себе средство массовой информации и начать его использовать в сиюминутных узкокорыстных целях. Другое дело, что его недоброжелатели и недоброжелатели канала, разумеется, стали обвинять его во всяческой корысти и усматривать где-то между строк наших репортажей то, чего не было. Но так устроена жизнь. В жизни очень много зависти, и чем успешнее ты работаешь, тем чаще неприятно удивляешься тому, сколько у тебя завистников, как много твоих вчерашних друзей, коллег, единомышленников, оказывается, завидуют тебе черной завистью, которая периодически выплескивается на страницы СМИ. Кстати говоря, в эти дни я в очередной раз выслушал в свой адрес порцию разного рода ухмылок, словесных насмешек, прямых оскорблений от людей, от которых я этого никогда не ожидал. Тем не менее, собаки лают - караван идет.

А что касается политики собственников канала по отношению к своему каналу – я повторяю: когда Гусинский был еще в первую очередь банкиром, он понимал, что со своими media надо обходиться аккуратно и бережно. Желательно их вообще руками не трогать, но если трогать, то только со всеми предосторожностями, только "в белых перчатках".

В какой-то момент Гусинский понял, что СМИ с появлением спутникового телевидения, с развитием сетевого телевещания могут стать очень прибыльным бизнесом. Есть традиционное вещание - например, НТВ, которое вещает из Москвы, затем этот сигнал ретранслируется по стране. А есть сетевое вещание, это большая сеть независимых друг от друга телестанций, которые объединены общей программной политикой, централизованно получают телевизионный продукт, а дальше, в зависимости от местных условий, решают, как составлять программу вещания. Например, СТС и ТНТ - типичные образцы телесетей.

Когда все это стало развиваться, когда начал бурно развиваться интернет и каналы перешли на цифровое вещание, Гусинский понял, что, возможно, будущее за бизнесом в области средств массовой информации, и, не отказываясь от банка, с головой ушел в медиа-бизнес. Он уже тогда прекрасно понимал, что прибыльной, успешной, рейтинговой может быть только та компания, которая работает честно и благородно (в том числе, в информационном плане), а не используется как "информационная заточка". Я сознательно цитирую Олега Борисовича Добродеева, термин "информационная заточка" принадлежит именно ему.

Я напомню, что Добродеев, если называть вещи своими именами, просто дезертировал с НТВ, понимая, что грядут тяжелые времена, что на компанию пойдет тяжелый наезд со стороны власти и придется выбирать - либо сохранить свою карьеру, либо остаться в компании. А он по воспитанию и происхождению все-таки мятущийся интеллигент. Тогда еще он не набрался привычек циничных аппаратчиков, которым всегда было откровенно наплевать на свою репутацию — лишь бы были власть и деньги, ему нужно было и в карету сесть, и на трамвае прокатиться, ему важно было оправдать свой уход. Вот он и придумал и озвучил публично версию, что ушел якобы потому, что "не вынесла душа поэта", не смог он терпеть того, что созданная им информационная служба стала, мол, использоваться владельцем как "информационная заточка". На самом деле, перейдя с НТВ на ВГТРК, он благополучно превратил службу информации Российского телевидения в "информационную заточку" таких размеров, которая никакому Гусинскому и не снилась.

Гусинский очень хорошо понимал, что, если начать использовать компанию как "информационную заточку", зритель потеряет доверие и просто уйдет, упадет рейтинг, будут чудовищные репутационные, а в итоге и рекламные потери.

2. Если бы я был политиком, я, быть может, и занялся бы реализацией идеи объединения людей вокруг какой-нибудь светлой идеи. Уж точно без пропаганды в советском стиле, потому как не люблю ее, хотя, надо признать, советская пропаганда была порой очень эффективна. Но в мои планы это не входит. В мои планы входит продолжать успешно работать на Украине, возможно, придумывать какие-то новые проекты, тяжелые форматы, как-то еще отличиться, может быть, в новых жанрах.

Я не думаю, что в России в ближайшие годы и даже десятилетия произойдет что-нибудь хорошее. Скорее всего, будет еще от шести до двенадцати лет путинского правления, а там, глядишь, еще на двенадцать лет вернется Дмитрий Анатольевич. Ли Куан Ю лет 30 правил в Сингапуре, 30 лет правил Мубарак в Египте. Чем Россия хуже? Этот действующий тандем тоже, может быть, лет 30 продержится. 12 лет прошло, еще лет 18 – запросто, почему бы и нет.

Патриотизм – это хорошая идея. Но что надо понимать под патриотизмом? Для меня здоровая версия патриотизма – это желать, чтобы народ в России стал жить лучше, как в Америке, в Швейцарии или в Эстонии. Чтобы хотя бы дороги были нормальные, а менты вели себя так, как полицейские в Грузии. Ведь это решаемая проблема. На Украине сейчас отменяют техосмотр и доверенности на вождение автомобилей. Скоро частным водителям (не перевозчикам) можно будет ездить по Киеву, не имея талона техосмотра на лобовом стекле. Посчитали, и выяснили, что от технических неисправностей транспортных средств происходит всего 0,3 процента аварий. И решили: а давайте-ка сделаем гражданам подарок, отменим техосмотр, чтобы было меньше коррупции в отношениях между гражданами и милицией, чтобы жизнь автолюбителей стала чуть-чуть проще. И заодно отменим так называемые путевые листы и доверенности. Если у кого украли машину – пусть объявляет ее в розыск. Если машина будет в розыске, тогда ее нельзя водить. У преступников, которые ездят на угнанной машине, с доверенностями, как правило, как раз все в порядке. Вот если бы потихонечку строили бы страну, где было бы удобно, легко и комфортно жить - это был бы неиссякаемый источник для гордости и патриотизма. А когда я слышу, что у нас собираются запретить Живой журнал, запретить Skype (с помощью которого огромное количество людей бесплатно общается с родными, живущими или работающими за границей), запретить Gmail – самую эффективную почту из существующих, то такой страной что-то не очень хочется гордится.

1. Я отношусь к породе людей, которые живут сегодняшним и завтрашним днем. Я предпочитаю плотно закрывать дверь в прошлое. Во всяком случае, когда это касается негативных эмоций. Я не люблю вспоминать, как мне было тяжело психологически и даже физически, как я переживал этот скандал. Как-то пережил. Да, было тяжело. Подробно рассказывать об этом не хочется. Вот сейчас я сижу, с вами разговариваю в своем кабинете в городе Киеве, у меня интереснейшая работа, несколько проектов, рейтинговая программа в прямом эфире, в прайм-тайм, на самом большом канале, кто только из украинских политиков не перебывал у меня в гостях. У меня полнокровная, бурная, интересная жизнь политического телеаналитика, замечательная команда, со мной работают хорошие журналисты и просто симпатичные люди. У меня замечательный вид из окна, в Киеве весна, распускаются деревья, по улицам ходят красивые девушки и мне улыбаются - все отлично и замечательно. И о том, что было десять лет назад в эмоциональном плане, я стараюсь не вспоминать.

2. Для того чтобы загадать одно любое желание, совершенно не нужно позволение внеземных сил. Вот если бы внеземные силы позволили этому желанию сбыться, тогда я сказал бы, наверное, что хочу уехать на несколько лет в кругосветное путешествие. Это, быть может, самая большая моя мечта: ни от кого не зависеть, просто бесцельно путешествовать по всему миру, открыть себе многоразовые визы в те страны, в которые без визы въехать невозможно, хотя российского гражданина сейчас принимают без всякой визы уже в очень многих странах мира, включая Бразилию, Аргентину, Чили, многие азиатские и африканские страны. Уйти в такой вот творческий отпуск и года два-три спокойно путешествовать. Пожить в какой-нибудь стране - так, чтобы не торопясь, акклиматизироваться, присмотреться, пожить месяц-полтора, потом переехать в другую страну, затем в третью и вот так потихонечку объехать весь мир. И маршрут прокладывать при этом так, чтобы попадать во все страны в хорошее время года, когда не очень холодно и не очень жарко, - может быть, в какие-то страны лучше ехать зимой, потому что зимой они красивее. Хотя я не поклонник зимних видов спорта, и, если бы у меня была возможность жить там, где вечная весна, наверное, я предпочел бы жить именно в такой стране. Вот моя мечта. Но, к сожалению, это очень дорогое удовольствие. У меня никогда в жизни не было и уж точно не будет столько денег.

3. Она должна быть честной. Порядочной. Выбирайте одно из этих двух прилагательных. Очень часто говорят, что журналистика должна быть объективной. Нет, не должна. Интересна как раз субъективная журналистика. Наибольшей популярностью, в том числе, в интернете, пользуются журналисты, которые высказывают свое мнение и умеют его высказать в яркой, афористичной, остроумной форме. Люди зачитываются их материалами и комментариями, смотрят их передачи. Главное заключается в том, чтобы высказывать свое мнение, не навязывая его, и при этом сохранять честность или порядочность. Можно не скрывать свое отношение к событию, но нужно рассказать о нем все. Не умалчивай о каком-нибудь аспекте события только потому, что он не укладывается в схему, которую ты выстраиваешь. Скажи о нем все - все существующие точки зрения, в том числе и свою. Скажи: мне это событие по душе, мне этот поступок нравится, но есть люди, которым не нравится, есть такие, которые осуждают. Есть вопросы, есть возражения, сомнения - изложи их. Вот это будет честная, порядочная, идеальная журналистика.

4. Сложный вопрос. Он должен быть профессионалом в области телевидения или, во всяком случае, разбираться в нем не хуже профессионалов, как, например, Игорь Малашенко. Он никогда не был телевизионным журналистом, он философ по образованию, окончил философский факультет МГУ, писал диссертацию о политической философии Данте Алигьери. Затем работал в американистике, в Институте США и Канады, потом перешел в ЦК КПСС, потом – в администрацию президента Горбачева, где занимался внешней политикой. В какой-то момент он стал работать в пресс-службе Горбачева, и вот так, через эту пресс-службу, познакомился со мной, с Добродеевым, с Егором Яковлевым и в результате в конце 1991 года оказался на телевидении. Но, придя на телевидение, он начал его изучать, и смею вас уверить, что уже через несколько месяцев он разбирался в телевидении лучше многих людей, проработавших там долгие годы. Природу телевидения - экономическую, творческую, программную, вещательную, техническую - он знал не хуже профессионалов, которые работали в Останкино с младых ногтей. Профессионализм – обязательное условие. Я не верю, что менеджер широкого профиля сумеет быть более успешным топ-менеджером телеканала, чем профессионал.

Второе качество - порядочность. Просто человеческая порядочность. Я считаю, что это качество вообще остро необходимо и в большом дефиците у руководителей. Почему-то считается, что жесткий, требовательный руководитель должен быть при этом сволочью и подлецом. Я думаю, что порядочность никому не помешает.

Третье качество заключается в том, что руководитель должен уметь, с одной стороны, быть демократичным, потому что на телевидении невозможно иначе выжить. Телевидение - это очень демократичная организация, которая не терпит социальных условностей, барьеров, гонора, чванства, чинопочитания, поэтому телевизионный руководитель должен быть очень демократичным человеком. Но вместе с тем телевидение - это полувоенная организация, и руководитель должен уметь держать дистанцию. Это очень важное двоякое качество - умение быть демократичным и сохранять при этом дистанцию. Умение пошутить вместе с коллегами, посмеяться над самим собой, не бояться выставить себя объектом шуток своих подчиненных, но при этом не превратиться в посмешище, не перейти эту тонкую грань.

5. Я не совсем понимаю вопрос про политическое настроение, которое должно быть у журналиста. Желательно, чтобы настроение у него всегда было хорошее, потому что от журналиста всегда требуется необычайная работоспособность. Это тяжелая профессия, выматывающая и физически, и морально, порой высушивающая тебя к концу рабочего дня. Люди, у которых всегда хорошее настроение, легче переносят эти нагрузки.

А что касается политических взглядов, журналист может иметь какие угодно политические взгляды, главное - чтобы он на время работы убирал их подальше, во внутренний карман. Во всяком случае, он не должен их демонстрировать. Кто-то из великих американских телевизионщиков уровня Ларри Кинга или уже покойного Питера Дженнингса говорил: "Даже моя жена не знает, за кого я голосую на президентских выборах". Может быть, в этой фразе есть определенный полемический перегиб, но по идее должно быть так. Работая на телевидении, журналист по возможности должен скрывать свои политические взгляды, симпатии и антипатии. Как, например, Евгений Ревенко: мне он казался человеком, который никогда не уйдет работать на НТВ как государственное телевидение. Но я ошибся. Думаю, что как раз его личные политические взгляды и сыграли роль в принятии такого решения.

Наверное, да. Но поймите правильно, это не дало бы никаких революционных результатов. Да, в каких-то мелочах, в деталях, наверное, я бы поступил иначе. Есть старинная пословица преферансистов: знал бы прикуп - жил бы в Сочи. Знал бы, где упасть, – соломки бы подстелил. Конечно, были и ошибки, чего-то я сейчас бы не делал. Не пошел бы, наверное, как мне многие тогда советовали, в программу Сорокиной вести полемику с Кохом, потому что нельзя играть с наперсточниками в честную игру. Может быть, можно было провести какие-то более конструктивные переговоры в поисках компромисса. Мне часто ставят в пример Алексея Венедиктова, который сумел сохранить коллектив "Эха Москвы", основные программы и редакционную политику при новом собственнике - "Газпроме" (сейчас это вроде бы уже даже и не "Газпром", но это - отдельная история). Несколько лет назад даже я в определенный момент засомневался и заговорил, в том числе, и публично, о том, что, может быть, и можно было продлить существование того коллектива, который работал до 14 апреля 2001 года на канале НТВ, можно было обойтись без этого массового исхода, сохранить какие-то программы. Но поймите, никто бы не дал Шендеровичу, например, сохранить его программу "Итого". Во всяком случае, после нескольких первых выпусков так дали бы по рукам, что мало бы не показалось.

Оставаться на канале, но уже не генеральным директором, а главным редактором, не имеющим реальной власти, значит быть английской королевой, которая царствует, но не правит. Так было впоследствии в рамках проекта ТВС, когда я оставался главным редактором этого журналистского коллектива, но не имел абсолютно никакой власти, никаких рычагов управления. Это было одной из причин того, что проект провалился. Наверное, можно было сделать нечто такое. Предположим, Йордан был бы генеральным директором, а я при нем - главным редактором. Может быть, еще год-другой мы бы на канале поработали, до "Норд-Оста". Потом нас бы все равно разогнали бы, после ближайшего крупного политического кризиса, который мы начали бы освещать честно, непредвзято, со всех сторон, с предоставлением слова всем участникам процесса, всем сторонам, представителям разных точек зрения.

И в итоге пошли бы мы вслед за Борисом Алексеевичем, солнцем палимые. Или, может быть, нас бы погнали с канала тогда же, когда погнали Леонида Парфенова. Все равно мы были обречены, потому что не может играть общенациональная вещательная телекомпания по другим правилам, нежели играет вся система. Действительно, Венедиктову удалось сохранить "Эхо Москвы". Но, поверьте, Алексей Алексеевич не строит по этому поводу никаких иллюзий, "Эхо Москвы" не имеет того электорального ресурса, который имеет любая крупная телекомпания. Аудитория "Эха Москвы" несопоставима с аудиторией общенациональной телекомпании. Поэтому Кремлю даже выгодно закрывать глаза на всякие вольнодумные речи, которые льются в эфире "Эха Москвы", потому что это "Литературная газета" начала XXI века. С одной стороны, это отдушина для интеллигенции. С другой - декорация, которую можно предъявлять озабоченным иностранным визитерам, приезжающим, чтобы разобраться поподробнее - как там с гласностью и свободой слова на просторах путинской России. Пожалуйста, смотрите, вот у нас "Новая газета" имеется, есть журнал The New Times, есть еще кое-какие либеральные, достаточно вольнодумные публикации. В интернет - милости просим: в "Ежедневном журнале" или на "Гранях" чего только не прочитаете.

"Эхо Москвы" власть терпеть может. Я говорю это не в обиду коллегам, такова реальность (между прочим, я по-прежнему числюсь сотрудником этой радиостанции, просто временно нахожусь в творческом отпуске в связи с работой в Украине). "Эхо Москвы" может существовать, потому что это московская радиостанция. А НТВ как независимое и вольнодумное средство массовой информации, работающее в жанре критического реализма, не могло бы выжить ни при каких компромиссах. Чего бы мы ни мудрили в 2001 году.

Так что история с нашим уходом, когда мы громко хлопнули дверью, была, на мой взгляд, с репутационной точки зрения, гораздо чище, чем если бы мы начали вести переговоры и искать какие-то компромиссы. Мы пытались отстоять свою независимость, и, в конечном счете, к нам просто по-бандитски ворвались и начали оттуда выкидывать с применением откровенно грубой силы. Мы в ответ встали и ушли. Я считаю, что тогда мы одержали моральную победу.

Кстати, за всеми этими разговорами забывается одна очень важная вещь. Перехват управления компанией был осуществлен с большими нарушениями. Мы протестовали именно против того, что избрание нового совета директоров, мое отстранение от должности генерального директора, назначение нового генерального директора – все это было сделано с нарушением закона. В действительности у "Газпрома" тогда еще не было контрольного пакета, и все процедурные формальности не были соблюдены. Закон что дышло - согнули, переломили об колено. Кому-то в Кремле очень хотелось поскорее с нами разобраться. Можно ведь было спокойно дождаться осени - тогда контрольный пакет акций в законном порядке перешел бы в руки "Газпрома", и все было бы сделано честь по чести, чинно, благородно. То есть примерно к июлю-августу огромное количество процедурных вопросов было бы решено в пользу "Газпрома", и к новому телевизионному сезону, который открывается в сентябре, "Газпром" стал бы новым собственником "Медиа-Моста", контролирующим все основные активы и средства массовой информации, принадлежавшие этой компании. И тогда уже бесполезно было бы устраивать демонстрации. Но иногда наша власть ведет себя как капризный ребенок: "Хочу именно эту конфету! Прямо сейчас! Не могу ждать!" Она вполне могла бы избежать всего этого скандала, если бы потерпела существование ненавистного НТВ в прежнем его виде еще несколько месяцев.

Но тогда ходили конспирологические разговоры о том, что какие-то международные антироссийские, сионистские финансовые круги вытащат Гусинского, спасут его, и это ядовитое информационное жало так и не удастся вырвать, поэтому надо действовать срочно. Я думаю, что сыграли роль какие-то соображения подобного рода, потому что Борис Алексеевич Йордан человек разумный и прагматичный, и он все время пытался договариваться, вся эта скандальная история была явно не в его интересах. Помню, какой он бледный ходил по "Останкино" - он тогда публично заявил, что никакого силового захвата НТВ не будет и быть не может, а потом кто-то приказал - и выяснилось, что может.

Конечно, умом мы это понимали, но сердцем понимать не хотели. Хотелось верить в чудо, в то, что мы сможем как-то проскочить. И, кстати, многие, наверное, забыли, что это чудо было: мы работали на ТВ-6 буквально несколько месяцев, ТВ-6 практически сразу стало конкурировать с ослабленным после нашего ухода НТВ. То есть телеканал ТВ-6 очень быстро перешел на лидирующие позиции. Но было совершенно ясно, что и ТВ-6 обречено.

1. Считайте, что я ответил на этот вопрос. От себя могу добавить, что, помимо всего прочего, меня с Гусинским связывали человеческие отношения. Я очень многим в жизни был ему обязан. Когда в мае 1993 года стало невыносимо работать на государственном телевидении, фактически, мы пришли к нему за помощью. Пришли и сказали: "Дайте денег, и мы сделаем частное телевидение - любо-дорого будет смотреть". И он поверил, протянул руку, профинансировал этот проект. Поэтому просто так развернуться и уйти, сказав: "Спасибо, Владимир Александрович", - я не мог, во всяком случае, в тот момент. Это тоже нужно учитывать, потому что такого фактора не было, наверное, больше ни у кого из тех, кто остался работать на НТВ. Отчасти особые отношения с прежними собственниками были у Парфенова, но не в такой степени. Все-таки он не был в той команде, которая создавала НТВ с нуля - он появился чуть позже, через несколько месяцев. При этом я не пытаюсь умалить его заслуги, он был одним из лиц канала, невозможно представить себе старое НТВ без Парфенова. Но он все-таки не был частью той микрокоманды "отцов-основателей НТВ", которая сложилась изначально и членство в которой накладывало определенные моральные обязательства.

2. Нет, я не считаю, что поступил хуже, чем "Газпром-Медиа". Во-первых, мы никого не убирали, мы всем предложили остаться.

Если в футбольном клубе появляется новый тренер с новыми финансовыми возможностями и говорит: "А сейчас к нам приедут играть аргентинцы, итальянцы и бразильцы", он тоже поступает плохо? Получилось так, что пришли более сильные игроки, более профессиональные журналисты, которые по классу были выше, чем люди, работавшие до этого на данном телеканале. Мы предлагали остаться, только при условии, что вечерние новости будут вести Михаил Осокин и Марианна Максимовская, а не Анна Павлова или кто-то еще из прежних ведущих, потому что Марианна Максимовская сильнее как телеведущая и выше классом как журналист. То есть возможность остаться была, но при этом вести уже не основной вечерний выпуск новостей, а дневной.

Например, замечательный журналист Алексей Воробьев остался и прекрасно вписался в команду, он просто отлично работал. Еще несколько человек остались и замечательно с нами сотрудничали. Мы стали менять концепцию канала, и, разумеется, многие в эту концепцию просто не вписались. Нужно понимать еще и то обстоятельство, что там существовали микроколлективы, которым, по сути, были отданы в отхожий промысел куски эфира. Одному молодому человеку с ТВ-6 (не буду называть фамилию) мы предложили возглавить важное творческое направление. Он задал несколько вопросов, на которые получил открытые, исчерпывающие ответы, и из этих ответов он понял, что не сможет размещать в этом сегменте эфира материалы скрытой рекламы и получать за это деньги непосредственно себе в карман. Ему это было явно неинтересно, он ушел, а через час вернулся с заявлением об уходе по собственному желанию и уволился без всякого скандала.

После нашего прихода очень многие ушли с ТВ-6 с шумом, со скандалом, демонстративно, по собственному желанию, потому что тем самым они сохраняли лицо. Одно дело - прийти, влиться в новую команду, оказаться неконкурентоспособным, в связи с этим сначала исчезнуть из прайм-тайма, а потом оказаться вообще за бортом эфира. Другое дело - просто хлопнуть дверью и сказать: "Вот, выгнали меня отсюда, гады такие".

Я знаю множество примеров того, как в других изданиях журналисты сознательно провоцировали редакционные скандалы для того, чтобы уйти, что называется, с гордо поднятой головой, потому что понимали, что в противном случае их могут уволить за профнепригодность или что они могут не выдержать конкуренции. Обидно увольняться из-за того, что ты вдруг оказался игроком второго плана.

Ответственно заявляю, что тогдашний владелец ТВ-6 Борис Абрамович Березовский был готов держать прежних сотрудников телеканала именно из репутационных соображений - чтобы избежать ненужных склок, скандалов и пересудов. Он был готов раздуть штат, нести ненужные расходы только для того, чтобы не увольнять никого из старых сотрудников и взять при этом новых. А дальше произошло то, что произошло. Никого мы не вычищали, это все плод воображения или сознательной дезинформации, которую распространяли наши недоброжелатели.

3. Хороший вопрос. Да, действительно, Владимир Михайлович был заместителем главного редактора, главным редактором информации на НТВ, первым заместителем генерального директора, правда, он пришел уже после президентских выборов 1996-го года. До НТВ он работал на радио "Свобода", а оттуда перешел к нам. Он хороший журналист, у него есть вкус к редакторской работе. Безусловно, для многих (особенно для тех, кто давно работает на канале) он является в значительной степени человеком причастным к "старому НТВ". Конечно, зря он связался в свое время с командой Коха и Йордана, лучше бы ему было не объявляться там тогда, в апреле 2001-го года. Но долго он там не проработал. Ни с Йорданом, ни с Кохом, насколько я понимаю, у него отношения не сложились, и очень скоро он опять ушел с НТВ.

Близкими друзьями мы никогда не были, но у нас были ровные, хорошие, дружелюбные отношения еще с тех времен, когда он работал ответственным секретарем журнала "Новое время", а я писал в этот журнал для приработка. В то время от всех редакций требовали, чтобы везде были внештатные сотрудники. Я работал на иновещании, и у меня были внештатные сотрудники, которых я привлекал к написанию материала, журналисты из "Нового времени". А журналисты "Нового времени" приглашали меня писать для них. Такой вот был круговорот воды в природе. Тогда была такая политика, восходящая к первым годам совесткой власти, когда партия и правительство требовали от редакций рабоче-крестьянских газет, чтобы у них обязательно были рабкоры, чтобы не только журналисты писали свои материалы, но и рядовые рабочие, крестьяне. Потом это было доведено, как водилось в советские времена, до полного идиотизма, когда свои штатные журналисты не могли писать для собственной редакции, а должны были непременно приводить авторов со стороны, абы кого, лишь бы со стороны.

Потом Кулистиков пришел к нам на НТВ, мы очень хорошо работали вместе, не могу сказать ничего плохого. А когда начал разгораться кризис вокруг НТВ, не в обиду Владимиру Михайловичу будет сказано, он как-то дрогнул. Может быть, в тот момент все совпало: случились проблемы со здоровьем, кризис среднего возраста - в общем, осенью 2000-го года я сказал ему: "Слушай, уйди-ка ты в отпуск". Он это воспринял как предложение подать в отставку и, я бы даже сказал, как-то радостно согласился. Вместо заявления об отпуске написал заявление об увольнении по собственному желанию.

Возможно, он просто не хотел, чтобы его журналистская карьера разрушилась так, как она разрушилась у многих людей, принявших решение остаться на НТВ и бороться до конца. А если не бороться, то, по крайней мере, работать на НТВ, как работали прежде, пока это возможно. Если бы он не возвращался тогда вместе с участниками силовой акции по захвату останкинской редакции, то, может быть, никаких претензий к нему и не было бы.

Лично я к нему отношусь уважительно. Я не понимаю многого из того, что он привнес в работу редакции и в программную политику канала. Но, когда я смотрел интервью трех главных редакторов – Кулистикова, Эрнста и Добродеева – с президентом Медведевым, я увидел, что, хотя они были поставлены в действительно жестко заданные обстоятельства интервью с высочайшей особой, Владимир Кулистиков был единственный, кто вел себя как настоящий журналист. Если только не допустить, что его линия поведения была предварительно согласована с президентом.

Но я не сторонник всяческих конспирологических теорий и всегда предпочитаю относиться к людям лучше, чем они есть, и судить о них по их наличной стоимости. Я видел, как Кулистиков задавал вопросы. "Все про ЖКХ да про ЖКХ, а я про другие три буквы хочу с вами поговорить - про МБХ, про Ходорковского".

Это вызвало у меня уважение. Я слышал, что он собирается уходить с НТВ после предстоящих выборов - будто бы у него не очень хорошо со здоровьем, и он хочет уйти с должности генерального директора, оставшись, быть может, в каком-то ином качестве после очередной смены власти.

В любом случае, я считаю, что нынешнее НТВ не настолько плохое, как его малюют. И, возможно, это заслуга Кулистикова. В частности, как я уже сказал, выходит очень хорошая программа Такменева "Центральное телевидение". Если я что-то понимаю в этой жизни, то Такменев ее делает, а Кулистиков его прикрывает. Может быть, это и не так. А может быть, Такменев даже не знает о том, что Кулистиков его прикрывает и что благодаря Кулистикову у него иногда проходят острые сюжеты. По-хорошему, генеральный директор компании, главный редактор именно так и должен работать - журналисты должны оставаться в счастливом неведении относительно того, сколько шишек достается первому руководителю за их мелкие и большие шалости и сколько ему приходится хлебнуть для того, чтобы отстоять для своих младших товарищей возможность работать хоть чуточку профессионально.

Я делал передачи исключительно о том, что происходит в стране и в мире. Репортажей как таковых я вообще не делал - это не моя работа, я никогда не работал на НТВ репортером. Я вел программу, а сюжеты для нее заказывал моим коллегам, репортерам НТВ. Эти сюжеты всегда были о том, что в тот момент происходило в стране и мире.

Если бы я работал на старом НТВ и у меня в ближайшее воскресенье был бы выпуск программы "Итоги", то я просто посмотрел бы, какие события должны произойти, что запланировано, ожидаемо, что может произойти.

Мы следили за развитием ситуации: если где-то в мире накалялась обстановка и возникала напряженность, значит, надо было срочно посылать туда корреспондентов. Я абсолютно уверен, что если бы сейчас было живо старое НТВ, то мы держали бы корреспондентов во многих арабских странах. Условно говоря, грохнуло в Тунисе - и мы сразу, не дожидаясь последующих событий, послали бы нескольких корреспондентов в Египет, в Ливию, в Сирию, чтобы следить за происходящим, мониторить ситуацию и ждать, что в любой момент может грохнуть где-нибудь еще. Разумеется, мы бы не просто отправили корреспондентов и стали ждать с моря погоды, нет. Я и некоторые другие мои коллеги стали бы обзванивать специалистов, экспертов, спрашивать, что происходит в Сирии, в Йемене, в Египте, в Ливии. И потом уже думали и решали бы - где, скорее всего, будут волнения в следующий раз, можно ли готовить командировку.

Что бы я делал именно сейчас? Сегодня понедельник (интервью проходило 18 апреля - прим. Ленты.Ру). Обычно по понедельникам я отдыхал, во всяком случае, половину дня, к вечеру я приходил на работу, потому что начинал скучать от безделья. Если бы я выдержал до конца режим выходного дня, то пришел бы утром во вторник, собрал бы своих коллег, редакторов программы, продюсеров. Мы бы сели, обсудили, что запланировано в календаре предстоящих событий и непременно должно произойти, что может произойти, какие есть темы, которые лежат более или менее на поверхности и о которых можно было бы поговорить, каких гостей позвать в студию. А потом стали бы работать, исходя из конкретной информационной повестки дня. Так как я люблю находить себе дополнительную работу, наверное, я снимал бы какой-нибудь документальный фильм в свободное от работы над "Итогами" время. Какой - не знаю, у меня очень много идей, проектов. Сейчас я стараюсь реализовать их на украинском телевидении, но это отдельная история.

Не знаю. Сюжет слишком фантастический, чтобы тратить время на его обсуждение. Я не думаю, что когда-нибудь вернусь на НТВ. Я буду рад ошибиться, но едва ли в ближайшие годы политическая ситуация в России изменится настолько, что НТВ сможет опять вернуться в прежнее состояние. И потом, в жизни вообще такого не бывает, невозможно дважды войти в одну и ту же реку.

Во всяком случае, я постарался бы избежать ненужного пафоса. Как будто бы я на секундочку вышел и опять вернулся.

Я понимаю, что нынешние студенты первого, второго курса факультета журналистики 10 лет назад были еще детьми и, возможно, вообще не смотрели программы НТВ, по крайней мере те программы, которые составили его славу. Я понимаю искреннее удивление молодых коллег, которые не помнят, каким было НТВ в 1990-е годы, и вдруг с удивлением обнаруживают, что Евгений Ревенко был когда-то не просто корреспондентом, а одним из лучших корреспондентов НТВ, которому поручали самые ответственные, престижные редакционные задания. Он регулярно делал материалы, в том числе, и для программы "Итоги". И это был совсем другой Евгений Ревенко. Во всяком случае, мне так казалось. Для меня его уход был страшным ударом, я думал, что он совсем другой. Но я ошибался. По-человечески Евгений - очень милый, хороший, по-своему порядочный человек, но многое из того, что он делает как журналист, мне категорически претит.

Профессиональная судьба других людей из той команды НТВ сложилась по-разному.

Савик Шустер, в общем, никогда не был членом нашей команды НТВ, при мне он делал на канале передачу "Футбольный клуб". В этом смысле он был членом нашей команды, но в большей степени Савик Шустер был все-таки приглашенной со стороны звездой.

Тем не менее, он человек, причастный к НТВ и впоследствии некоторое время там проработавший. Его судьба известна. Его программу на НТВ закрыли в 2004 году. Он приехал работать на Украину, я здесь уже три года, а Савик - шесть, то есть он был в некотором смысле первопроходцем. С тех пор он уже успел сменить три канала, сейчас работает на четвертом по счету, но программа его по-прежнему пользуется большой популярностью. У него есть верная, преданная аудитория, которая ходит за ним с канала на канал и ему не изменяет, что, наверное, очень приятно.

Я скажу о самых ярких личностях. Светлана Сорокина поработала несколько лет на Первом канале, потом очень недолго - на "Пятом канале", а сейчас как телеведущая временно нигде не работает. У нее есть передача на "Эхе Москвы", она занимается преподаванием, стала писать книги. Вот недавно приезжала ко мне, в Киев, выступала у меня в "Большой политике", как мне показалось, ей это понравилось. Лично мне очень жаль, что она не востребована по-настоящему, потому что это журналистка и телеведущая милостью божьей, она сохранила море телевизионного обаяния, таких профессионалов у нас на экране по-прежнему очень мало. Я думаю, Светлана Сорокина могла бы стать украшением любого телеканала. Но она очень неуступчивый, принципиальный и гордый человек, который никогда не пойдет на какие-то профессиональные компромиссы. Работать с ней нелегко. А сейчас, как я понимаю, у телевизионных начальников в почете журналисты, с которыми легко выстраивать отношения по принципу "Чего изволите?".

Михаил Осокин ведет программу вечерних "итоговых" новостей на канале РЕН ТВ. Марианна Максимовская там же делает очень хорошую программу "Неделя".

Володя Кара-Мурза работает на "Радио Свобода" и, насколько я понимаю, по-прежнему, сотрудничает со спутниковым телеканалом RTVi, который является проектом Владимира Гусинского (это вещание на русском языке из-за рубежа для русскоязычной аудитории, которая живет и работает за границей, штаб-квартира этого телеканала находится в Нью-Йорке).

Некоторые вообще не работают по профессии, во всяком случае, на телевидении. Например, Константин Точилин, один из наших лучших корреспондентов, ушел в бизнес, работает в крупном PR-агентстве. Андрей Норкин работает на радио "Коммерсантъ FM". Лиза Листова до недавнего времени работала на канале "Россия", делала документальные фильмы, а чем она занимается сейчас, честно говоря, не знаю. Лена Курляндцева, замечательная корреспондентка, умерла несколько лет назад. Она очень тяжело пережила разгром старого НТВ, откровенно говоря, я верю в то, что люди иногда заболевают раком и сгорают, уходят раньше времени из-за таких переживаний. Слишком много за 55 лет моей жизни было таких примеров. Наша любимая Курля - жертва. Она, быть может, острее всех переживала происходящее и в результате первой из нашей команды ушла в мир иной.

Некоторые из тех, кто ушел тогда вместе со мной с НТВ, откровенно скурвились, я даже не хочу называть их фамилии. Есть люди, которым я руки не подам, если они эти слова прочтут, то поймут, знает кошка, чье мясо съела.

Многие вернулись, прошли этот скорбный путь - с НТВ на ТВ-6, с ТВ-6 на ТВС, а потом обратно на НТВ. Здесь я хочу отдать должное Николаю Сенкевичу. Его много ругали, но он проявил себя очень порядочным человеком. Да, на его совести есть грехи, его руками в некотором смысле была закрыта программа "Намедни", хотя понятно, что решение принималось гораздо выше. Однако по-человечески Николай Юрьевич проявил себя очень хорошо, он многих талантливых журналистов взял обратно на канал. Это и Михаил Осокин, который некоторое время там работал (его оттуда убрали уже при Кулистикове). Это Вадим Глускер, Вадим Такменев, покойный Илья Зимин, к сожалению, страшно, нелепо погибший, Айрат Шавалиев, может быть, я кого-то забыл из тех журналистов, которые помыкались по разным каналам, но потом в итоге вернулись на НТВ.

Кстати, Вадим Такменев, человек, который никогда не колебался во всех этих историях, на мой взгляд, сейчас делает очень хорошую передачу "Центральное телевидение", она мне очень нравится. Я понимаю, что он делает ее в заданных обстоятельствах, что он загнан в очень жесткие рамки, но я просто вижу, как Вадим старается раздвигать коридор этих журналистских возможностей. Жизнь любого журналиста - это борьба, даже в самой благоприятной медийной ситуации, которая может быть в стране. Все равно любой главный редактор, генеральный директор, любой собственник телекомпании всегда будет осторожничать, потому что неприятностей и осложнений в отношениях с власть имущими и сильными мира сего не хочет никто. Поэтому, как только кто-то из руководителей случайно узнает, что готовится какой-то острый материал, прорывной проект, который может вызвать неоднозначные отклики, всегда возникает момент сопротивления: а надо ли нам это сейчас? Может, повременить? А просчитали ли мы все последствия? То есть происходит такой товарищеский разговор, на уровне: "Ой, ребята, а давайте мы все-таки от этого откажемся, страшно". У любого журналиста в этой ситуации есть выбор - настоять на своем, убедить начальство, что он поступает правильно, или, почувствовав малейшее дуновение ветра не в ту сторону, испугаться, поджать хвост и опять-таки прогнуть спину, сказать "чего изволите?" Мой четвертьвековой журналистский опыт позволяет мне точно определить, что эта передача в сегодняшних очень сложных политических и редакционных условиях, наверняка существующих на НТВ, делается на пределе журналистских возможностей. Это приятно.

Многие перешли на другие каналы. Скажем, недавно я встретил в Лондоне Александра Хабарова, который тоже был когда-то одним из лучших журналистов НТВ. Он делал репортажи из Чечни, был настоящим фронтовым корреспондентом, который шел и в огонь, и в воду, не боясь рисков, которые, безусловно, возникают у журналистов, работающих на войне. Сейчас он корреспондент "Вестей" в Лондоне.

Андрей Черкасов - тоже один из лучших наших молодых репортеров - работает в Вашингтоне корреспондентом Первого канала. Он прекрасный репортер, один из первых обладателей "ТЭФИ" (получил приз в номинации "Лучший репортер").

Владимир Ленский сейчас, насколько я знаю, стал в Америке корреспондентом РЕН ТВ, во всяком случае, я видел его в последнем выпуске "Недели", Марианна Максимовская представляла его как нового корреспондента телеканала в Америке. Он там работает уже больше десяти лет, сначала корреспондентом НТВ-ТВ6-ТВС, потом Первого канала.

Если я кого-то забыл - простите меня.

Я довольно много работал на радио, так что пробовал, получалось. У меня на "Эхе Москвы" несколько проектов, и вполне вероятно, что я еще поработаю на радио.

С Таней Митковой у меня никаких отношений нет, в последний раз я с ней виделся случайно много лет назад, и, честно говоря, особого желания с ней общаться у меня не возникает.

С Мишей Осокиным мы периодически видимся, ведь мы друзья еще со студенческих лет, познакомились и подружились в далекие 1970-е годы, когда даже в самом буйном полете фантазии мы не могли представить, что когда-нибудь вместе будем работать на постсоветском независимом телеканале. С Андреем Норкиным давно не виделся, никогда не был с ним особенно по-человечески близок, как я уже сказал, он работает, в службе информации радиостанции "Коммерсантъ FM".

Это совершенно другая телекомпания, в ней очень много журналистской "желтизны", которая мне претит. Некоторые программы мне категорически не нравятся. Например, я видел анонс какой-то дурно пахнущей передачи про семейный скандал в доме писателя Виктора Ерофеева, который, насколько я понимаю, подавался исключительно с точки зрения его бывшей жены. Я очень давно знаком с Виктором Владимировичем, очень хорошо его знаю и знаю, что там происходит на самом деле. То, что я увидел в этом анонсе на днях, - просто мерзость. Это низко, подло и дурно пахнет. По сути, это банальная житейская история, каких свет видел тысячи, сотни тысяч, миллионы, и я бы никогда не допустил, чтобы НТВ опускалось до таких вещей. Для меня это чрезвычайно прискорбно. Это только один пример, потому что я знаю эту ситуацию изнутри, наблюдаю за ней много лет и видел, как разрушалась семья писателя. Наверное, нечто подобное происходило много раз - совершенно сознательно выхваченные из сложного человеческого жизненного контекста истории преподносятся как желтая бульварная сенсация.

Но я смотрю новости НТВ и вижу, что ребята не растеряли ремесло. Они по-прежнему лучше других. Как говорят, талант не пропьешь, профессионализм не растеряешь. Они самые крепкие телевизионные ремесленники. Не верьте тем, кто говорит, что телевидение - это высокое искусство. Телевидение - это, прежде всего, банальное ремесло, за которое хорошо платят. Соответственно, если тебе хорошо платят, то ты как уважающий себя человек должен стараться овладеть этим ремеслом как можно лучше. Я вижу, что уровень ремесленного профессионализма на НТВ сейчас по-прежнему чрезвычайно высок.

Я иногда смотрю "НТВ Мир", по сути, я даже не вижу, как НТВ выглядит в его первозданном виде (имеется в виду то НТВ, которое вещает на Россию). Я вижу зарубежную версию, то, что делается для Украины.

Повторяю, я не считаю, что НТВ самый плохой канал, все прочее я уже, в общем, сказал.

Я бы добавил. Мне претит уголовщина. Но мне рассказывали, что один из руководителей НТВ, чуть ли не сам Кулистиков, сказал: "Ребята, наш зритель - это мужик, который сидит в камере в Бутырке. Мы должны быть интересны простому обывателю, который сидит. Он незаслуженно попал в тюрьму и сидит в общей камере с такими же несчастными мужиками. Жарко им там, дымно, в прокуренной, провонявшей тюрьмой многолюдной Бутырской камере, и на них на всех где-то там работает один маленький переносной телевизор. Мы должны быть интересны прежде всего такому человеку". Может, он сознательно сгущает краски. Мы все-таки работали на элиту, на лидеров общественного мнения. Я вижу своего зрителя как представителя узкой прослойки общества, мы хотели быть интересными продвинутым интеллектуалам. Понятно, что продвинутые интеллектуалы сегодня, спустя 10 лет, смотрят другие передачи, если вообще смотрят телевизор. Они скорее живут в интернете, а если что-то надо посмотреть - в интернете можно найти фрагменты видео.

В этом смысле телевидение вообще переживает кризис, потому что уходит продвинутая мыслящая аудитория. Это еще одна причина того, что старое НТВ едва ли может возникнуть снова. Старое НТВ было таким в том числе и потому, что еще по-настоящему не было интернета, телевидение оставалось гораздо более важным источником информации и новостей, в том числе, для элиты, чем сейчас. Тогда в России интернет был в зачаточном состоянии. Даже у продвинутых людей еще не было нынешней привычки бегать с сайта на сайт, просматривать разные информационные ресурсы, искать, что же интересного сегодня произошло, кто, что, где прокомментировал, написал, высказал мнение, какую дал оценку. Сейчас мы делаем это автоматически. Если ты выработал такую методическую привычку, ты можешь за час-два представить себе полную картину. Тогда этого не было.

НТВ было столь успешным благодаря тому, что в стране в целом была другая жизнь. Например, не было системы кинопроката, она еще не возродилась. Телевизор был в значительно большей степени средством развлечения для среднего класса, чем сейчас. Тогда, в конце 1990-х, нельзя было по пути с работы заскочить в какой-нибудь супермаркет и купить свежий фильм на DVD, который месяц назад был в широком прокате. Также сложно было купить какой-нибудь старый фильм. Мы, например, покупали старые видеотеки и крутили на НТВ уже не новые, но еще и не очень старые фильмы прошлых лет, которые, тем не менее, пользовались колоссальной популярностью.

А сейчас - пожалуйста, заходишь практически в любой большой магазин и покупаешь какое угодно кино. Видеокассеты вообще, кажется, перестали продавать, теперь уже продают blue-ray. Сейчас существует огромный выбор развлечений - появились игры, боулинги и так далее. В середине 1990-х было всего три или четыре ресторана Новикова, а сейчас их сорок четыре. Средний класс живет по-другому, люди ходят на каток, в боулинг, в клуб, в ресторан, в кафе, можно сходить в кино или по дороге домой купить парочку DVD и спокойно посмотреть фильм дома - без рекламы, в своем кресле. Поэтому телевидение уже не может играть ту роль в жизни человека, какую оно играло в 1990-е годы, и все разговоры о том, что можно вернуться к старому НТВ, - это что-то из прошлого.

Отсутствие персон нон-грата - это масло масляное. Скорее, речь идет о наличии персон нон грата. Как я уже сказал, сейчас я не работаю на российском телевидении, уже три года, как я в Киеве. Какая-то информация до меня доходит, но я не хочу выступать в роли ее распространителя.

С топором или с автоматом наперевес никто в редакцию не приходит, журналистов не кладут лицом вниз и не требуют от них что-то делать под страхом смерти. Установки получает руководитель компании, главный редактор новостей, кто-то из заместителей генерального директора, отвечающих за информационное вещание. Иногда бывает, что для этого специально выделяют какого-то человека, такая практика тоже существует. Не царское это дело - какому-нибудь условному Олегу Борисовичу Добродееву ходить в Кремль за инструкциями. Поэтому у условного Олега Борисовича Добродеева есть специальный человек, заместитель или советник, который выступает таким офицером связи и ходит на установочные совещания, где выдаются инструкции. Инструкции дает, наверное, кто-то из руководителей администрации президента, отвечающих за работу со СМИ. Какой-нибудь Алексей Алексеевич Громов, условно говоря, или Владислав Юрьевич Сурков, или кто-то еще. Возможно, что проходит несколько таких совещаний: у Громова – свое, у Суркова – свое, у Тимаковой – свое. А в условиях тандемократии, возможно, все это еще соответствующим образом дублируется и в Белом доме на Краснопресненской набережной. Там Песков (а если не Песков, то кто-нибудь еще), быть может, тоже проводит какие-то совещания. А может быть, все это проходит в режиме телефонной конференции, или в виде электронной переписки, или они обмениваются смс-ками. Жизнь идет вперед, а при московских пробках это дорогое удовольствие – каждый день ездить куда-нибудь за руководителя, или в Кремль, или в Белый дом, или из Останкино, или с 5-й улицы Ямского Поля - в зависимости от того, про какой канал мы говорим. Первый и НТВ – в Останкино, Россия – на 5-ой улице Ямского Поля, и оттуда неблизко до Кремля или до Красной Пресни. Так что, вполне возможно, что они общаются в электронном виде. Не знаю, мне это неинтересно.

Все это делается в виде пожеланий, рекомендаций. Никаких письменных приказов, никаких запечатанных циркуляров не распространяют. Даже в советские времена очень многие оперативно возникающие вопросы решались звонками по "вертушке", по "кремлевке" (везде этот телефонный аппарат назывался по-разному: в Останкино его называли "вертушка", в некоторых организациях - "кремлевка"). Я в советские времена еще не занимал таких должностей, которые заставляли бы меня принимать подобного рода звонки, но видел, как это делается. Главному редактору Главной редакции информации центрального телевидения звонит какой-нибудь большой начальник из ЦК КПСС и говорит: "Мы тут посоветовались и хотели бы вам порекомендовать поступить так-то и так-то. На эту тему обратить особое внимание, а вот эту тему - лучше, если вы не будете педалировать". "Не будете педалировать" - это значит забыть, растереть, сделать вид, что события не было. Но все-таки оставался некоторый коридор возможностей, потому что и аппаратчики ЦК, и кремлевские аппаратчики тоже были хитрые и понимали, что у них много разных начальников, одним понравится, а другим – не очень. И в Кремле, и в ЦК КПСС всегда были либералы и консерваторы, более просвещенные и менее просвещенные, более открытые новым веяниям или более ретроградные руководители. Опытные журналисты умели между этими группами влияния лавировать, делать вид, что какие-то вольности, которые обычно не допускаются в эфире, ими заранее согласованы на невероятном верху. И попробуй выясни, так ли это на самом деле. Допустим, ты главный редактор. Вызываешь к себе журналиста и спрашиваешь: "Ты что себе позволяешь? Ты что, с ума сошел, чего ты там нагородил в последнем репортаже?". А он отвечает: "А, вы знаете, я тут давеча был на приеме в одном посольстве, встретил там такого-то и спросил: можно? – и он сказал, что можно". И перед главным редактором встает вопрос - звонить всемогущему начальнику и переспрашивать, правда ли, что он дал разрешение сотруднику допустить такую вольность? Да любой начальник десять раз подумает, прежде чем пускаться в такое рискованное мероприятие. Лучше промолчать и сделать вид, что так оно и было.

Даже в советские времена были хорошие журналы и газеты, в которых не стыдно было работать и которые можно было читать, хотя это скорее исключение из правила, чем правило. Это и знаменитые "Московские новости", и журнал "Огонек" конца 1980-х – они начали раздвигать границы гласности, свободы слова по-советски задолго до того, как эта свобода была разрешена сверху.

Все зависит от журналистов и их руководителей. Если они смелые, то они очень многое могут сделать даже в условиях удушающей цензуры. Они могут на совещание в случае чего не пойти на это установочное, а придя и услышав что-нибудь эдакое, хлопнуть дверью. А потом этот кремлевский или белодомовский начальник еще десять раз подумает: а нужно ли этому делу давать ход, не обернется ли оно потом против него самого? В этом случае, опять-таки, молодец и настоящий мужик Алексей Венедиктов - он умеет постоять за себя и за свою редакцию, умеет маневрировать и может мастерски послать куда подальше, если на него начинают слишком сильно давить.

Вы сами отвечаете на свой вопрос. Думаю, что на этот вопрос я уже ответил.

Конечно же, первична политическая либерализация. Будет политическая либерализация, отпустят гайки - и тут же в средствах массовой информации зацветет буйным цветом свобода.

Булгаков в свое время писал в своем знаменитом "Письме Советскому Правительству", сиречь Сталину: "Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, - мой писательский долг, так же, как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы и полагаю, что, если кто-нибудь из писателей задумал бы доказывать, что она ему не нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна вода".

Я хочу этим сказать, что и сегодня без журналистской свободы нормальному сотруднику любого СМИ наверняка живется тошно. И какие бы они ни были трусы и конформисты, все они тайно мечтают работать в условиях настоящей журналистской свободы. Я работал в программе "Время" в конце 1980-х, застал еще тот период, когда свободы не было, и я точно знаю, что даже самые последние ретрограды и мастодонты советской пропаганды тайно мечтали о том, что свобода к нам когда-нибудь вернется. И страшно обрадовались, когда поняли, что она начала возвращаться. Другое дело, что многие тогда просто дисквалифицировались и не смогли работать в новых условиях, сколько ни пытались.

Помимо возвращения свободы в результате политической либерализации, если когда-нибудь таковая произойдет, должна пройти еще и смена поколений. Я боюсь, что очень многие журналисты, работающие на информационном, политическом, общественно-политическом телевещании, сейчас тоже дисквалифицировались, как журналисты старших поколений в конце 1980-х. Например, совершенно утрачена культура работы в прямом эфире. Новости работают в прямом эфире, но вот политические ток-шоу и другие общественно-политические программы разучились работать живьем. Мне кажется, что журналисты нынешнего поколения, те, которые сейчас правят бал в профессии, утратили многие навыки. И как бы они ни хотели опять начать работать в условиях свободы, возможно, они окажутся неприспособленными к ее возвращению, и нужно будет производить очередную кадровую ротацию, смену поколений. Кроме того, нужно, конечно же, очиститься от людей, которые себя скомпрометировали. Такие люди есть на всех каналах. Но все это опять-таки из области фантастики. Я не думаю, что в ближайшее время это произойдет.

1. Я что-то не замечал политической сатиры сродни той, которая была в "Куклах" и в программе "Итого". По-моему, таких передач сейчас не существует - не считать же такой программой "Прожекторперисхилтон". Это по-своему неплохая передача, она собирает какую-то аудиторию, но трудно всерьез воспринимать ее как политическую сатиру.

2. Это не совсем так. Вы правы, в последние два-три года существования старого НТВ действительно был такой двухсерийный фильм, он назывался "Мировая революция для товарища Сталина". Но он не был посвящен оценке работ Суворова. Просто со временем у Вас тоже произошла аберрация зрения. Это был документальный телепроект с моим участием, в рамках которого мы анализировали историю про то, в какой степени экспансионистское начало присутствовало в сталинской внешней политике в 1920-1930-е годы. Мы не поддерживали точку зрения Суворова, мы говорили, что наличие его точки зрения подтверждает, что советская внешняя политика не была столь миролюбива, как нам говорили в школе в советские времена. Что у советской армии существовали наступательные планы, что СССР вел и захватнические войны, в том числе, в Финляндии, в Западной Украине и в Белоруссии, целое поколение советских политических лидеров и военных руководителей выросло под влиянием теории мировой революции, которую нужно поддерживать и двигать на Запад. Суворов был одним из персонажей, которых мы допрашивали, но он не был единственным. Моя оценка такова - нет никаких сомнений, что накануне Великой Отечественной войны Иосиф Виссарионович Сталин рассматривал в том числе и вариант упредительной войны с Германией. И пока что люди, которые отвергают такую точку зрения по принципу "этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда, потому что товарищ Сталин, наш вождь и учитель, не мог быть агрессором", неубедительны. Советский Союз выступил агрессором как минимум в нескольких ситуациях: по отношению к Финляндии, по отношению к Польше в начале Второй Мировой войны (когда были захвачены западные районы Польши), по отношению к странам Балтии (Латвии, Литве, Эстонии) в 1939-1940 годах, к Венгрии в 1956 году, к Чехословакии в 1968-м, к Афганистану в 1979-м.

Я не понимаю, почему не могло чего-то подобного случиться в 1941-м? Ясно было, что в военных приготовлениях в самый последний предвоенный период было много странного. Почему войска были передвинуты так близко к границе? Почему в таком количестве производилась чисто наступательная боевая техника, например, легкие скоростные танки на колесном ходу, которые годились только для быстрого наступления по хорошим европейским дорогам вглубь Германии, например. Есть еще много-много других факторов, которые пока не были серьезно проанализированы.

Как я понимаю, серьезный ответ будет дан только тогда, когда будут раскрыты все архивы, относящиеся к предвоенному периоду. Я не профессиональный историк, я скорее задаю вопросы, и если профессиональные историки мне убедительно на них ответят, я буду счастлив. Но пока что от касты профессиональных военных историков, которые являются чрезвычайно консервативным народом, насквозь пронизанным идеологией сталинизма, я услышал очень мало убедительных внятных объяснений по этому поводу. Мое дело - задавать вопросы, на многие из которых у меня пока нет ответов. Я не вижу в этом ничего страшного. Я отлично могу объяснить, почему в советские времена, когда мы жили, просыпались и засыпали с лозунгом "Да здравствует советская миролюбивая политика! Да здравствует СССР - оплот мира во всем мире!", признать то, что СССР накануне Великой Отечественной войны планировал наступательные операции против Германии, планировал первым ударить по Гитлеру, - это было что-то отвратительное, никак не укладывавшееся в представление о Советском Союзе как светоче мира и добра. Но сейчас, когда это все в прошлом, когда мы знаем всю правду о том, насколько уродливой была советская внутренняя и внешняя политика, когда мы знаем, что нами правили негодяи, мерзавцы, уроды и палачи, среди которых относительно порядочный человек превращался просто в музейный экземпляр, почему не допустить, что умный, хитрый, коварный Иосиф Виссарионович действительно готовился к тому, чтобы, если война против Германии станет неизбежной, всадить нож первым. Наступление – лучшая оборона. Я не вижу в этом ничего особенного и ничего очерняющего наше славное историческое прошлое.

Получается "в огороде бузина, а в Киеве дядька". Кирилл, извините меня, пожалуйста, но при чем тут принцип "разделяй и властвуй"? Почему политическая журналистика работает на дезинформацию? Любая газета, любой журнал, любая программа, которая сообщает новости из мира политики, - это уже средство массовой информации, занимающееся политической журналистикой. При чем тут дезинформация? Эта программа, эта газета или передача честно рассказывает о том, какие сегодня политические новости. Почему же обязательно нужно кого-то при этом дезинформировать? Я не понимаю.

Что касается того, нужна ли старая политическая журналистика. Люди о многих своих потребностях вслух не высказываются. Ведь есть очень многое, чего население имеет, не задумываясь над этим. Все мы воспринимаем как норму жизни наличие отопления и горячей воды в домах. Мы вспоминаем о том, как это важно, только когда отключают отопление или горячую воду. А если бы мы десять лет прожили в условиях отсутствия горячей воды как нормы жизни, а топить квартиры нужно было бы исключительно "буржуйками", потому что не было бы центрального отопления, то, смею вас заверить, появилось бы поколение людей, которое не роптало бы по этому поводу. Когда я служил в Афганистане, мы жили в Кабуле в домах, где горячую воду давали два раза в неделю на два часа. Как сейчас помню, по понедельникам и четвергам с 6 до 8 вечера. Можно было два раза в неделю помыться горячей водой, а в остальное время была исключительно холодная. И мы как-то привыкли. Когда я вернулся в Москву, отслужив военным переводчиком свои положенные два года, мне было дико: в любой момент из крана течет горячая вода, надо же, счастье какое!

Так же и с независимой политической журналисткой. Люди, увы, привыкли, что ее нет на телевидении и не ропщут. А она нам нужна. Я в этом совершенно не сомневаюсь. Нужна журналистика, которая сообщает и анализирует новости о том, что происходит в стране и в мире.

1. Получается, что я в некотором смысле сам себе противоречу. Да, на политическую журналистику спроса действительно нет. Потому что люди привыкли к тому, что полнокровная политическая журналистика отсутствует. Я имею в виду, разумеется, большие телеканалы. Да, есть программа Марианны Максимовской на РЕН ТВ – это политическая журналистика. Но РЕН ТВ – сравнительно небольшой канал с ограниченной аудиторией. Есть сайты в интернете, где регулярно появляются очень хорошие образцы политической журналистики - блестящие колонки, комментарии на сайте "Газета.Ру" (например, Наталья Геворкян и Юлия Латынина). Сайт "Ежедневного журнала". Сайт "Грани.Ру". Сейчас очень бурно развивается сайт "Эха Москвы", по сути, уже как самостоятельное средство массовой информации. На сайтах радиостанций есть очень много материалов, которых нет в эфире. Политическая журналистика просто загнана в нишу малотиражных газет и журналов и в нишу интернета.

То есть спроса на политическую журналистику на телевидении нет, отчасти потому, что население просто приучено к тому, что серьезной политической журналистики нет, и не осознает свою потребность в ней. И когда громили НТВ, была последняя многолюдная демонстрация. Правда, совсем недавно, 16 апреля сторонниками Партии народной свободы была собрана очень большая демонстрация на Болотной площади, пришло неожиданно много людей – и это обнадеживающая тенденция. Но при этом у меня все-таки есть ощущение, что тогда, в апреле 2001-го года, перед Останкино собралось просто море людей, около 20 000. Хотя некоторые и говорят, что там было всего пять тысяч, я так не думаю. Те люди собрались, а остальные молчали в тряпочку, потому что, увы, независимая политическая журналистика не была частью минимальной потребительской корзины, как любил говаривать мой коллега, известный журналист, тогдашний главный редактор газеты "Сегодня" Михаил Бергер. Я часто вспоминаю этот его афоризм.

В России свобода печати никогда не была остро необходима, даже в постсоветские времена был только один очень короткий период, когда люди запоем удовлетворяли голод по независимому журналистскому слову – с 1986 года по 1989-й, отчасти еще в 1990-м году. В этот период люди вставали в шесть утра, чтобы занять очередь к ближайшему от своего дома газетному киоску и купить свежие газеты. Все знали, что по средам выходят "Московские новости", в киоске они раскупались в первые 15 минут работы, поэтому встать нужно было в шесть утра. Я люблю поспать, для меня шесть утра – это еще глубокая ночь, но я вставал по будильнику и бежал к газетному киоску напротив, чтобы без четверти шесть, за 15 минут до открытия этого киоска занять очередь и одним из первых и купить "Литературную газету". Именно по средам выходило сразу несколько популярных изданий – "Литературная газета", "Московские новости" и что-то еще. А по субботам или воскресеньям, если мне не изменяет память, выходил "Огонек", и было то же самое - нужно было бежать и занимать очередь с раннего утра. Но к 1991 году очереди к газетным киоскам уже пропали. И больше никогда независимая свободная печать не была в списке продуктов первой необходимости. Увы. Вот из этого я и исхожу.

Умная, дальновидная власть, которая хочет остаться в истории с большим жирным знаком "плюс", сама должна поощрять такие вещи. Боюсь, что пройдет еще какое-то время, и о Владимире Владимировиче Путине в учебниках истории напишут не так, как пишут сейчас его обожатели и почитатели в прокремлевских средствах массовой информации, особенно если сейчас он решит переизбраться президентом России еще на шесть лет. В конечном счете тексты, которые останутся в учебниках истории для грядущих поколений, будут содержать скорее факты из докладов Немцова и Милова, а не из итоговых программ Первого канала или канала "Россия".

2. Я практически не смотрю нынешние политические ток-шоу на российских каналах, так что ничего не могу о них сказать.

3. Чем чревато дальнейшее обезличивание телевидения? Его тотальным разрушением. Обезличивание телеканалов ведет к тому, что они окончательно потеряют человеческое лицо.

Отчасти я ответил на этот вопрос выше. Колонку Кашина мне комментировать трудно, потому что мне хотелось бы ее для начала прочитать.

Экология - это не моя тема, ничего не могу сказать. Понимаю, что эта тема важна, но она меня не задевает за живое. Кто-то занимается экологией, а кто-то – политикой. Даже в журналистике, кто-то пишет о политике, кто-то – об охране окружающей среды. Я с большим почтением отношусь к людям, которые талантливо пишут о природе и необходимости ее сохранять. Например, я считаю, что Василий Песков - гениальный журналист старшего поколения. Но это не мое, поэтому ничего не могу сказать.

Я считаю, что телевидение может помочь в борьбе с коррупцией, только давая информацию о конкретных проявлениях случаев коррупции, а не замалчивая ее. Это не является задачей телевидения, его задача – информировать, просвещать, развлекать. Просвещают нас просветительские программы, развлекают - все остальные, за исключением новостей, которые информируют. Прямой задачи бороться с коррупцией у телевидения нет. Каждый должен заниматься своим делом, и коррупцией должны заниматься правоохранительные органы. К сожалению, у народа есть подозрение, что они сами в достаточной степени коррумпированы, поэтому коррупция у нас и расцветает таким буйным цветом. Если телевидение и может как-то изменить эту ситуацию, то только рассказывая о ней.

1. С точки зрения владения инструментами профессии, владения ремеслом, мне кажется, НТВ все-таки по-прежнему сильнее всех. Фильмы я смотрю на DVD, практически любой фильм, за исключением, может быть, каких-то премьерных показов, можно купить на DVD. Если фильм новый, то можно посмотреть его в кино, а если уже относительно не новый, то на собственном домашнем кинотеатре - без всяких рекламных пауз.

2. Я совершенно не в курсе.

Я уже говорил о различиях НТВ и "Эха Москвы". Политическая журналистика там, безусловно, присутствует.

Денис Юрьевич, на "Эхе Москвы" я вел следующие программы: "Разбор полетов" (в 2005-2006 годах) и "Власть" (в 2006-2009 годах). Долгое время в эфире шла программа "Наше все". Это был затяжной проект, в рамках которого рассказывались биографии людей (политиков и не только), прославивших страну в XX веке. Мы шли по алфавиту, начали проект где-то с января 2008-го и делали его на протяжении двух лет. Также я регулярно появлялся в программе "Особое мнение". Так что вы, наверное, просто не слушали "Эхо Москвы" в последние годы, если задаете такой вопрос.

А если оценивать работу "Эха Москвы" за последние годы, то это по-прежнему лучшая радиостанция, которая специализируется на новостях и общественно-политических программах. И рейтинги это подтверждают.

Я ничего не знаю о том, что происходило на "Пятом канале", почему закрыли ряд интересных дискуссионных передач, которые там поначалу появились, и какие там происходили кадровые перемены в руководстве.

О, боже мой, как ужасно: эротику показывают. Евгений, эротика – это замечательно. Я бы на самом деле показывал в ночном эфире больше эротики. Только качественной эротики, а не просто софт-порно. РЕН ТВ коммерческий телеканал, он должен зарабатывать деньги - отсюда и сериалы, и разоблачительные сюжеты, и криминальные темы. Коммерческий канал должен отвоевывать долю эфира для того, чтобы зарабатывать какие-то деньги. Вот представьте себе, есть канал "Культура", где очень много хороших передач. Если этому каналу сказали бы: "С завтрашнего дня вы работаете на подножном корму. Вот вам эфир, вещайте, размещайте рекламу, а из бюджета – ни копейки," - канал "Культура" закрылся бы через полгода, потому что у него был бы очень низкий рейтинг, его бы смотрели в основном пожилые люди. Увы, но с социально-демографической точки зрения аудитория канала, который сеет исключительно разумное, доброе, вечное, оказалась бы совершенно бесперспективной для рекламодателей. Рекламодатели посмотрели бы на социально-демографические характеристики аудитории - возраст, пол, социальное положение, уровень доходов - и сказали бы: "Нет, это не к нам, это к доктору. Мы даже бесплатно не будем размещать свою рекламу для такой аудитории".

На самом деле у нас извращенная картина. Государство должно заниматься финансированием передач, которые выполняют просветительскую функцию. Может быть, еще и тех, которые выполняют информационную функцию, но тут нужно создавать не государственный канал, а общественно-правовое вещание, как BBC, например: канал существует на деньги налогоплательщиков, но защищен от любого прямого влияния государства сложной системой сдержек и противовесов. Это отдельная тема, не хочу сейчас ее обсуждать, но коротко скажу, что на BBC и на других подобных каналах в странах, где есть общественно-правовое вещание, руководители и журналисты специально продуманным способом защищены от прямого влияния государственных чиновников. Вот на что нужно тратить деньги. А у нас все не так.

Важно понять: каналы, которые не ставят в эфир популярный высокорейтинговый (пусть даже при этом низкокачественный с эстетической точки зрения) продукт, обречены на коммерческую неудачу и в итоге исчезновение из эфира. Я понимаю, что многие наши зрители хотели бы смотреть по телевизору исключительно фильмы Феллини и Тарковского. Но смотреть будут "Улицы разбитых фонарей", потому что ни Феллини, ни Тарковский рекламы не соберут, а "менты из убойного отдела" - соберут.

Хорошее телевидение – это функция денег. Когда российский телевизионный рынок будет такого же размера, как в Америке, доля каждого канала возрастет во много десятков раз и бюджеты будут исчисляться не сотнями и тысячами, а миллионами и десятками миллионов долларов, вот тогда, быть может, у каналов появится возможность заказывать или самим производить очень дорогую высококачественную продукцию. А пока телевидение существует по принципу "я его слепила из того, что было". Лепить не "из того, что было", а из высококачественных материалов (хорошие сценарии, качественная съемка, декорации, костюмы, грим, свет, актеры), стоит очень дорого. Поэтому такие фильмы, как "Ликвидация", "Доктор Живаго", "Завещание Ленина", "Казус Кукоцкого", "В круге первом", "Бригада", снимаются один раз в несколько лет. Один раз в несколько лет на телевидении действительно появляются очень качественные хорошие фильмы или сериалы в разных жанрах, на разные темы. Но это стоит безумных денег, и пока частый выход в эфир продукта такого высокого качества - вещь неподъемная.

Думаю, что можно. Могут же в Англии, во Франции и в Америке делать телевидение, которое не противно смотреть? У нас в стране, в обществе сбились духовные, моральные, нравственные ориентиры. Я не хочу быть святее Папы Римского и не собираюсь выступать проповедником, но ведь какое общество, какой народ - такое и телевидение. У нас же "гопота ликующая" торжествует, быдло на коне - поэтому и телевидение такое.

Может быть, и наболевшее последних лет, а возможно, вообще что-то третье. Для меня существенно даже не то, что он выступил с таким заявлением, а то, что он вместе с Акуниным и Улицкой написал предисловие к книге о Ходорковском. По шкале опасных и раздражающих власть поступков этот стоит значительно выше, чем выступление на телевизионной тусовке. Парфенов написал предисловие к книге врага государства, человека, которого Путин, судя по всему, воспринимает как своего тайного политического противника. Это человек, который действительно может, выйдя из тюрьмы, стать русским Нельсоном Манделой. Поэтому его и держат в тюрьме и, по всей видимости, нескоро выпустят, если выпустят вообще. Это для меня гораздо более важный шаг, нежели его выступление по поводу нравов на сегодняшнем телевидении. Он ничего особенного не сказал, все это много раз уже было сказано другими людьми, сенсация была только в том, что это сказал Парфенов, и сказал он это в глаза людям, которые собрались на той тусовке. Из ста или ста пятидесяти человек, присутствовавших там, были все, кто довел отечественное информационное и общественно-политическое телевидение до такого скотского состояния. Они сидели с каменными лицами и вежливо аплодировали. Это было очень смешно. Я думаю, что это либо наболевшее, либо что-то еще. Заставить Парфенова выступить могла какая-то неизвестная никому причина, о которой мы даже не сможем догадаться. Так в жизни тоже бывает. Я, во всяком случае, его об этом не спрашивал.

Это как раз то самое интервью трех руководителей: Кулистикова, Добродеева и Эрнста - с президентом Медведевым. Строго говоря, о том, что со свободой слова на телевидении все нормально, в основном говорил Олег Борисович Добродеев. Он произнес что-то не очень внятное, что свобода – внутри каждого из нас, и каждый по-своему понимает эту свободу.

А что еще говорить человеку, когда-то создававшему те "Вести" двадцатилетней давности? Они ведь были глотком свободы, глотком свежего воздуха и создавались как альтернатива затхлому официозу советского центрального телевидения, программе "Время", которая выходила вплоть до 21 августа 1991 года – последнего дня ГКЧП. На центральном телевидении СССР было "Лебединое озеро" и насквозь лживая программа "Время", а Добродеев, как и я, как и Светлана Сорокина и многие другие журналисты, потом тоже оказавшиеся на разных каналах, - тогда работали в "Вестях". И нас смотрели так, как слушали BBC или "Голос Америки": сначала давайте посмотрим, что нам наврет программа "Время", а потом в 11 вечера включим "Вести" и посмотрим, что в стране происходит на самом деле. Потом Олег Борисович пытался реформировать программу "Время" (у него, правда, это не очень получилось). Он очень много сделал для возникновения программы "Итоги" и ее превращения в первую и лучшую в свое время информационно-аналитическую программу страны. Потом он создавал старое НТВ. А потом сделал выбор и, надо отдать ему должное, служит отлично, благородно, говоря словами Пушкина - в том смысле, что последовательно. Может быть, у него кошки на душе скребут. А может быть, и нет - может, спит спокойно, и никакие угрызения совести его не терзают. Может быть, он наоборот наконец-то обрел себя, и все это в жизни Олега Добродеева было случайно: конъюнктура складывалась таким образом, что приходилось работать в либеральных СМИ, просто потому что это был "мейнстрим", от которого его на самом деле по ночам тошнило. Может быть, внутренне ему было чрезвычайно тяжело, плохо, грустно и отвратительно, что жизнь заставляет его работать на негоударственном демократически настроенном телевидении, где царит дух оппозиционности. И только уйдя с НТВ и вернувшись на государственное телевидение, он наконец-то свободно задышал и почувствовал себя самим собой, начал жить с собой в согласии. Знаете, ведь не все же либералы. Есть консерваторы, националисты, радикалы. Есть Проханов, его газета и его система взглядов. При этом он человек искренне убежденный и по-своему талантливый. Я не понимаю, как можно быть Прохановым, как можно исповедовать такие взгляды. Но, тем не менее, это факт. А есть, наверное, такие люди, которые являются искренними охранителями, и их призвание – быть победоносцевыми сегодняшнего дня. Это же тоже есть в жизни.

Не совсем понимаю, что Вы имеете в виду под "гражданской журналистикой". Если Вы имеете в виду блоги в интернете, то они уже конкурируют с профессиональной журналистикой. Иногда гораздо интереснее читать авторов самых популярных блогов в "Живом Журнале" (не всех, конечно), нежели материалы профессиональных корреспондентов.

Это станет вполне вероятным, когда технический прогресс позволит смотреть телевизор в интернете, когда можно будет без зависания, пауз для подзагрузки и обрыва связи смотреть в широкополосном интернете телевизионные материалы в режиме реального времени. Когда интернет будет располагать такой скоростью и мощностью и у всех будут достаточно мощные компьютеры и быстрые процессоры - тогда он будет конкурировать с телевидением.

Но конкуренция уже есть. Очень многое мы узнаем из YouTube или из видеоматериалов, которые размещены на тех или иных сайтах, не подверженных цензуре. Конечно, это будет развиваться. Но в значительной степени это вопрос технического прогресса. Я помню время, когда не было мобильной связи. В 1990 году я впервые в жизни говорил за границей по мобильному телефону, установленному в машине. Я был в Израиле, и в машине у человека, возившего меня по Иерусалиму, был телефон. Я позвонил в Москву и оставил жену без дара речи, потому что сказал: "Слушай, я сейчас еду в Иерусалиме вдоль стены Старого города и разговариваю с тобой из машины". Это была фантастика. А сейчас это норма жизни. Вспомните, каких-то 10 лет назад мобильная телефонная связь еще была уделом только очень богатых людей. Человек со скромными доходами не мог позволить себе иметь мобильный телефон. А сейчас с мобильными телефонами ходят бабушки-пенсионерки и дети из не очень благополучных семей. Мы просто не можем себе представить, как изменятся возможности современных коммуникаций за ближайшие 10 или 20 лет. Так что грядущая действительность, вполне возможно, будет отличаться в лучшую сторону от наших самых революционных о ней представлений. Это утешает.

Роберт, мне кажется, Вы никогда не работали в западных СМИ, если пишете это с такой искренностью и убежденностью. На Западе существует гражданское общество, чрезвычайно изощренное законодательство, которое очень тщательно, широко и глубоко прописано, и оно исключает такую примитивную схему отношений между крупными частными компаниями, стоящими за телекомпаниями, газетами и журналистами, работающими в СМИ. Крупным частным компаниям не так-то просто протолкнуть свою точку зрения. И не дай бог общественность узнает, что какая-нибудь крупная частная компания пытается протолкнуть через уважаемые средства массовой информации свою точку зрения, оказывая при этом давление, или занимается шантажом какого-то конкретного журналиста. В любой цивилизованной западной стране это приведет к грандиозному скандалу, который выльется на страницы всех газет и на экраны всех телекомпаний. Причем заработает журналистская солидарность - надо отдать должное западным коллегам: у них профессиональная солидарность работает гораздо лучше, чем у нас.

У нас же сразу начинают считать деньги в чужом кармане. "Вы НТВшники, преуспевающие, богатые, в дорогих костюмах ходите, на иномарках разъезжаете - чего это мы вас должны защищать?" - так нам говорили коллеги с других каналов, где зарплаты были не такие большие, как на НТВ, и, тем более, коллеги из газет и журналов (в печатной прессе платят значительно меньше, чем на телевидении). К сожалению, такое представление о профессиональной солидарности бытует у нас и по сей день. Даже некоторые уважаемые мной коллеги-журналисты моего поколения, увы, скатываются на такую позицию.

1. По сути, все 3 канала государственные. Государство владеет ими напрямую или опосредованно - через "Газпром", "Газпром-Медиа" и "Газпром-банк". Я не очень понимаю, что такое "общественно-коммерческое телевидение". Если Вы имеете в виду модель BBC, то я полагаю, что в условиях российской действительности это нереально. BBC существует на доходы от платных лицензий за просмотр общедоступного телевидения. Условно говоря, если вы живете в Великобритании, хотите купить обычный телевизор, поставить его дома и смотреть каналы через антенну, которая стоит на крыше, или подключиться к общедоступному телевизионному кабелю, вы должны заплатить за лицензию примерно от 100 до 200 фунтов стерлингов в год. Раз в год вы должны покупать эту лицензию. Причем вы можете смотреть телеканалы, не покупая лицензию. Проверить это практически невозможно - для этого какой-то специальный инспектор должен обходить квартиры и проверять (может, такая выборочная проверка и проводится, я не знаю).

Законопослушные англичане платят за лицензию, они понимают, что, раз в законе написано, что ты не можешь включать телевизор и смотреть телеканал без оплаченной лицензии, - значит, надо заплатить. Может, конечно, кому-то и приходит в голову не платить и смотреть так, но скорее только каким-нибудь деклассированным людям. Но добропорядочный британский гражданин покупает лицензию, которую он по идее мог бы и не покупать, и таким образом пополняет колоссальный бюджет BBC.

А теперь представьте себе эту ситуацию у нас. Есть незакодированный сигнал, который можно принимать просто на комнатную антенну или еще каким-то образом. "Что ж я, лох что ли?" – скажет любой нормальный люмпен-обыватель из тех, которые дружно, все как один, отдают голоса за "Единую Россию" и за Владимира Владимировича Путина, потому что им страшно нравится, когда он начинает всех мочить в сортире, такой крутой, понятный "простой пацан". И что же - он пойдет платить? Да он лучше на эти деньги пива купит или еще на что-нибудь их потратит. Поэтому такая система у нас не работает.

То есть, во-первых, необходимо придумать, за счет чего у нас будет финансироваться это общественно-коммерческое телевидение, а затем выстроить некую систему защиты от давления государства на СМИ (которая, как я уже говорил, существует в Великобритании). Государство должно создать такое телевидение и отойти в сторону. Эта задача совершенно неразрешима в условиях российской политической действительности.

В советские времена один мой знакомый продавал машину на рынке в московском Южном порту (это была единственная московская комиссионка). У него была белая "Волга", предмет мечтаний многих. Но продать машину было не так-то просто, потому что нужно было оформлять документы, - в советские годы это был сложный и мучительный бюрократический процесс. И тут к нему подходит красивый грузин в белом плаще такого же цвета, как и "Волга", и говорит: "Слушай, дорогой, хорошая машина, продай! Не глядя, даю тридцать тысяч". Мой знакомый говорит: "Замечательно, но надо же все оформить". На что грузин ему ответил: "Вай, слушай, отдай ключи, возьми деньги и просто отойди от машины". Государство должно построить машину общественного телевидения, профинансировать ее на начальном этапе, отдать кому-то ключи от ее управления и отойти в сторону. Но давайте смотреть правде в глаза, в России это невозможно. Все опять упирается в существующую политическую систему и политическую практику.

2. По той же самой причине, по которой вертикаль до сих пор не разгромила "Эхо Москвы" и не прикрыла любую из политических программ. Эта программа не могла бы существовать на НТВ, на телеканале "Россия-1" или на Первом канале. Она существует на РЕН ТВ, потому что у РЕН ТВ значительно меньшее покрытие и значительно меньшая аудитория. И программа "Неделя с Марианной Максимовской" нужна вертикали, потому что служит ей одним из инструментов имитации свободы средств массовой информации.

3. Извините, уважаемый Just a man, но во время войны в Южной Осетии западные средства массовой информации вполне объективно освещали события, а вот наши СМИ освещали из рук вон плохо.

А что касается отличий, то мне и суток не хватит, чтобы их перечислять. Например, на BBC существует специальная инструкция для продюсеров новостей и всех остальных журналистов, работающих в новостях BBC (как на радио, так и на телеканале). Это свод правил хорошего тона: что на телевидении или на радио делать можно, а что нельзя. Как подходить к тем или иным сложным ситуациям, возникающим в работе службы новостей. Там описываются все мыслимые и немыслимые конфликтные и кризисные ситуации: как работать на пожаре, на месте теракта, в случае захвата заложников в автобусе, в банке, в аэропорту, в самолете и так далее. В этом практическом наставлении для работы продюсера (репортера, редактора новостей) написано все, по-моему, там больше 300 страниц текста. Это такой свод законов, но отнюдь не цензурных. Западное телевидение отличается от нашего хотя бы наличием такого документа. И, конечно же, оно отличается другими финансовыми возможностями. В крупных западных государствах рекламный рынок гораздо больше, чем в России, соответственно, и доходы телевидения от рекламы гораздо выше, что позволяют им разнообразнее, изобретательнее и содержательнее работать, потому что хорошее телевидение – это всегда функция денег. Чем больше денег ты вкладываешь в телевидение, тем оно качественнее, интереснее и приятнее для разумного просвещенного человека.

4. Вопрос, действительно, риторический. Промывка мозгов, конечно, идет.

5. Я не исключаю того, что ни на Западе, ни в России новый масштабный канал а-ля "старое НТВ" организовать невозможно, потому что этот рынок уже поделен между устоявшимися игроками. Если сделать еще один большой канал широкого профиля, где будут идти программы всех основных жанров (и новости, и комментарии, и итоговые передачи, и кино, и сериалы, и концерты, и развлекательные передачи, и программы про криминал, и какая-то душещипательная программа для домохозяек в дневное время, и утро, и вечер, и футбол, и хоккей, и "Звезды на льду"), вполне вероятно, что такой канал уже просто не будет пользоваться успехом, потому что он не сможет предложить ничего нового. Все, что можно сделать, все, что можно придумать, уже придумывают те каналы, которые существуют. Четвертый канал, в дополнение к Первому, "России-1" и НТВ, будет обречен на вторичность. Там невозможно произвести революцию. Обратите внимание, что все новые каналы, как правило, нишевые. То есть если создается канал, то это либо канал финансовых новостей, либо канал, на котором в основном показывают какую-нибудь мистику и ужасы. Даже телеканал НТВ в некотором смысле ушел в некую нишу. Он стал отчетливо мужским каналом для любителей криминальных сериалов, криминальных хроник и всякого рода скандальных расследований.

Поэтому я думаю, что это возможно только в том случае, если произойдет какой-нибудь технологический прорыв. Или появится какой-то невероятно креативный гениальный продюсер, который сумеет придумать сразу несколько успешных революционных форматов, к тому же окажется гениальным хед-хантером (найдет для канала новых, свежих, ярких, талантливых журналистов и ведущих и договорится с какими-то уже существующими звездами телевидения, кино, эстрады, чтобы они в каком-то новом качестве проявили себя на этом канале).

Теоретически это возможно, но для этого нужно, чтобы либо появился телевизионный гений, который реализовал бы себя на новой площадке, либо один из существующих каналов пришел в состояние тяжелого кризиса, и тогда новый канал, а-ля "старое НТВ", его бы заменил.

Иван, я уже много лет не был на улице Правды, у Вас воспоминания не первой свежести. Да, когда я работал на RTVi и вел там программу "Власть", я действительно время от времени появлялся на улице Правды. Но последний раз я туда приезжал в марте 2009 года. Больше эта программа у меня не выходила, потому что, работая в Киеве, продолжать делать программу "Власть" становилось все труднее и труднее, это просто физически выматывало – каждые две недели приезжать в Москву, чтобы сделать эту передачу. В конце концов просто пришлось от нее отказаться, потому что это стало совсем тяжело и неподъемно.

Тем более что меня позвали на канал "Интер", из-за чего возникал прямой конфликт интересов: программа "Власть" выходила по пятницам, как и программа на "Интере". Пришлось выбирать, и я выбрал программу на "Интере".

А что касается того, почему меня нет в российском эфире, то для начала никто не приглашает меня там работать. Пороги обивать я не хочу. Пробовал, просился, предлагал, но очень быстро понял, что я персона нон грата, просто не хочется лишний раз унижаться.

А если бы и пригласили, то, действительно, стоит ли участвовать в этом вертепе? На самом деле, в последнее время меня стали чаще приглашать участвовать в тех или иных программах. Например, мне предложили участвовать в каком-то большом фильме к 20-летию "Вестей". Я отказался, потому что я проработал там меньше года. Да, я действительно участвовал в создании "Вестей" и был одним из первых ведущих. В эфире я проработал с мая по ноябрь 1991 года, а потом ушел обратно на Первый канал, который тогда активно реформировался, это был уже совершенно другой Первый канал, где были Яковлев, Малашенко, Добродеев (тоже ушедший с "Вестей", кстати, реформировать программу "Время" и делать программу "Итоги"). Я, конечно, могу поделиться воспоминаниями об этом счастливом времени, но я же понимаю, что это фильм к празднику, к юбилею, о том, какая программа "Вести" замечательная, как все хорошо было в их жизни и какие там замечательные люди, талантливые руководители и сюжеты. Это будет нечестно, я не хочу в этом участвовать. Потому что, на мой взгляд, это грустная, по-своему трагическая история о том, как программа, создававшаяся как альтернатива программе "Время", в итоге стала программой "Время" в квадрате. О том, как наша телевизионная бюрократия, служащая сегодняшнему идолу, вертикали власти, сожрала без остатка независимую журналистику.

Меня приглашали еще на какие-то передачи достаточно сомнительного свойства. Я отказываюсь, потому что помимо всего прочего я понимаю, что очень страшно выглядеть прокладкой между какими-нибудь двумя желтыми бульварными передачами.

Несколько раз я поучаствовал в программе "НТВшники" на НТВ. Честно скажу, пару раз из моих высказываний выкинули довольно важные, на мой взгляд, вещи. С тех пор я не очень хочу играть в эту игру. Я не очень из-за этого переживаю. Это же действительно вертеп, порядочному человеку лучше держаться от этого подальше.

1. На мой взгляд, это большое преувеличение, которое не соответствует действительности. Мне приходилось общаться с чиновниками администрации президента Ющенко, когда он еще находился на своем посту. Честно вам скажу, никаких особо приятных воспоминаний у меня от этого общения не осталось. Когда готовишься к интервью с одним из первых лиц (с премьером, с президентом, со спикером парламента, с кем-то из лидеров крупных политических партий - все они ко мне регулярно приходят), приходится вступать в какое-то взаимодействие с аппаратами этих политиков или чиновников, с их пресс-службами. Хуже всего было иметь дело с людьми Ющенко, у которых совершенно пещерные представления о журналистском профессионализме, о том, кто такой хороший журналист, а кто такой плохой журналист. По мнению этих людей, хорошими журналистами были только те, кто пел Виктору Андреевичу осанну, которые никогда в прошлом не критиковали его. Если журналист хоть раз в жизни Ющенко персонально за что-то покритиковал, сказал какую-нибудь неприятную тираду в его адрес, то он переставал для них существовать. К сожалению, окружение в значительной степени сгубило Виктора Андреевича. Я считаю, что он окружил себя такими бабами на чайнике, кухарками, которые возомнили, что могут управлять государством, разогнал всех сильных людей, которые были готовы на него работать, и остался с тем, с чем остался.

А зажим свободы прессы Украины выглядит примерно так: лидеры оппозиции переходят с канала на канал и в прямом эфире политических ток-шоу подолгу говорят об угрозе свободы слова. Я буду всерьез воспринимать разговор о зажиме свободы печати на Украине тогда, когда какой-нибудь канал перейдет под контроль крупной государственной компании, например, "Нафтогаза Украины". Или когда закроют какую-нибудь популярную политическую передачу, идущую в прямом эфире. Или когда пойдет массовая тенденция отказа от трансляции политических дискуссий в прямом эфире и политические ток-шоу перейдут на работу в режиме записи. Когда появятся всякие проскрипционные списки: этого не звать, про того не говорить и так далее.

Пока всего этого нет, я думаю, что все эти тревоги существенным образом преувеличены. А Виктор Янукович себе не враг, по всей видимости, через несколько лет ему предстоит бороться за переизбрание на следующих президентских выборах, и он отлично понимает, что Украина – это не Россия, что здесь население гораздо более свободолюбивое, гораздо более последовательное в том смысле, что смотрит на Запад, в сторону Европы. Например, запад Украины - это часть страны, которая никогда не согласится с зажимом свободы прессы. Большие города вроде Киева, хлебнув свободы слова, на настоящий ее зажим отреагируют голосованием против Януковича в 2015 году, когда будут следующие президентские выборы. А Виктор Федорович не похож на политического самоубийцу. И потом, на Украине нет такого количества газа и нефти, как в России. Россия слишком ценный поставщик.

К сожалению, это печальная реальность сегодняшней политики, называемой real Politik, как говорят немцы: Запад на словах осуждает разного рода негативные проявления антидемократических тенденций в политической жизни России, но на деле ничего не происходит. Запад палец о палец не ударяет для того, чтобы как-то изменить ситуацию к лучшему, потому что он не хочет ссориться с Кремлем, Россия и кремлевские правители – слишком важные люди, чтобы с ними ссориться, а Запад слишком зависим от поставок российских энергоносителей. С Украиной такой ситуации нет. Запад никогда не будет мириться с антидемократическими тенденциями на Украине так, как он мирится с ними в России, потому что Украина не играет для него такой существенной роли. Поэтому Запад всегда будет жестче и четче реагировать на любые проявления авторитаризма в этой стране.

Владимир, я должен сказать, что политическое ток-шоу - это не мой любимый жанр, но мне приходится в этом жанре работать. Мой любимый жанр – программа "Итоги", где мои собственные комментарии перемежаются с сюжетами моих коллег-корреспондентов, рассказывающих подробности о тех или иных событиях. Я предваряю эти материалы, дополняю их своими личными комментариями, которые иногда отражают мою точку зрения, а иногда просто дают дополнительную информацию к размышлению или сообщают последние новости по обсуждаемому поводу. Но политическое ток-шоу – это жанр, который давно укоренился на украинском телевидении. Справедливости ради, оговорюсь, что в моей профессиональной карьере в России был недолгий период, всего один сезон, когда я вел программу "Глас народа". Мы отличились тем, что первые (до нас этого никто не делал) запустили на НТВ политическое ток-шоу, которое шло в прямом эфире, - в этом было наше революционное достижение. Первые три или четыре выпуска мы работали в записи, правда, в таком "хоккейном варианте" - записывали программу за час или два до начала эфира и сразу ее монтировали, то есть первую часть программы монтировали, когда еще шла запись последней. Главной проблемой было научиться делать программу по-операторски и режиссерски, обжить студию, понять, какие самые выгодные ракурсы, лучшие точки для съемки, где какая крупность кадра нужна, - и когда режиссеры и операторы научились все это делать, мы перешли на работу в режиме прямого эфира. Потом это ток-шоу я передал Светлане Сорокиной, и второй сезон (последний - потом мы уже ушли с НТВ) вела она. То есть с 1999-го по 2000-й вел я, а с 2000-го по 2001-й вела Света Сорокина. Потом мы ушли, и там вместо нас появился Савик Шустер. Надо отдать ему должное: он видоизменил это ток-шоу настолько, что поменялось даже название - под прежним названием он работать отказался, сказав, что это будет не очень корректно по отношению к коллегам. Кроме того, он внес в программу разного рода новые конструктивные элементы, которые позволили считать ее самостоятельной передачей. В 2004 году программу закрыли, а в 2005 году с НТВ выгнали его самого. Тогда Савик приехал с этой программой в Киев, и здесь этот формат оказался востребованным, сейчас на разных каналах очень много политических ток-шоу, идущих в прямом эфире. Когда меня пригласили вести программу на "Интере", я пошел работать уже на готовый формат, который пытался как-то модифицировать, видоизменить.

Владимир совершенно прав: суть заключается в том, что в студии собираются люди разной степени компетентности, информированности и осведомленности по обсуждаемой теме; они говорят, спорят, иногда спорят очень горячо, один раз даже дошло до рукопашной. А потом эфирное время кончается, все расходятся по домам, а воз обсуждавшейся проблемы так на месте и остается. Но поиск решения проблемы – это опять-таки не задача телевидения. Быть может, задача телевидения состоит в том, чтобы подсказать или хотя бы сформулировать возможные решения этой проблемы. Но это совершенно не значит, что кто-то во власти непременно будет прислушиваться к нашим рекомендациям.

Я согласен с Владимиром в том, что любой жанр и любой телевизионный формат перестает быть интересным для зрителя, если начать его бесконечно тиражировать, даже с существенными модификациями. Приведу конкретный пример: есть программа "Кто хочет стать миллионером?". Все попытки сделать на российском телевидении какую-то другую программу-угадайку, которая в целом повторяла бы принцип "Кто хочет стать миллионером?", оказались неудачными. Периодически появляется какая-то новая игра, но "Кто хочет стать миллионером?" продолжает жить и побеждать, а другие форматы не выдерживают конкуренции.

Или программа "Что? Где? Когда?" Она существует уже 30 или 40 лет, это программа-ветеран. И тем не менее, это формат на все времена - может быть, не такой популярный, как формат "Кто хочет стать миллионером?", но люди все равно продолжают смотреть эту программу.

Таких форматов очень мало. Как правило, форматы изнашиваются, устаревают. Это касается и безразмерной политической дискуссии в прямом эфире, которая может продолжаться часами и в которой участвуют те же самые гости, что и месяц назад или три года назад, и говорят они примерно те же самые вещи, и, главное, человеческие конфликты остаются те же. Когда-то было новостью, что Тимошенко и Богословская (многолетний депутат украинского парламента, известная полемистка) друг друга не переносят и могут в прямом эфире сцепиться языками так, что в разные стороны полетят искры и клочья шерсти. А сейчас это уже избито, банально, и первая реакция зрителей и редакторов – господи, только не это, опять этот обоюдный словесный понос. Даже тиражирование острых человеческих конфликтов на личностном уровне больше не работает, а вызывает скорее негативную реакцию. Поэтому скажу честно: уже не за горами май и июнь, до конца сезона осталось два с половиной, от силы - три месяца, и я думаю, что в следующем сезоне нужно будет придумывать какой-то совершенно другой формат.

Но давайте не путать жанр и формат. "Итоги" - это формат. Жанр политической журналистики будет всегда. А с тем, что нужно менять формат, я согласен и чем дальше, тем острее чувствую необходимость какой-то радикальной трансформации существующего формата. Все, наговорились, наспорились. Многочасовой спор в прямом эфире между политиками разных направлений уже перестал быть сенсацией. Когда Савик Шустер в 2005 году впервые устроил на одном из украинских телеканалов многочасовой эфирный марафон, где в прямом эфире представители власти, оппозиции, "третьих сил", существующих на украинской политической площадке, вели с открытым забралом публичную полемику на разные темы, это было, конечно, потрясением души рядового украинского телезрителя. А сейчас это стало нормой жизни и уже не дает, что называется, трехзначного рейтинга.

2. Люди не смогут из собственного кармана платить деньги в тех объемах, которые требуются для создания качественного независимого телевидения, потому что бюджет такого телеканала в России будет составлять несколько сот миллионов долларов. По принципу "с мира по нитке" такие деньги собрать нереально. И потом, даже если собрать деньги и найти людей, где такое телевидение будет вещать? Все частоты заняты. Даже если существует штат журналистов, финансовая и техническая база и можно построить телецентр по последнему слову техники, нужно еще выйти в эфир, нужна частота. А частоты все заняты. Не осталось ни метровых, ни дециметровых частот. Соответственно, куда? В интернет или на спутник. А интернет-телевидение, спутниковое или кабельное телевидение в обозримом будущем не дадут пока того покрытия, которое дает эфирное общедоступное телевидение.

"Новое НТВ" - это не тавтология, даже "независимое НТВ" не тавтология. В сотый раз говорю, что НТВ никак не расшифровывается. Официальной расшифровки этой аббревиатуры не существует. Когда НТВ только создавалось и нужно было зарегистрировать название, мы просто решили, что НТВ – это хорошо звучащая аббревиатура. Просто на слух звучит хорошо, а букву "Н" каждый может расшифровывать так, как ему нравится: "новое", "независимое", "негосударственное", "наше телевидение", в конце концов.

Почему бы старой команде не организовать новое интернет-видение? Потому что, господа хорошие, у всех есть семьи, дети - надо зарабатывать деньги. Телевидение, которое вы описываете, не сможет стать той площадкой, на которой люди еще, помимо всего прочего, могли бы зарабатывать себе хотя бы скромную зарплату. Мы все-таки не до такой степени идеалисты. А кушать на что? Такое телевидение не прокормит, увы. Программа "Куклы" - дорогая программа. Ее за три копейки не сделаешь. Я понимаю, что Вы, Владимир, скучаете по "Куклам", но интернет-вещание никогда не окупит стоимость производства одного выпуска программы "Куклы". Конечно, было бы интересно посмотреть на куклу Медведева. Если бы ее вообще сумели сделать, потому что в прошлом не раз бывали случаи, когда выяснялось, что сделать удачную гуттаперчевую пародию на реально действующего политика трудно. Куклы некоторых политиков с ходу получались очень удачно, а некоторые не получались совсем - оказывались непохожими или трудно узнаваемыми. А сейчас вообще все политики на одно лицо - попробуй сделай эту передачу: они все похожи друг на друга, как цыплята из одного инкубатора. Очень мало своеобразных лиц. Особенно если брать депутатский корпус.

Это все из области фантастики. Да, наверное, кому-то это было бы и полезно, и интересно. Но повторяю: мое возвращение на российские телеэкраны – это сюжет из области фантастики, этого не произойдет до тех пор, пока нынешний политический режим не будет демонтирован или не претерпит существенных изменений, пока он не перестанет похожим на тот, который есть сегодня.

Еще раз хочу предупредить: Игорь, отнеситесь, пожалуйста, с существенной долей здорового скепсиса ко всем разговорам про наметившийся раскол в тандеме Путин – Медведев. Мне кажется, что никакого раскола нет, а есть просто разводка таких лохов, как мы с вами, которые обманываться рады и которым кажется: "Ну вот, наконец-то!" Ничего подобного. Есть классический сюжет, которому уже много лет, десятилетий, если не сказать – веков, про злого и доброго следователя. У каждого в тандеме своя роль. Мне кажется, что Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич после всех этих публичных пикировок читают, как разные "мудрые пескари" и "пикейные жилеты" обсуждают в интернете хитросплетения их публичных взаимоотношений, посмеиваются, пьют пиво и играют на бильярде. Я видел фотографию, как Путин с Медведевым играют в бадминтон - вот по выходным они режутся в бадминтон и смеются над доверчивыми пользователями интернета вроде нас с вами - над теми, кто всерьез воспринимает комментарии таких же доверчивых яйцеголовых аналитиков и верит в возможность раскола внутри правящей команды. Ну не верю я. Разводят нас с вами. Перед нами разыгрывают спектакль. Рад буду ошибиться, но думаю, что так оно и есть. А если действительно Дмитрий Анатольевич задумал поднять руку на святое и оспорить главенство национального лидера, то это рано или поздно может плохо для него закончиться. Вообще все подобные разговоры – это святотатство, Игорь. Это все равно что ставить под сомнение догму о Святой Троице: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой - единый в трех лицах. Так и у нас - есть Дмитрий Анатольевич и есть Владимир Владимирович. Допускать возможность раскола в тандеме – это допускать возможность раскола в Святой Троице. Это такая же ересь и святотатство. Знаете, на костре могут сжечь, осторожнее с этим.

Что значит "собственный канал"? Вы думаете, что у меня где-то припасено так много денег, что я могу просто достать несколько десятков миллионов долларов для минимального стартового капитала и создать телеканал? Даже Владимир Александрович Гусинский - человек, который в сотни раз богаче меня, - не смог сделать RTVi по-настоящему успешным. К сожалению, это очень дорогое и трудно окупаемое удовольствие. Насколько я знаю, Владимиру Гусинскому поначалу казалось, что стоит начать делать такой канал - и на него отовсюду слетятся, как бабочки на яркий свет, русскоязычные граждане, живущие за пределами России, в разных странах и на разных континентах. Но оказалось, что люди, которые пытаются интегрироваться в местную жизнь и местную культуру, предпочитают смотреть новости по местным каналам или по международным телесетям с устойчивой репутацией: CNN, Sky News, BBC World и так далее. А развлекательные программы на русском языке смотреть по спутниковым системам зарубежного вещания существующих российских каналов (я имею в виду "РТР-Планета", "НТВ Мир", международное вещание Первого канала), где гораздо больший выбор качественных развлекательных программ по сравнению с RTVi.

В результате было найдено решение: студия "Эха Москвы" сейчас оборудована телевизионными камерами, и практически все наиболее интересные программы транслируются по RTVi. То есть RTVi в значительной степени работает сейчас как телеверсия "Эха Москвы". Этим они отличаются с точки зрения контента от других российских каналов, вещающих за рубежом. Там можно посмотреть, как выступают и обсуждают со зрителями какие-то острые темы критически настроенные аналитики, оппозиционные политические деятели и журналисты, работающие в жанре критического реализма: Матвей Ганапольский, Сергей Бунтман, Антон Орех и так далее. Туда приходят люди, имеющие особые точки зрения, и комментируют события с разных сторон: там есть и Проханов, и Сванидзе, и Радзиховский, и Альбац - кого там только нет. Так что Вы все правильно говорите: и опыт руководящей работы у меня имеется, и шишки я набил в отношениях с властью и кредиторами, и команду мог бы собрать. Не хватает только одного компонента - мне бы несколько десятков миллионов долларов иметь в тумбочке. Если бы я мог из такой тумбочки достать эти несколько десятков миллионов долларов, которых при этом еще и не жалко, и вложить их в создание такого предприятия, то, может быть, что-то и получилось бы. А так – я вынужден оставаться в качестве наемного работника.

Да, действительно, мне было бы интересно сделать такую программу. Но это была бы не программа, а скорее серия документальных фильмов. Пятнадцать фильмов - по числу советских республик. Когда-то мы пытались это сделать: в программе "Итоги" мы вели серию репортажей, подсмотрев название у выходившего когда-то на радио "Свобода" цикла программ "После империи". Наши корреспонденты ездили снимать, как живет Асуанская плотина – символ особых отношений Советского Союза с режимом президента Насера в Египте. Мы снимали металлургический комбинат в Бхилаи - символ сотрудничества между СССР и Индией, о котором нам при советской власти прожужжали все уши. Смотрели, как поживает на далеком острове Гренада грандиозная взлетно-посадочная полоса, которую построили советские и кубинские специалисты в расчете на то, что Гренада (где тогда недолгое время у власти находились марксисты, симпатизировавшие как СССР, так и Кубе) может в дальнейшем стать базой для советских стратегических бомбардировщиков. Потом, спустя несколько лет, действительно оказалось, что там, на маленьком острове, в курортном местечке, есть крошечный аэропорт и совершенно гигантская взлетно-посадочная полоса, как будто на нее космические "шаттлы" должны садиться. На самом деле у кремлевских старцев был такой кровожадный замысел: устроить в Латинской Америке еще одно социалистическое государство – Гренаду – и сделать там военно-морскую или военно-воздушную советскую базу, взяв этот аэропорт в аренду, как когда-то брали в аренду у вьетнамцев базу Камрань. А закончилось это, как известно, печально: прилетели американские десантники и накостыляли всем по первое число. Люди постарше помнят сюжет, который вызывал ненависть у кремлевских пропагандистов, – агрессия американской военщины против маленькой Гренады. Не надо было строить в мягком южном подбрюшье США базу стратегических бомбардировщиков, тогда все было бы нормально, а так пришлось получить по полной программе.

Такая идея была, но это просто страшно дорого. Я сделал бы что-нибудь такое - опять съездили бы на Асуанскую плотину и еще на какие-нибудь прославленные в прошлом объекты сотрудничества СССР с прогрессивными режимами стран "третьего мира". Посмотрел бы, как живет братский Вьетнам и что происходит в Корее. Россию и Украину мы, наверное, выводим за скобки. Я с трудом представляю себе, как сделать одну отдельную передачу про Россию, хотя, наверное, как-нибудь можно. Сейчас я уже понимаю, что за 20 лет, прошедших после распада СССР, Украина для России стала по-настоящему terra incognita. Во многих отношениях и Россия стала для Украины terra incognita, потому что средний украинец не представляет себе богатства Москвы и бедности некоторых других российских регионов. И не представляет себе богатства таких регионов, которые находятся in the middle of nowhere - где-то там, посреди вечной мерзлоты или сибирской тайги. Например, Ханты-Мансийск, попадая в который, люди широко раскрывают рот, потому что где-то на Крайнем Севере перед их глазами предстает преуспевающий европейский город. И так далее.

Я думаю, что можно было бы снять для Украины документальный фильм о той современной России, которую на Украине себе даже не представляют. Но это очень дорого стоит. И совершенно не факт, что программа о том, как сегодня живет Таджикистан, вызовет массовый интерес украинского телезрителя. Не очень в этом уверен, хотя идея богатая. Я поговорю со своими нынешними руководителями, акционерами, финансистами – может быть, им это понравится. Проект рискованный, но, в любом случае, я должен поблагодарить Вас за хорошую идею.

После дождичка в четверг! Или когда рак свистнет. Хотя масштабы последней демонстрации сторонников Партии народной свободы на Болотной площади немножечко приободряют.

Не знаю. Если когда-нибудь в России наступит новый период относительной свободы и хотя бы какое-то время будет торжествовать либеральная демократия, все равно это будет уже другая свобода, другая либеральная демократия - не та, что была в 1990-х.

Слава богу, я никогда не буду президентом страны, неважно - нашей или какой-то другой. Я убежденный сторонник полной свободы слова. Например, в Америке есть первая поправка к Конституции. Профессиональный кодекс чести американских журналистов не позволяет им заниматься распространением диффамации – заведомо ложной, не соответствующей действительности, порочащей честь и достоинство третьих лиц информации. Но если кто-то, предположим, захочет оклеветать, оболгать другого человека в прессе, то привлечь к ответственности за это (даже к гражданской, не говоря уже об уголовной), чрезвычайно сложно, потому что есть первая поправка, оберегающая свободу слова и трактующая ее широко. Я могу обругать кого-нибудь последними словами, и выяснится, что это - мое мнение, которое я публично выражаю, и призывать меня к судебной ответственности за это - значит нарушать первую поправку к Конституции. Может, кому-то это покажется слишком, но, тем не менее, я предпочел бы, чтобы у нас была первая поправка.

К стыду своему, я не читал нашумевшую книгу Пелевина "Generation П" ни тогда, когда она появилась, ни сейчас, когда в связи с появлением экранизации, опять стали ею зачитываться. Я пробовал читать Пелевина, но это не моя литература. Я старомодный человек, я лучше Бунина почитаю, его книги я перечитываю с удовольствием, а Пелевин меня как-то не задевает.

В наше время глобальных коммуникаций можно большую часть времени физически не находиться в России и при этом иметь какое-то мало-мальски точное представление о происходящем в соседней стране.

В начале XX века действительно тяжело было жить в Европе и питаться информацией, которая печатается в газетах, приходящих из России в лучшем случае на второй-третий день, письмами, которые доходят через неделю после отправки, без телевизора, радио, телефона, когда есть только обрывочные рассказы каких-то знакомых, которые, скорее всего, выдают желаемое за действительное. А в наше время, даже если бы за все эти три года я вообще ни разу не побывал в России, я все равно понимал бы, что там происходит. Я регулярно общаюсь с тем же Игорем Малашенко, который очень давно не был в России и сравнительно недавно приехал в страну первый раз после почти 10-летнего отсутствия. При этом его оценки, на мой взгляд, трезвы и гораздо более точны, чем, порой, оценки осведомленных аналитиков, которые безвылазно сидят в Москве, в России и обладают внутренней информацией.

Конечно, политическая система в России сейчас такова, что Кремль (во всяком случае, та политическая верхушка, где принимаются все существенные решения) герметически закупорен, оттуда практически нет серьезных утечек информации, это "черный ящик", о содержимом которого мы узнаем только после того, как он раскроется и из него выпадет содержимое.

Политический анализ сегодняшней ситуации в России и процессов принятия важнейших решений сродни игре "Что? Где? Когда?". Иногда по каким-то наводкам можно о чем-то догадаться, а иногда - попасть пальцем в небо.

Поэтому я не боюсь оказаться в той ситуации, в которой был Ленин, приехавший в Россию в 1917 году. Хотя сравнение с Владимиром Ильичом, конечно, льстит моему самолюбию.

Во-первых, я и моя команда на Украине пока что занимаемся только одним проектом - производством еженедельной программы под названием "Большая политика". Если быть до конца точным, есть еще несколько проектов документального кино, над которыми я работаю в инициативном порядке, но эти проекты сейчас находятся в работе, и я пока не знаю, что из них вырастет. Моя основная работа – программа "Большая политика с Евгением Киселевым" на канале "Интер". И проектов каких-то спецпоказов или закрытых сеансов у меня нет.

Что касается той истории с показом фильма Скорсезе "Последнее искушение Христа" - я ни о чем не жалею и считаю, что решение показать этот фильм было абсолютно правильным. Я не понимаю, как этот фильм, снятый глубоко верующим католиком Мартином Скорсезе, может оскорблять верующих. Когда-то кто-то из законченных обскурантистов и ретроградов из числа католических священников или иерархов католической церкви усмотрел в нем попытку неканонической трактовки образа Иисуса Христа, отступление от канонического образа, который дают четыре признанных Евангелия. Но мы же цивилизованные современные люди. В любом книжном магазине, торгующем религиозной литературой в том числе, можно найти книгу Эрнста Ренана "Жизнь Иисуса". Люди, жившие в одно время с Ренаном, считали эту книгу богохульной, потому что нельзя писать об Иисусе как о реально жившем историческом персонаже, как о человеке, это святотатство, богохульство и кощунство. Тем не менее, сейчас это все благополучно забыто, несколько лет назад я видел книжку Ренана в какой-то церковной лавке, и никому в голову не приходило, что в действительности они торгуют в некотором смысле еретической литературой. Главное, что написано "Жизнь Иисуса".

Все-таки у нас светское государство, церковь у нас пока от государства отделена, и я надеюсь, что, сколько бы наши государственные мужи ни молились по большим престольным праздникам (слава Богу, что большинство из них хотя бы научились держать свечку в левой руке, а не в правой, раньше все больше стояли со свечкой в правой руке, держали ее прямо-таки как стакан), государство у нас все-таки останется светским, а церковь - самостоятельной организацией. Насколько я знаю, нынешний патриарх, святейший Кирилл, является убежденным сторонником сильной и независимой от государства православной церкви.

Вся эта история про фильм "Последнее искушение Христа" и его показ на НТВ на самом деле очень смешная. Ничего богохульного и кощунственного в этом фильме нет. Любой нормальный человек, который его смотрел, вам это подтвердит, а те, кто его ругает, действуют по старому советскому принципу: "Пастернака не читал, но осуждаю". Или "Солженицына не читал, но держу за литературного власовца и всячески поддерживаю решение Политбюро выслать писателя за пределы Советского Союза и лишить его советского гражданства".

Да, фильм неоднозначный, вызвавший болезненную реакцию самых консервативных клерикальных кругов католической церкви. При всех разногласиях, которые имеют православные с католиками, тут они выступили заодно. Просто кто-то из наших православных прочитал и подхватил.

А на самом деле это был как раз тот период в жизни НТВ, когда стали сгущаться тучи, появились первые сигналы неблагополучия. То есть власть уже стала иногда косо посматривать на НТВ. Главные неприятности были впереди, тем не менее, тревожные сигналы начали приходить, стало понятно, что у нас не все хорошо в отношениях с Кремлем. И, насколько я знаю, к этой истории причастен один из тогдашних основных конкурентов господина Гусинского, с которым у него были деловые "разборки", а также конкуренция на политической площадке. В то время все старались быть поближе к Кремлю, и если кто-то из крупных бизнесменов оказывался хотя бы на полшага ближе другого, то это вызывало ревность, ярость и даже ненависть.

Я не буду называть фамилию, но я точно знаю, что все эти митинги и демонстрации были организованы и профинансированы людьми этого конкурента. То есть на самом деле история была совсем не про возмущение верующих, а про то, что показ фильма "Последнее искушение Христа" на НТВ был просто использован конкурентами Гусинского для того, чтобы попытаться организовать громкую и болезненную PR-акцию, в частности, восстановить против него руководство Русской православной церкви, лично патриарха и создать дополнительные проблемы.

Что касается Ирака, не помню, честно говоря, этот эпизод, но вряд ли я мог быть так уж раздосадован итогами голосования — все эти интерактивные голосования проводятся ведь не всерьез, не для того, чтобы выяснить состояние общественного мнения, а просто для того, чтобы дополнительно заинтересовать телезрителей, удержать их у экрана - голосование объявляется в начале программы, а результат — в самом конце. И вопросы поэтому специально формулируются "провокационные", чтобы, если угодно, разозлить телезрителя, заставить его реагировать, звонить, жать на кнопки телефона. Ну, а что касается исхода войны в Ираке, то я оказался прав — на том этапе победили американцы, режим Саддама рухнул. Причем никогда не забуду, как опростоволосились наши доморощенные политики: устроили силами "Единой России" в Москве какую-то массовую демонстрацию "в поддержку иракского народа", согнали насильно людей, как в советские времена, а получился чистый конфуз, потому что именно в этот момент иракский народ с наслаждением сносил памятники Саддаму. Мы тогда на ТВС не отказали себе в удовольствии поиздеваться над организаторами: разделили экран пополам и давали одновременно две картинки. На одной стороне экрана - митинг в центре Москвы (по сути дела, в защиту тоталитарного саддамовского режима), на другой — толпа того самого народа в Багдаде, за которого так заступаются "едросы", увлеченно валит памятник Саддаму. Другое дело, что потом американцы в Ираке завязли, как СССР в Афганистане, но это уже другая часть истории. Как и казнь Саддама, которая на всех, в том числе и на меня, произвела отвратительное впечатление. Я вообще убежденный противник смертной казни.

3. Я с Соловьевым был когда-то знаком, но очень давно его не видел. За его телевизионным творчеством последнее время не слежу, когда-то эта его передача мне очень нравилась, но сейчас у меня такое ощущение, что там тиражируется все то же самое, приходят одни и те же герои. Серьезные политики, по-настоящему вовлеченные в принятие каких-то важных решений, вообще на телевидение не идут.

И потом, у нее заведомо предопределенный исход, потому что большую часть аудитории этой программы составляет, по моим давним наблюдениям, увы, "застенчивое быдло", выражаясь словами Бродского, к тому же ностальгирующее по советским временам, да еще и "с красно-коричневой сумасшедшинкой". Представители либеральной, демократической точки зрения в этих программах всегда проигрывали, буквально по пальцам можно пересчитать обратные случаи: Виктор Ерофеев однажды выиграл словесную дуэль у Никиты Михалкова, Хазанов положил на обе лопатки Жириновского.

Помню неожиданный сюжет, когда "олигарх и мироед" Михаил Фридман просто в пух и прах разделал журналиста Васильева, тогдашнего главного руководителя "Коммерсанта". Было известное громкое дело, когда "Коммерсантъ" судился с "Альфа-банком". Михаил Маратович совершенно неожиданно, несмотря на свое олигархическое прошлое, настоящее и будущее, несмотря на свой противоречивый имидж и отсутствие очевидного положительного обаяния, тем не менее, сумел не просто оказаться убедительней Васильева в глазах нормального просвещенного телезрителя, но и победить в зрительскоим голосовании.

В остальном тиражируется одна и та же ситуация. Условно говоря, Проханов побеждает Новодворскую под улюлюкание телевизионной толпы. Бедная Валерия Ильинична Новодворская упрямо продолжала принимать приглашения, потому что она человек отважный и принципиальный, и рядом с ней не оказывалось умного советника или просто хорошего друга, который сказал бы: "Валерия Ильинична, ну нельзя Вам ходить в программу Соловьева! Вы пишете хорошие тексты, Вы замечательный публицист, Вы ведете замечательную колонку в журнале The New Times. Но на экран Вам категорически нельзя, Вам противопоказано выступать по телевизору. Своими публичными выступлениями Вы компрометируете ту идею, которую могли бы так блестяще защищать своим исключительно письменным творчеством". А она, тем не менее, упрямо шла, с треском проигрывала, позволяя идеологам этого режима разводить руками и говорить: "Вот смотрите, народ не на их стороне, народ на стороне Дугина, Проханова и прочих оголтелых антизападников и либералофобов". Откровенно говоря, у меня в итоге даже появилось подозрение, что все это делается специально, что эта программа — часть какого-то прокремлевского политтехнологического проекта по дискредитации либеральной оппозиции. Хотя, наверное, это не так.

Популярность или непопулярность того или иного канала в социальных сетях не есть показатель его высокого рейтинга или высокой доли его аудитории. Это спутниковый канал, предназначенный для трансляции за рубежом. Прежде всего, это инструмент государственной внешнеполитической пропаганды, и ничего страшного в этом нет - каждое государство имеет право за свои деньги, точнее, за деньги налогоплательщиков, вести государственную внешнеполитическую пропаганду, формировать позитивный образ страны за рубежом. Англия делает это с помощью BBC, Германия - с помощью Deutsche Welle, Америка - с помощью "Голоса Америки". И почему, собственно, России заказано это делать? Я смотрел Russia Today - технически они работают очень хорошо. У них достаточно большой объем познавательного этнографического или этногеографического вещания, где они делают сюжеты о каких-то городах, областях, о достопримечательностях, о чудесах и красотах российской природы – все это порой бывает очень хорошо, иногда даже здорово.

Когда дело доходит до новостей – понятно, что это строго отфильтрованная, ранжированная и очень грамотно упакованная в европейско-американскую форму подачи информация, которая, конечно же, препарирована таким образом, чтобы у зрителя складывалось правильное, позитивное впечатление о деятельности президента, правительства и парламента Российской Федерации, а также органов судебной власти.

Если говорить о рейтинге, то я не очень хорошо представляю себе, как судить о рейтинге телеканала, который распространяется за рубежом и по спутнику. Если по количеству подписчиков – значит, давайте сопоставим количество индивидуальных и коллективных подписчиков канала Russia Today с "Аль-Джазирой", BBC World, BBC Prime или другими похожими каналами, которые распространяются таким же образом - через спутник и кабельные сети. И тогда уже посмотрим.

Всерьез можно говорить только о рейтинге каналов, которые вещают на территории России или другого государства, где существуют системы замеров рейтингов и долей тех или иных каналов, признанные телевизионным сообществом страны. В каждой стране есть компания, которая занимаеися в интересах всей телевизионной индустрии измерениями аудитории. Она устанавливает в домохозяйствах в достаточном количестве по репрезентативной выборке так называемые "пиплметры", то есть приборы, позволяющие фиксировать, кто где какую программу смотрит, на каком канале, в определенный момент времени. Этим пользуются все рекламные агентства, точность этих измерений признают все основные игроки на медийном и рекламном рынках. И утро каждого телевизионного менеджера начинается с того, что ему на стол кладут сводку о рейтингах и долях за прошедший день.

На Украине этим занимается компания GFK, и все признают ее результаты. Рейтинг канала Russia Today на Украине не измеряется, в России, насколько я знаю, тоже. Поэтому разговор о высоком рейтинге - это какое-то недоразумение.

Знакомая фамилия, и имя знакомое, только не помню, на каком же канале работал господин Раппопорт. Может быть, на РЕН ТВ? Любопытно, он оценивает процент воровства менеджмента в тридцать процентов, и это помимо production, речь идет именно о кнопке.

Я, честно говоря, не очень понимаю, как можно воровать бюджетные деньги на телеканале. Понятно, как можно украсть на production – производитель может договориться с каналом о том, что канал покупает его программу, допустим, за 50 тысяч долларов за один выпуск. При этом и производитель, и канал прекрасно понимают, что в действительности красная цена этой программе – 30 тысяч. Оставшиеся 20 тысяч они распиливают между собой. Не буду вредить коллегам и называть фамилии и конкретные каналы, потому что многие независимые производители только так могут пробиться на большие каналы, без откатов с ними никто там даже разговаривать не будет. То есть изначально цена производства одной программы завышается, а затем производитель приносит часть этих денег обратно на канал, но уже в виде наличных, которые достаются в конверте одному из топ-менеджеров - тому, кто принимал решение поставить программу в эфир.

Но я не понимаю, как можно приватизировать бюджетные деньги. Если бы господин Раппопорт мне объяснил и, не называя имен, фамилий, явок, адресов и паролей, обрисовал схему, мне было бы чрезвычайно интересно, как можно чисто на "кнопке" своровать 30 процентов бюджета. Теоретически представляю: если ты арендуешь у кого-то помещение для своей компании, то можно договориться, что часть денег, которые ты платишь якобы за аренду, будет возвращаться к тебе. Можно, наверное, переплатить поставщикам телевизионного оборудования, которое опять-таки тебе продадут по заведомо завышенной цене, а потом "откатят". Короче говоря, я с интересом жду комментария господина Раппопорта по поводу конкретных механизмов отката на телевидении, с которыми он столкнулся и пришел к увлекательному выводу, что менеджмент ворует 30 процентов бюджета.

"Откуда бы дровишки брали", - я не совсем понимаю. Я не приглашал бы иностранцев. Вы знаете, на НТВ как-то обходились без воровства, я горжусь, что мы не брали откаты, у нас не было заказных сюжетов. Было два случая с заказными сюжетами, но за такое сразу били по рукам. Двоих человек (не буду их называть) уволили за попытки поставить в эфир заказные сюжеты. И после этого подобных попыток никогда больше не было.

Больше того, наши журналисты даже считали зазорным сниматься в рекламе. Поразительная вещь по нынешним временам. В 2000 году одна наша ведущая новостей пришла ко мне посоветоваться, ей предложили сняться в рекламе то ли стирального порошка, то ли какого-то майонеза, то ли бульонных кубиков, и она сомневалась. Ей очень нужны были деньги (у нее шел ремонт). Я сказал ей: "Представь себе: если этот рекламный ролик попадет прямо внутрь твоего выпуска новостей? Ты попрощаешься, скажешь, что после рекламы о спорте расскажет твой коллега, а в перерыве будет эта реклама. Мы, конечно, сможем договориться с нашей рекламной службой, чтобы этого ролика не было внутри новостей в ту неделю или в те дни, когда ты работаешь. Но если это произойдет, это будет чудовищный репутационный удар. Но вообще - решать тебе". И в итоге она подошла и скала мне, что решила отказаться, потому что репутация все-таки дороже всего.

Повторяю то, что уже много раз говорил: история про восстановление "своего" НТВ настолько нереальна, настолько фантастична, что мне, честно говоря, совсем не хочется обсуждать, что бы я делал, как бы формировал команду, кого бы приглашал, кого бы не приглашал. Я верю в то, что иностранцы иногда бывают очень эффективными менеджерами. Есть несколько таких примеров и в России, и на Украине, где на канале "Украина" работал польский топ-менеджер Вальдемар Дзики. Это едва ли не самый молодой телеканал, который возник всего несколько лет назад и сразу ворвался в пятерку самых успешных украинских каналов. По-моему, Вальдемар Дзики замечательно поработал (сейчас контракт с ним кончился, там работает уже другой человек). На Украине много русских, мы же здесь тоже иностранцы и тоже все неплохо работаем. Может быть, кого-нибудь из опытных украинских менеджеров можно было бы позвать поработать в России. Все-таки наши братья-славяне лучше иностранцев понимают некоторые особенности национального телевидения. А на какой-то должности - наоборот - совершенно неприступный и не желающий понимать национальные особенности англичанин или американец оказался бы эффективнее всех. Универсального рецепта у меня нет. И главное, что обсуждать эти "если бы да кабы" - пустая трата времени.